Может быть, ее обвинение действительно имело под собой почву? Может быть, она попала в больное место, проникнув под защитную маску, за которой Лоренцо скрывал правду, и подобралась к истине ближе, чем смела надеяться?
Но в чем заключалась эта истина? Кэти призналась, что ее рассказ был ложью, так почему же Лоренцо чувствовал себя виноватым?
Если только не...
Усталая Джесс скинула босоножки, легла на удобную широкую кровать, откинулась на мягкие подушки, уставилась в белый потолок и ушла в свои мысли.
Может быть, сестру навели на эту мысль какой-то поступок или слова Лоренцо? Может быть, там был кто-то другой? Не ее сестра, а другая женщина, о существовании которой Джесс и не догадывалась? Или, хуже того, жених пошел к ее сестре и заставил сказать, что она все выдумала?
Нет!
Она поспешила откреститься от этой отвратительной мысли. Если бы подозрение успело пустить корни, она бы этого не выдержала.
И все же Лоренцо что-то скрывал...
Усталость от долгого путешествия оказалась чересчур сильной, и Джесс уснула, не успев понять, что засыпает.
Какой-то звук заставил ее прийти в себя. Она сонно замигала и наконец увидела высокую мускулистую фигуру в белой рубашке поло и черных джинсах. Лоренцо сидел на стуле рядом с кроватью.
— Ты спала как младенец, — произнес глубокий, звучный голос, в котором чувствовалась улыбка. — Лежала совершенно неподвижно, положив руку под щеку.
— Лоренцо!
Потрясение заставило ее порывисто сесть. Мысль о том, что он сидел и смотрел на нее спящую, смутила Джесс.
— Ты давно пришел?
— Я принес чай, который ты просила.
— Но я думала, что это сделает Патрисия...
Красивые губы Скарабелли исказила саркастическая усмешка.
— Похоже, Патрисия и так успела нанести тебе серьезный моральный урон, — произнес он с таким неодобрением, что сердце Джесс дрогнуло от сочувствия к несчастной женщине.
— Она всего лишь предана своим хозяевам, — запротестовала Джесс, продолжая бороться со сном. — Ты сам говорил, что итальянцы — народ гордый. Оскорбив одного из вас, я оскорбила всех.
— Предана, но невежлива, — резко возразил Лоренцо. — Поэтому я и решил принести тебе чай сам.
Сильная рука указала на тумбочку, где стоял поднос.
— Ох... извини... должно быть, я задремала... Я выпью... — Она осеклась, когда Лоренцо покачал головой. — Что, нет?
— Он давно остыл.
— Серьезно? Так сколько же ты здесь пробыл?
Только тут до нее дошло, что в комнате изменилось освещение. Сгустившиеся тени говорили о том, что день подходит к концу и что спала она дольше, чем думала.
— Час. А то и больше, — ответил он, пожав широкими плечами.
— Час!
Джесс провела рукой по взлохмаченным волосам, пытаясь собраться с мыслями. Было невыносимо думать, что Лоренцо сидел здесь и молча следил за ней, не подозревавшей о его присутствии, уязвимой и совершенно беззащитной.
Конечно, это было ужасно глупо — учитывая, что Лоренцо много раз видел ее куда менее одетой, как днем, так и ночью. Но сейчас, когда в мозгу Джесс таилась тревога, ей было намного труднее примириться с этой мыслью. А вдруг она говорила во сне, бормотала то, что таила от него во время бодрствования?
— Наверно, тебе было скучно до одури! — Она порывисто спустила ноги и начала нашаривать босоножки. — Нужно было разбудить меня.
— Совсем наоборот, — возразил Лоренцо. — Я очень доволен. Мне представилась редкая возможность видеть настоящую Джесс. Женщину, которой ты...
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
Смущение сделало ее тон чересчур резким. Неужели она действительно что-то сказала? Или выдала себя чем-то другим — жестом или неловким движением? Может быть, Лоренцо, следя за ее сонным лицом, ухитрился прочитать на нем любовь, которую она отчаянно пыталась скрывать при свете дня?
— Это и есть я.
Широкий жест, которым она обвела свое тело, приковал к себе его черные глаза.
— У тебя получается, что во время бодрствования я притворяюсь или играю роль. Ничего подобного! — с жаром добавила она, когда эти глаза недоверчиво прищурились. — Можешь видеть во мне все, что хочешь. Если не нравится — не смотри.
— О, мне нравится... — непринужденно заверил ее Лоренцо. — Очень нравится. Честно говоря...
Одним медленным гибким движением он поднялся со стула и наклонился к ней. Джесс интуитивно подставила лицо для неотвратимого поцелуя. Стоило ощутить прикосновение его губ, как напряжение, досада и злоба бесследно исчезли.
Его рот был нежным и умелым; чувственное прикосновение языка заставило Джесс раскрыть губы. Сильные пальцы вплелись в ее волосы, и молодая женщина ощутила запах прогретого солнцем тела, присущий только Лоренцо, и никому больше.
— Мне бы хотелось увидеть немного больше...
Легкое, но настойчивое давление прижало ее спину к кровати, и Джесс тут же смирилась; ее тело стало мягким и податливым. Но внезапное воспоминание о мыслях, с которыми она уснула, вновь заставило ее напрячься.
— Нет... — вырвалось у Джесс еще до того, как она успела подумать.
Отказ удивил Лоренцо не меньше, чем ее саму.
— Нет? — резко повторил он, опустив руки.
Его черные брови сошлись на переносице. Удивляться этому не приходилось. До сих пор у Джесс не хватало духу сказать «нет». Отказы их сделкой предусмотрены не были. Это нигде не оговаривалось, но подразумевалось само собой. Лоренцо купал ее в роскоши, а она обязана была ложиться с ним в постель по первому требованию. До сих пор каждый из них скрупулезно выполнял все условия договора.
— Лоренцо, пожалуйста! — нервно сказала Джесс, лихорадочно ища повод, который убедил бы его и в то же время позволил бы ей скрыть настоящую причину отказа. — Я... я ужасно себя чувствую!..
Сверкающие черные глаза еще раз смерили ее подозрительным взглядом. Места, которых касался этот взгляд, тут же начинало покалывать.
— Что-то непохоже...
— Я уснула прямо в одежде! Мне жарко, душно... — Она посмотрела на свой измятый костюм и сморщила нос. — И мерзко. Я должна принять душ и немного освежиться.
Молчание, встретившее ее слова, напрягло нервы Джесс до предела. Если бы он сказал «нет», если бы еще раз поцеловал ее и пустил в ход чары, которые, как она хорошо знала, могли заставить ее забыть обо всем на свете, Джесс бы пропала. У нее не хватило бы сил для сопротивления.
Но ей требовалось время, чтобы собраться с мыслями и привести их в некоторое подобие порядка. Если бы они легли в постель сию минуту, Лоренцо тут же понял бы, что что-то не так. Она не сумела бы скрыть это. А если Скарабелли хотя бы заподозрил, что ее доверие к нему снова поколебалось, то... Стоило подумать о его реакции, как Джесс бросило в дрожь.
— Душ...
Какое-то мгновение Джесс казалось, что он предложит принять душ вместе, как они не раз делали в ее квартире, став любовниками. Она пыталась подыскать фразу, которая убедила бы Лоренцо отказаться от этого намерения и в то же время не оскорбила его. Но тут Лоренцо передумал, разогнулся и отошел от кровати.
— Ладно. — Слово из двух слогов прозвучало так лаконично, бесстрастно и холодно, как будто речь шла не о простом согласии. — Умойся и переоденься. Я буду ждать тебя на террасе. Заварю свежий чай. Должно быть, ты очень хочешь пить, если могла польститься на такое пойло.
— Да...
Джесс посмотрела на Лоренцо с благодарностью и почувствовала, что ее настроение изменилось. Как ни странно, теперь, когда он уходил, все внутри заныло от тоски по его теплому телу и прикосновению губ. Ее кожа жаждала ласки, а рот — поцелуев.
Теперь ей было наплевать на его чувство вины и все остальное. Джесс знала только одно: без этого сильного, твердого тела она почувствует себя одинокой и умрет.
— Лоренцо... — тихо прошелестела она.
Но он то ли не услышал ее мольбу, то ли не захотел услышать.
— Сколько тебе нужно времени? Полчаса хватит? — спросил Скарабелли, направляясь к двери.
— Д-да... наверно...
Верни его, прошептал внутренний голос. Верни сейчас же! Скажи, что ты передумала!
Она хотела сделать это, уже было открыла рот, но тут же закрыла его снова, не обращая внимания на угрызения совести и глядя вслед Лоренцо. Тот выходил из комнаты, гордо вскинув красивую темноволосую голову и не оглядываясь назад.
Джесс стащила с себя измятый брючный костюм и быстро направилась в душ. Там она вывернула кран и встала под сильную струю, желая, чтобы та смыла с нее страхи и тревоги так же, как смывала накопившиеся за день грязь и пот.
Однако это не помогло. Десять минут спустя ее тело было чистым и свежим, но ум продолжал томиться от беспокойства. Пока Джесс надевала платье без рукавов из тонкого бледно-розового хлопка и наскоро красила ресницы и губы, у нее сосало под ложечкой.
Для настоящего макияжа слишком жарко, думала она, глядя на себя в зеркало. Но широко расставленные серые глаза, потемневшие от дурных предчувствий, утверждали совсем другое.