Подруга Олега Даша молчала во время обеда как немая, но с восхищением слушала то, что говорил ее любимый. И кивала головой, как китайский болванчик, и заглядывала в рот своему божеству, и подкладывала молча и незаметно на его тарелку кусочки шашлыка. Сама же скромно пожевывала салатные листики — то ли берегла фигуру, то ли вообще не ела мяса. «Скучная какая», — подумала Рита, случайно встретившись взглядом с Дашей. Взгляд у девушки был отсутствующий, словно мысли ее блуждали где-то далеко-далеко. Видимо, спор на нее нагнал такую скуку.
Еще один человек, помимо Дарьи, не вступил в беседу: приглашенный на обед Иваном сосед Михаил. Он скромно занял крайнее место за столом и, видно, чувствовал себя в компании неловко. То ли темы разговоров ему были неинтересны, то ли компания слишком для него молода. Рите даже подумалось, что мужчине уже за сорок, но, возможно, возраст ему ложно прибавляла густая борода и щедрая седина в темных волосах, а также лучики морщинок вокруг стального цвета глаз. Если к нему обращались с вопросами хозяева, Михаил отвечал односложно. Похоже, его больше занимало угощение, чем присутствующие. Впрочем, ел он тоже скромно: ограничился несколькими кусочками мяса и салатом.
В какой-то момент Рита неожиданно поймала на себе взгляд Михаила, и ей показалось, что его глаза ей знакомы. Но только не смогла припомнить, у кого она видела похожие. Сомнительно, что они с Михаилом встречались раньше, память промолчала, не кольнув даже смутным узнаванием.
Симпатичным он ей не показался, особенно на фоне эффектного Олега. Одет Михаил был в «камуфляжные» штаны и такой же расцветки куртку, накинутую, несмотря на жару, на застиранную майку-алкоголичку, обут в высокие ботинки на рифленой подошве. Ей подумалось, что он местный. Не столичный дачник. Может быть, купил у наследников старика Захарова домик по дешевке?
В какой-то момент Михаил погрузился в свои мысли настолько глубоко, что, казалось, совершенно забыл о том, где и с кем находится. Он смешно замер с поднесенной ко рту вилкой, будто внезапно уснул. Но такое оцепенение длилось недолго. Услышав, что разговор коснулся утреннего происшествия на озере, встрепенулся, торопливо сунул в рот кусочек мяса, отложил вилку на пустую тарелку и заинтересованно прислушался.
— Плевать мне на чьи-то запреты, — разорялся Олег. — Раз нет запрещающих табличек, значит купаться можно. Вечером опять сходим на озеро. Устроим заплыв.
— А я бы не рекомендовал там купаться, — сказал вдруг Михаил. И прозвучал его голос низкий, спокойный, как море в штиль, — так неожиданно, что все за столом разом повернулись к нему.
— Это почему? — с вызовом спросил Олег. И даже вскинул подбородок.
— Были случаи утопления и пропажи людей.
— Тоже тонули? — ахнула Татьяна.
— Возможно. Только тел никто не находил, как ни искали.
— Так, может, и не в озере дело, — усмехнулся Олег. — Может, в лесу терялись?
— А может, и в лесу, — согласился Михаил, так, что стало понятно, согласился лишь ради того, чтобы не спорить.— Только местные не купаются, остерегаются. Погибают заезжие, которые либо не знают об опасностях, либо плюют на них.
Говорил мужчина серьезно, но в то же время таким тоном, будто рассказывал, как в пионерском детстве, страшилку про «черный-черный город с черными-черными улицами»… Рите на какой-то момент показалось, что Михаил даже усмехнулся в бороду.
— Ерунда какая, — насмешливо отозвался Олег. — Наверное, пьяными лезли в озеро, вот и получались утопленнички. О правилах поведения на воде нужно помнить!
— Погибшие девушки тоже были пьяными? — спросил Михаил вдруг как-то зло. И тот острый взгляд, которым он срезал Олега, вновь показался Рите смутно-знакомым.
— Ну… — протянул быстро сдавшийся парень. — Может, голову им напекло? Солнечный удар и все такое.
«Сам ты «солнечный удар», — отчетливо прочиталось во взгляде мужчины, но развивать спор он не стал.
— Олеж, может, не пойдем? — робко спросила Даша, трогая друга за локоть. — Ну это озеро!
— С чего это не пойдем? Или ты собираешься просидеть тут взаперти все три дня? Так со скуки подохнем!
Его последняя фраза явно задела Таню: губы девушки обиженно дрогнули, но из деликатности она промолчала. А Иван сделал вид, что пропустил слова друга мимо ушей.
— Ну идите, — усмехнулся Михаил, но как-то недобро.
— А что вам известно об этом озере? — вступил в разговор Вячеслав, пытаясь сгладить неловкость, вызванную и репликой Олега, и реакцией на нее гостя-соседа.
— Да ничего, — пожал тот плечами. — Только то, что слышал от местных.
— А вы сами разве не местный? — ляпнула Лика, наконец-то заинтересовавшаяся разговором.
— Полуместный.
— Как это? — не поняла девушка.
— Дед с бабкой у меня отсюда, — ответил Михаил резко, будто поставил точку, отсекая дальнейшие расспросы. Даже Лика, не страдающая деликатностью, больше выяснять ничего не решилась.
— Спасибо за угощение. Мне уже пора, — сказал гость, поднимаясь.
— Как? Уже? Но мы ведь только сели за стол, — встрепенулась Татьяна. Мужчина поднял на нее глаза и улыбнулся уже дружелюбно и ласково:
— Таня, к сожалению, мне нужно идти. Ваша компания душевная, и я бы с удовольствием провел с вами больше времени, но мне нужно съездить в город и вернуться сюда к ночи.
— Вы приходите к нам еще, — пригласила Татьяна. — Мы здесь еще пару дней точно проведем.
— Спасибо. Зайду — коротко ответил он, но так и осталось непонятным, правда ли решил принять приглашение или просто сказал из вежливости.
***
Праздники праздниками, а дел у него — выше крыши. Впрочем, Михаил был рад тому, что всегда находилось чем заняться. Праздники с некоторых пор вызывали у него болезненную тоску. И если бы не работа, метался бы он неприкаянным беспокойным по квартире. В дни вынужденного отдыха наиболее остро ощущались одиночество и непоправимость случившегося. Просто потому, что Настя раньше обязательно придумывала планы на выходные. Шумные компании она не любила, предпочитала домашний уют или вылазку куда-нибудь вдвоем, и умела так все организовать, что выходные и правда становились волшебными. Впрочем, будние дни она тоже умела превращать в праздники. Топтыгин… Она частенько звала его Топтыгиным, обыгрывая его «медвежье» имя. «Топтыгин, ты ничего не планируй на эти выходные!» — просила она его в начале их совместной жизни. А потом необходимость в этих просьбах отпала, потому что Михаил старался так вести свои дела, чтобы в выходные быть свободным. А раньше, до Насти, не было у него ни выходных, ни праздников. Удивительно, но, отдаваясь работе меньше, он стал успевать больше. За выходные, проведенные с женой, он так хорошо отдыхал, что готов был свернуть потом горы. И сворачивал. «Ты, главное, сейчас о работе не думай», — просила его Настя, ведя то в кино, то в парк — бродить по шуршащим листьям и слушать их осеннюю симфонию, то на пикник на берегу реки. При этом у нее каждый раз оказывался заготовленный для него кулинарный сюрприз: то корзинка со свежими булками, испеченными ею рано утром, еще до его подъема, то свежие лесные ягоды в лубяном лоточке, которые она купила на местном рынке, то жареные каштаны — все в зависимости от сезона.
А потом ее не стало, и праздники вновь превратились в рабочие будни. И, как ни странно, не без помощи все той же Насти, раньше возводившей выходные в культ.
Когда она погибла, Михаил принял решение не возвращаться в эти места, передать дела кому-нибудь другому. Или вовсе закрыть проект. И именно после того решения стал видеть по ночам жену: поначалу она умоляла его продолжать начатое, потом, когда дела пошли, просто стала являться во снах, сюжет которых всегда был одним и тем же.
Она протягивала к нему полупрозрачные руки, будто прося у него помощи. Но каждый раз, когда Михаил шагал навстречу, фигуру жены, облаченную в длинную белую сорочку, начинал скрывать поднимающийся снизу густой туман. И когда Михаил бросался вперед в стремлении вырвать любимую из тумана, где ей было холодно, страшно и одиноко, и хватал Настю за руки, ее мокрые пальцы выскальзывали из его ладоней. Мгновение, и туман поглощал ее фигурку, И как Михаил ни искал жену, как ни звал — то отчаянным криком, то шепотом, — не находил. До следующей ночи, когда опять повторялся этот то ли сон, то ли видение.
Не раз бывало так, что он просыпался и замечал на своих ладонях капли воды. Что это? Пот, выступивший от напряжения? Или по ночам к нему на самом деле приходит призрак жены? Он, всегда со скептицизмом относящийся к подобным вещам, не верящий ни в загробную жизнь, ни в проклятия, ни в летающие тарелочки, теперь готов был поверить во что угодно. Потому что вера давала надежду.
Как-то Михаил поделился с одной местной старухой своими снами-видениями. И та, качая повязанной темным платком головой, сказала:
— Мается, сердешная. Ты в церковь-то сходи, поставь свечечку-то… А вообще просит она тебя… Не обретет покою, пока ты не поможешь ей.