На третьем этаже было много-много дверей, и все они были закрыты. По коридору бродили осунувшиеся мужчины с перебинтованными руками и ногами и с выражением бесконечной усталости на лицах. Их сопровождали посетители – для них эти прогулки по коридору были уже делом привычным.
– Интересно, где нам взять медсестру? – спросил Марк, заглянув в окошко пустого поста.
– Сейчас найдем, – ответил Андрей, раскрывая все двери подряд. На двери с надписью «Процедурный кабинет» наши поиски увенчались успехом.
– Закройте дверь, вы не видите, я укол делаю?!
Андрей захлопнул дверь, пробормотав сдавленно: «Извините».
– Что там? – спросили мы с Марком.
– Там чья-то попа, – развел руками Андрей.
Мы подождали, пока медсестра доделает уколы, и спросили насчет Мишки.
– Триста вторая палата. За столовой направо. Почти до конца, – ответила она, а сама навострила лыжи в противоположном направлении. Я перерезала ей путь.
– Скажите, что с ним? Как он сюда попал?
– Это не моя была смена. Я с обеда работаю, – попыталась отвертеться сестра.
– Но он в порядке? – уточнил Марк.
Медсестра поколебалась полминуты, но потом развернулась и зашла на пост. Там она еще какое-то время копалась в медицинских картах, выискивая нашу.
– Ну... в целом... он получил серьезный ушиб, сотрясение небольшое. Об остальном пока говорить рано. Анализы еще не пришли. Ему прописали транквилизаторы, но это в вашем случае нормально. Пусть успокоится, выспится. Хорошо, что его вовремя привезли, – спокойно говорила она.
У меня немного закружилась голова.
– Да что с ним случилось-то?! Откуда ушибы? Он что, подрался? – Я еле сдержалась, чтобы не заорать на медсестру. Разве можно так непонятно говорить.
– Подрался? Нет, – с недоумением подняла она глаза. – Он упал с моста. С... вот, в районе Серебряного Бора. Мы так поняли, что это был неудачный суицид.
– Что?! – я прикрыла рот рукой. Ужас окатил ледяной волной все мое тело.
– Может быть, он случайно сорвался? – встрял Марк.
Андрей подавленно молчал, прижавшись к стене.
– Не знаю, может, и случайность. Он упал с моста в реку, ударился правой стороной тела о воду. Его вытащил кто-то, кто там был. Видимо, он его и привез сюда.
– Слава Богу! – не сдержалась я и перекрестилась.
Медсестра совершенно никак не отреагировала на мой странный жест. Видимо, ей здесь приходилось видеть и не такое.
– Да уж, повезло, – коротко кивнула она.
– Это просто его Господь спас, – скорее подтвердила, чем спросила я. Если где-то беда проносится над головой ребенка, рядом с ним всегда находится его ангел-хранитель. Слава Богу, он не оставил моего сына.
– Да, конечно, – согласилась медсестра.
Андрей стоял бледный и погруженный в свои мысли. Не могу сказать точно, но думаю, что в тот момент он как-то по-своему тоже благодарил Бога. Представить только, наш сын летел с моста в черную гладь воды! Кошмар! И ведь действительно, что бы было, если бы рядом никого не оказалось. Страшно подумать.
– А кто это был? – уточнила я. Этому человеку я была готова отдать все, что угодно. Как минимум мою вечную благодарность.
– Этого я не знаю. О нем данных нет, только указано, что его доставили на частной машине. А кто, что – неизвестно.
– Жаль.
– Значит, не хотели, чтоб потом их таскали. Мало ли? У нас сейчас никто не хочет лишний раз высовываться. Знаете, как трудно сейчас найти свидетелей ДТП? Все разбегаются! – говорила медсестра.
Я перебила ее:
– Мы можем его увидеть:
– Я же говорю, он не назвался! – недовольно посмотрела на меня она.
– Я о сыне, – уточнила я.
– А, ну конечно. Триста вторая палата, – кивнула медсестра и пошла в сторону лифтов.
– Только он сейчас спит! – крикнула она нам.
Я обернулась и кивнула. Мне достаточно просто побыть рядом с сыном. Пусть бы даже он вообще спал все время.
Мы ворвались в триста вторую палату, где в обществе еще двух беспокойно ворочавшихся пациентов лежал мой сын. Мой любимый Мишка – медвежонок, непутевый подросток, мой вытянувшийся нескладный малыш. Самый главный мужчина моей жизни. Он лежал, повернувшись к стене. Я моментально узнала его, хотя он был укрыт больничным одеялом. По взъерошенной шевелюре, по размеренному дыханию, по голосу крови.
– Вот он, – кивнул Андрей. – Наверное, не стоит его будить.
– Конечно, нет, – прошептала я, аккуратно расправляя его одеяло. С виду никаких повреждений, Миша просто спал. Так же, как и дома, поджав колени. Я так хорошо все о нем знала, кроме одного – зачем он пошел бродить в ночи, зачем залез на этот проклятый мост? Зачем спрыгнул с него? Почему не подумал о том, что я не смогу без него жить? И что, что такое мы сделали с ним, если и для него смерть показалась лучшим выходом из положения.
– Мама? – вдруг тихо прошелестел Мишка, с трудом поворачиваясь ко мне. Он растерянно оглядел Марка, спокойно стоявшего рядом с Андреем. Не так давно и я думала, что они моментально подерутся, если окажутся рядом. По крайней мере, считала, что Андрей будет бросаться на Марка. Но сейчас они мирно стояли рядом. Странно... Похоже, мы по глупости способны годами ругаться и воевать там, где достаточно сказать два слова, чтобы наступил мир.
– Я здесь, маленький. Все хорошо. И папа, папа тоже здесь. Спи-спи.
Я заставила сына снова лечь и поправила одеяло. Мишка откинулся на подушку, его лицо было осунувшимся, как и у остальных пациентов.
– Ма-ам, я должен тебе кое-что сказать, – твердо сказал он, хотя я видела, что эти слова дались ему с трудом.
– Потом, Мишечка, потом. Сейчас тебе надо отдыхать. Все обошлось, слава богу. Господь не оставил нас, послал к тебе ангела. Отдыхай, поговорим потом...
– Мама, это я взял деньги! – давясь слезами, вдруг выдавил из самых недр своей души Мишка.
– Мы знаем, – зачем-то пояснил Марк. – Мы все поняли, когда нашли видеокарту.
– Да? – Мишка с трудом сел на кровати.
На его обнажившемся торсе я увидела жуткий расползшийся синяк. Я моментально разревелась, Андрей прижал меня к себе и повторял без остановки: «Все будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо».
– Больше никогда, слышишь? Никогда так не делай!
– Я не буду! – тоненько, совсем по-детски, заплакал Мишка. – Я никогда не возьму чужого. Я хотел вернуть, но уже было поздно! Я уже половину потратил! Я не знал, чьи это деньги.
– О чем ты? – немного растерявшись, спросила я.
Мишка поднял на меня глаза и побледнел.
– Я? Про деньги!
– А я – про твою жизнь! – Я схватила его за плечи и судорожно прижала к себе. – Имей в виду, если бы с тобой что-то действительно случилось, я бы этого не пережила.
– Так ты не злишься? – сквозь слезы робко улыбнулся Мишка. – Из-за денег. Папа их не брал.
– Я? Я не злюсь? Я злюсь, как не знаю кто! Я просто в ярости. Из-за каких-то жалких денег я чуть было не потеряла самое дорогое, что у меня есть. Ты дурачок! Как ты мог? Зачем ты полез на этот мост?! – не в силах сдержаться, кричала я, обнимая сына. Если бы было можно, я бы положила его в кармашек около груди и больше никогда не отпустила. Он так бы и жил там, в безопасности и любви, согретый моим теплом. Но он вырос – и я буду всю жизнь дергаться и думать, как он там, в своей взрослой жизни. Господи, как же я теперь понимаю свою вечно названивающую мне маму!
– Мамочка, если бы не я – вы бы никогда не развелись! – вдруг неожиданно продолжил Миша.
Я с недоумением уставилась на него. Марк и Андрей растерянно переглянулись.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросила я.
– Если бы я не взял деньги, ты бы не стала проверять папу и вы бы не развелись. Это я виноват во всем, только я. Если бы я мог лучше учиться, вы бы не расстраивались из-за меня и не ругались, – сумбурно объяснял он.
Я с нежностью смотрела не его расстроенное, взволнованное лицо. Нет, все-таки он совсем еще ребенок. Ребенок, который хочет, чтобы мама и папа были вместе.
– И ты из-за этого так переживал? Что мы развелись из-за тебя? – Я погладила его по голове. Он не увернулся, как обычно. Господи, как же я его люблю. Как же мы оба – я и Андрей – его любим. Это стоило того – не поспать одну ночь, побегать по району и просто просидеть много часов в квартире – чтобы понять, как дорог нам обоим наш сын. Независимо от того, что друг другу мы больше не нужны.
– Но ведь ты так возненавидела папу из-за этих денег. А я просто не мог тебе ничего сказать. Я трус! – На детском лице отражались совсем не детские страдания.
Я обняла Мишку за плечи, посмотрела ему в глаза и сказала:
– Ты не прав. Даже взрослым людям порой трудно признаться в том, в чем они виноваты. Даже мне. А ты – всего лишь ребенок. Ребенок, который мечтал о новом компьютере, верно?
– Да будь он проклят! – горячо воскликнул Мишка. Я улыбнулась и потрепала его по волосам.
– Ну зачем. Из тебя еще выйдет отличный программист.
– Я больше ничего не хочу, – буркнул он. – Я никогда не прощу себе, что ты все это время обвиняла папу, а я молчал. Никогда.
– Вы – подростки – так строги к себе и другим, но ты должен знать: любой имеет право на ошибку. Это совсем не повод, чтобы бежать и прыгать с моста! Наоборот, прыгнуть с моста – это самый простой путь. А я предлагаю тебе взять и все исправить. Хочешь?