– Какая трогательная забота! — всплеснула руками Катя. — А что же сыночек?
– А сыночек со вчерашнего дня заступил на место папаши и теперь сам рулит компанией. Судя по его кислой физиономии, совершенно не рад этому обстоятельству и отчаянно скучает по прежней разгульной жизни. Я специально его фотку с новостного сайта распечатала, полюбуйтесь!
Дамы принялись передавать из рук в руки статью об изменениях в руководящем составе компании «Воронцов и Воронцов». Когда очередь дошла до Ники, она увидела перед собой фотографии высокого нескладного человека с большими залысинами и оттого неестественно выпуклым лбом. Под глазами наследника залегли мешки, недвусмысленно намекающие на пристрастие к алкоголю и безудержным вечеринкам, взгляд водянистых глаз был рассеян, а в уголках тонких губ залегли трагические складочки. Впрочем, Ника была склонна доверять мнению Маши, когда та говорила, что это отнюдь не из-за того, что отец Виктора серьезно болен, а потому, что тот больше не может весело и со свистом прожигать на курортах заработанные старшим поколением денежки. Да, видать, у стариков дело совсем швах, если компанию некому доверить, кроме как этому заигравшемуся плейбою.
– Знаете, что меня настораживает? — вдруг подала голос Зинаида. — С чего бы это вдруг наш журнал перекупили в совершенно не подходящий для этого момент? Смотрите, компанию сейчас лихорадит из-за болезни одного из хозяев и смены руководства. Пока что никто не может сказать, справится ли наследник с возложенной на него ответственностью или благополучно пустит все дело под откос. А господа Воронцовы тем временем решили журналом обзавестись! И что сие значит, хотелось бы мне знать?
– А по-моему, все как раз вполне объяснимо, — пожала плечами Маша. — Просто решение о поиске и покупке журнала соответствующей тематики было принято еще до болезни старшего брата, только и всего. Пока шли переговоры, все было нормально. А потом стороны пришли к соглашению, нас перекупили, а наследник, почти одновременно с этим событием, недурно оттянулся на своем дне рождения и устроил отцу постельный режим.
– Считаешь, это просто случайное стечение обстоятельств?
– Ну да.
– И все равно: мне это не нравится! — заключила Зинаида. — Наверняка жди какой-нибудь пакости. Либо зарплату сократят, либо и вовсе без работы останемся. Вот попомните мои слова: этот побитый молью наследник пустит компанию ко дну, а вместе с ней туда же отправимся и мы стройными рядами. Обидно до слез! Я на этот журнал пять лет жизни потратила! Столько сил, столько нервов на него ушло! Эх…
– Зинаида Андреевна, не переживайте вы так! — тут же принялась утешать главреда Раечка. — Поживем — увидим, нечего заранее себя накручивать и огорчаться…
– Рая, к сожалению, пессимист — это всего лишь хорошо информированный оптимист. А если судить по тем данным, которыми мы располагаем, картина вырисовывается отнюдь не лучезарная. Старичье имело на наш журнал какие-то свои планы, но поскольку им сейчас не до нас, то мы оказываемся в подвешенном положении. И кто знает, что придет в голову этому придурку Витюше? Заставит нас под свою дудку плясать, а то и вовсе фонды урежет, и мы сами, совершенно добровольно притом, отправимся на поиски новой работы!..
Нике показалось, что в словах Зинаиды есть своя логика. Но отчаиваться из-за смены хозяина она не собиралась. Прежнего владельца журнала она и в глаза ни разу не видела, возможно, и с новыми хозяевами та же история приключится. В конце концов, Бог не выдаст, свинья не съест. Ну а если случится такое, что придется вновь озаботиться поиском места, что ж — она не боится! Один раз нашла себе работу и второй найдет, было бы чего сложного! Тем более что сейчас у нее и трудовая книжка имеется, и стаж идет — все как полагается.
Последующие два дня были потрачены на сбор и паковку вещей. Затем пришла грузовая «Газель», и немногословные грузчики, подхватив картонные коробки и не обращая никакого внимания на шпильки и шипение в их адрес со стороны журналисток, погрузили все в машину и увезли. Дамам же подали микроавтобус с надписью «Воронцов и Воронцов» на боку и через сорок минут высадили у недавно открытого делового центра на окраине столицы. Давешние грузчики уже споро разгружали «Газель» и заносили внутрь нехитрый редакционный скарб.
– Ну они бы еще за кольцевой дорогой обосновались, умники! — вполголоса фыркнула Зинаида, глядя на трехэтажное здание, по последней архитекторской моде построенное с большим количеством цветного стекла и непременной крышей-пирамидой. — И как, они думают, мы будем сюда каждое утро добираться? На ковре-самолете? Ох, чует мое сердце — придется мне свою старушку не только на дачу гонять, но и сюда. Эх, не было печали — черти накачали! И кто мне потом ее ремонт оплатит, хотелось бы знать!
– А что, мне нравится, — заметила Люба. — Тихо-то как вокруг! Кругом одни деревья и никаких трасс! А то на старом месте у нас постоянно стекла вибрировали и дышать было нечем! Из одного окна взглядом в железную дорогу утыкаешься, из другого — в промзону и завод, хоть и не смотри вовсе! И грохот этот жуткий день напролет!
– Вот загонят нас в какую-нибудь крохотную конуру в подвале, посмотрим тогда, что ты запоешь! — припугнула ту Зинаида, но Люба лишь махнула рукой.
– А мне все равно здесь нравится! — упрямо повторила она и отошла в сторону, любуясь на здание и окрестности.
Ника еще не могла понять, как она относится к новому месту, и решила подождать с выводами, пока им не покажут помещение, в котором им теперь предстоит работать.
Навстречу дамам вышел охранник, столь же немногословный, как и грузчики, и пригласил следовать за собой. После недолгой процедуры каждой журналистке был выдан персональный пропуск с фотографией и электронным штрих-кодом, и охранник настоятельно рекомендовал на территории делового центра носить его с собой постоянно.
– Ну вот, ровно ошейник для собаки, — бурчала Зинаида, неловко набрасывая через голову шнурок, на котором болтался пропуск. — Хорошо еще анализ крови и мочи не потребовали!
Их офис оказался на третьем этаже, и если зрение Нику не обманывало, то помещение, которое выделили им новые хозяева, было как минимум в два раза больше, чем их старая комнатка, где им приходилось ютиться буквально на головах друг у друга. По западной традиции оно было поделено белыми матовыми перегородками на комнатки-сектора, так что тем, кто любил работать в уединении и не чувствовать за спиной взгляды коллег, здесь однозначно должно было быть уютно. В торце офиса располагалась чайная зона с диспенсером и столиком, на котором стояла большая коробка с пакетированным чаем и высокая пузатая банка с растворимым кофе. Для любительниц сладкого были предусмотрены сахар-рафинад и печенье с джемом. Рядышком красовался ослепительно белый холодильник, в который при желании можно было смотреться, как в зеркало.
– Девочки, кажется, мне здесь все больше и больше нравится! — пропела Люба, кружась по офису. — Чур, вот эта каморка моя!
– А вот эта каморка — моя! — отозвалась повеселевшая Зинаида, указывая на прилегающий к офису кабинет с надписью на двери «Главный редактор».
– Ой, Зинаида Андреевна, какая прелесть! — всплеснула руками Раечка. — Наконец-то у вас будет отдельная комната, все как полагается! Ну вот, а вы еще переезжать не хотели! Смотрите, как здорово!..
Но тут дверь кабинета открылась, и навстречу остолбеневшим от такого поворота событий дамам вышел русоволосый мужчина лет тридцати — тридцати пяти.
– Разрешите представиться! Меня зовут Никита Егорович Аникушин, я ваш новый главный редактор!..
В офисе повисла нехорошая тишина. Зинаида сильно побледнела и, если бы не верная Раечка, бросившаяся на помощь начальнице и подруге, вполне вероятно, упала бы в обморок.
– Что-то не так? — осведомился Никита у своих подчиненных, внимательно оглядывая каждую сотрудницу и отмечая, что в их глазах нет ничего, кроме раздражения и глухой злобы.
Лучше бы он не задавал свой вопрос…
* * *
К своим тридцати трем Никита Аникушин чувствовал себя состоявшимся и опытным журналистом и пока еще ни разу не пожалел о своем выборе профессии. Мать с детства вдалбливала ему: «Будь смелым и напористым, рассчитывай только на себя, тогда не пропадешь!» Как показала практика, мать была права на все двести процентов, и Никита мог с гордостью сказать, что всего в своей жизни добился сам, без всякой «волосатой лапы».
Разумеется, отец то и дело предлагал ему свою помощь, но, встретив очередной отказ, не считал нужным настаивать, за что Никита был ему искренне благодарен. Конечно, хорошо быть сыном мебельного магната, но носить при этом клеймо незаконнорожденного — увольте! Особенно когда у тебя такие тетя и двоюродный брат! О, Анфиса с Виктором никогда не пренебрегали выпавшей им возможностью уязвить Никиту, всячески давая ему понять, что он ничуть не лучше грязи у них под ногами. Никита платил им в ответ ледяным презрением и, кроме как с отцом и дядей, ни с кем из той семейки не общался.
История его рождения самому Никите казалась сказочной и безумно романтичной. Его мать, молоденькая балерина, смирившаяся с вечной ролью «пятого лебедя во втором ряду», вместе с театром попала на гастроли во Францию. Девчонке, ненадолго вырвавшейся за железный занавес, казалось, будто она очутилась в сказке. Париж, Эйфелева башня, Монмартр… А в конце одного спектакля невысокий человек с живым лицом по имени Егор Воронцов подарил ей букет цветов. Именно ей, а не приме Елене и не записной красавице Насте!