Когда она вышла из ванной, Бет и мать о чем-то вполголоса переговаривались, но при ее появлении тут же замолчали.
– Боже мой, Кейти, что ты с собой сделала?! – шутливо воскликнула Бет неестественным, писклявым голосом. – Я всегда считала, что ты выглядишь как фотомодель, а не как бухгалтер. Но Нью-Йорк явно придал твоей внешности окончательный блеск!
– Тебе нравится жить на Манхэттене? Ты уже немного осмотрелась и привыкла? – поспешно вмешалась мать. – Мне кажется, что я никогда бы не приспособилась к его ритму после нашей спокойной жизни в Пенсильвании. Тебе еще не надоело так много ездить?
– Нет. Честно говоря, мне даже нравится.
Кэтрин принесла дымящийся квиш и тарелку с салатом и поставила на небольшой столик в углу гостиной, испытывая благодарность к матери, нашедшей такую безобидную тему для разговора. С деланным оживлением она начала рассказывать о неделе, проведенной в Коннектикуте. Проблемы кабельного телевидения, казалось, чрезвычайно заинтересовали мать и сестру, и Кэтрин повторила слова Джошуа Ханта о будущем этого вида бизнеса, с облегчением чувствуя, как улетучивается напряжение. Они немного поговорили о последних фильмах, снятых специально для телевидения. Усмехнувшись про себя, Кэтрин подумала, что ужин с Джошуа Хантом оказался неожиданно полезным.
Пока мать и сестра рассыпались в комплиментах по поводу обеда, ее мысли перескакивали с одного на другое, и вдруг она поняла с легким испугом, что Джошуа Хант был главной причиной того, что неделя показалась ей такой утомительной.
С вечера той самой среды Кэтрин пребывала как бы в подвешенном состоянии, постоянно гадая, увидит ли его еще раз. Но оказалось, что волновалась она напрасно. Ни в четверг, ни в пятницу Хант даже не появился в своей конторе – не то чтобы досаждать ей просьбами о новой встрече. Впрочем, она, разумеется, и сама не приняла бы такое приглашение…
Мать принялась убирать посуду, а потом принесла в гостиную кофейник и шоколадный кекс.
– Бет намерена устроить настоящую вакханалию из покупок детских вещей, – объявила она, когда Кэтрин отрезала три тонких куска кекса. – Посоветуй, куда нам лучше пойти.
– В Блумингдейл, пожалуй. По-моему, там всегда все есть. – Кэтрин удивилась, как это она еще ухитряется говорить довольно весело, когда сердце разрывается от тоски. Она с ужасом подумала, что завтра целый день придется ворковать над детскими вещами. – Правда, я никогда этим специально не интересовалась, но там вам предложат все, что угодно. И если вас интересует крестильная рубашка из французского шелка, то там вы наверняка сможете ее купить.
– Блумингдейл – это хорошо, но только я не уверена, что в нашем бюджете найдутся средства для французского шелка. Жалованье чертежника явно не рассчитано на такую роскошь…
– Но ведь Кен теперь старший чертежник! Разве его не повысили?
– Повысили. Тем не менее скорее всего мы сможем себе позволить только самый маленький чепчик из шелка…
В их смех ворвался телефонный звонок. Кэтрин сняла трубку и почувствовала, что щеки ее предательски краснеют, когда услышала этот голос.
– Я рад, что застал вас дома. Вот уж не рассчитывал, что мне так повезет! Я думал, что в пятницу вечером одинокие и свободные женщины, живущие на Манхэттене, дома не сидят.
– Простите, кто это говорит? – осведомилась она, хотя прекрасно знала это с первой же секунды.
– Джошуа Хант, – подчеркнуто официально ответил он, и Кэтрин со смущением и злостью почувствовала: им обоим ясно, что она сразу узнала его голос.
Напомнив себе, что с ней говорит клиент, она заставила себя быть вежливой.
– Как поживаете, Джошуа? Надеюсь, ваш звонок не вызван какой-либо неотложной проблемой, связанной с финансовым отчетом?
– Мой звонок не имеет никакого отношения к вашей работе в «Консолидейтид», – сухо заявил он. – Он сугубо личный. Хочу пригласить вас поужинать со мной завтра вечером, вот и все.
– Большое спасибо за приглашение, Джошуа, но, к сожалению, я не могу его принять. – Кэтрин с удивлением почувствовала, что ее действительно захлестнула непонятная волна сожаления, когда она автоматически произнесла свой отказ. – Ко мне на выходные приехали мать с сестрой, – пояснила она, не обращая внимания на то, что Бет усиленно жестикулирует, показывая, чтобы она не обращала на них внимания и поступала так, как ей удобней. – Они приехали из Пенсильвании, чтобы сделать кое-какие покупки, а вечером мы собираемся сходить в театр.
– Понимаю. Что ж, по вашему голосу заметно, что вы невероятно огорчены необходимостью отказаться от моего приглашениия… Знаете что? Чтобы вы не чувствовали себя такой несчастной, я предоставлю вам еще одну возможность… Что, если мы поужинаем в воскресенье? Ведь ваши родные наверняка уедут в воскресенье к вечеру, разве не так?
– Хм… в воскресенье?
Кэтрин смутила насмешливая теплота, звучавшая в его голосе. Даже по телефону ему удавалось вызвать это странное, смущающее ее ощущение интимности!
– Ну, подумайте хорошенько, – настаивал он. – Воскресенье – это такой день, который следует за субботой, но перед понедельником.
Кэтрин обнаружила, что ее губы расплылись в улыбке, и тут же прикусила их.
– Ну да, – ответила она наконец. – То есть, я хочу сказать, что они действительно уезжают к вечеру в воскресенье.
– Великолепно. Я приеду в город и в пять буду у вас. Джим сообщил мне, что вам придется работать над отчетом еще и на следующей неделе, так что вы сможете вернуться в мотель «Старый полковник» после ужина. Уверен, что вы уже соскучились без тех черных лучей, что украшают потолок ванной комнаты.
– Ну, просто не знаю, Джошуа…
Она отвернулась, чтобы не видеть напрягшиеся от любопытства лица матери и сестры. Черт побери, они ничего не знают про Джошуа Ханта, абсолютно ничего, и все-таки явно жаждут, чтобы она приняла его приглашение! Неужели им совершенно все равно, что он за человек? Может быть, он даже не холостяк…
– Если вы переночуете в мотеле с воскресенья на понедельник, то будете избавлены от ужасной езды в утреннем семичасовом поезде. Так почему бы не согласиться? – настаивал Джошуа.
Насчет поезда он абсолютно прав. И нет никаких видимых причин для отказа, если не считать подсознательных подозрений, что слишком близкое знакомство с Джошуа Хантом может повлечь за собой эмоциональную травму… Хотя, с какой стати Джошуа Хант может грозить ее благоприобретенной после нелегких испытаний эмоциональной стабильности? За последние месяцы Кэтрин приняла полдюжины приглашений в ресторан и поняла, что самая страшная опасность – вывихнуть челюсть от зевка: всякий раз ей было невероятно скучно.
– Что ж, не возражаю, – согласилась она наконец. – В пять я буду вас ждать. Адрес у вас есть?
– Да. Я записал его тогда же, когда узнал номер телефона.
– А как вы узнали мой номер телефона?
– Я заглянул в компьютерные данные, – ответил он виновато. – Мне показалось, что так будет практичней всего…
Она подавила в себе еще один приступ смеха.
– До воскресенья, Джошуа.
– Буду считать часы!
Разумеется, она не поверила ему, но вновь ощутила жар на щеках, когда повесила трубку.
Мать и сестра изо всех сил старались скрыть свой интерес к телефонному разговору, причем матери это удавалось лучше.
– Пойду сварю свежего кофе, – тут же вскочив, заявила она. – А то старый уже остыл.
Бет откинулась на жесткие подушки дивана.
– А он симпатичный, Кейти? – не удержавшись, осторожно поинтересовалась она.
– Да я едва его знаю… Правда, впечатление он производит хорошее.
– И его зовут Джошуа?
– Джошуа Хант. Он президент «Консолидейтид вижн» – компании, о которой я говорила за обедом. Сейчас я работаю там над финансовым отчетом.
Бет легко дотронулась до руки Кэтрин.
– Желаю удачного свидания, – спокойно сказала она.
– Это деловой обед, а не свидание!
Кэтрин и сама не понимала, зачем ей понадобилось лгать. Ей бы ухватиться за такую возможность и убедить сестру в том, что она живет весело, однако почему-то совсем не хотелось признаваться, что в ее отношении к Джошуа Ханту замешано что-то личное.
– Ну, и все-таки ты можешь провести приятный вечер. Законом это не запрещено. – Бет опустила глаза, явно смущенная. – И здесь нет никакой измены памяти Роберта, – тихо добавила она.
Кэтрин вскочила с дивана.
– Пойду посмотрю, что это мама так долго возится с кофе, – воскликнула она, едва сдерживаясь, чтобы… Не расплакаться? Не рассмеяться?
Бет вздохнула не без облегчения.
– Конечно, – ответила она. – Неплохая мысль.
3
В воскресенье, после отъезда матери и сестры, Кэтрин хотелось лишь одного – свернуться калачиком в постели и натянуть на голову одеяло.
Она была рада, что мать так хорошо выглядит; радовалась и счастью Бет. Но, тем не менее невероятно устала, весь день демонстрируя энтузиазм, пока они объезжали магазины детской одежды. И когда темно-синяя «Чиветта» сестры наконец-то завернула за угол и скрылась из вида, сил у нее просто-напросто не осталось.