Кэролайн уже приходило в голову, что можно попросить у Бена что-нибудь из его работ, но ей нужно было чем-то заняться. Она не могла представить себя сидящей у бассейна и болтающей о детях с Анетт или о моде — с Лиа. Уж лучше пройтись по магазинам и купить несколько вещиц местных художников.
— Все в порядке, — повторил Жан-Поль, когда Анетт встревоженно спросила его второй раз об одном и том же. — Мы вкусно пообедали, рагу, которое ты нам оставила, было превосходным.
— У Нэта был грустный голос.
— Ты позвонила через десять минут после того, как он проиграл Томасу. Они спорили, кому сегодня вечером держать пульт управления. Но не волнуйся, он это переживет, его очередь придет завтра.
— А Николь, по-моему, не терпелось закончить разговор.
— Они с Девон уже на пороге. Разве они тебе не говорили, что собрались в кино?
— Говорили, но когда я слышу такой тон, я начинаю думать Бог знает что.
— Она просто торопилась в кино, вот и все.
— Мне бы надо быть с ними. — Анетт все еще сомневалась в правильности своего решения. — Но Джинни до сих пор не приехала, я хочу дождаться ее приезда, надеюсь, осталось не долго. Из-за того, что Лиа остается, Кэролайн тоже не хочет уезжать. Не могу же я уехать, когда они обе остаются.
В разговоре возникла короткая пауза.
— Не можешь.
— Жан-Поль, я чувствую, что ты улыбаешься, но поверь, соперничество тут ни при чем. Дело в здоровье Джинни. Оказывается, у матери в прошлом году были проблемы с сердцем. Лиа говорит, что ничего страшного нет, ее осматривал лучший кардиолог Филадельфии, и даже после этого ее врач запросил мнение другого специалиста. Ты не мог бы навести справки? Узнай, на самом ли деле этот кардиолог лучший. По крайней мере я буду чувствовать, что делаю что-то полезное… хотя Джинни права, дому действительно недостает теплоты. Я, пожалуй, пройдусь по магазинам и куплю какие-нибудь безделушки местного производства. Больше мне особенно нечем заняться до приезда Джинни.
— Как поживают твои сестры?
Анетт вздохнула:
— Кэролайн все такая же самоуверенная, считает себя образцом современной деловой женщины.
— А как Лиа?
— Потрясающе. Я ее даже не сразу узнала, она очень изменилась.
— В каком смысле?
— Стала естественнее, не выглядит этакой искушенной светской дамой. Она была с распущенными волосами, ей очень идет. Когда мы приехали, она сидела у бассейна, закутавшись в плед.
— Она держалась вежливо?
—Большей частью — да, ведь непринужденный светский разговор — как раз то, в чем она сильна. За обедом она говорила в основном о цветах, и это к лучшему: просто не представляю, что бы я могла сказать, если бы она не поддерживала разговор.
Жан-Поль промолчал.
— О чем ты думаешь?
— Я думаю, что ты умеешь ладить с людьми. Ты можешь держаться на уровне в любой социальной группе. Не понимаю, с какой стати тебе может быть трудно поддерживать разговор с родными сестрами.
— Именно потому, что они мои сестры. Они не такие, как другие люди. Может, со стороны это звучит странно, но человек, у которого есть братья или сестры, меня бы понял.
— Друзья и родственники — далеко не одно и то же.
— Вот именно, друзей ты выбираешь сам, родственников не выбирают.
— Но разве вам что-то мешает стать друзьями, хотя бы ненадолго, на две недели?
Какая-то часть ее сознания хотела закричать: «Мешает!» Но другая часть, более ориентированная на семью, одержала верх, и Анетт лишь вздохнула.
— Не знаю, Жан-Поль, мы слишком долго были далеки друг от друга. И дело не только во мне, они чувствуют то же самое.
— Они сами тебе об этом сказали?
— Нет, но я это чувствую. Им со мной так же неуютно, как мне с ними. Я дождусь приезда матери, а потом, если у нее не найдется никакой уважительной причины, чтобы я осталась, уеду.
Лиа была бы не прочь остаться в поместье без сестер. Она не раз вспоминала, как хорошо ей было здесь до того, как они объявились. Они привезли с собой напряжение — Кэролайн ко всему относится слишком серьезно, а у Анетт по любому вопросу есть собственное мнение. Каждая из них считает, что ее образ жизни — единственно правиль ный. А она сама, Лиа? Думает, что ее жизнь прекрасна, но это далеко не так. В действительности ее жизнь пуста. В ее жизни не хватает какого-то стержня, а ей самой недостает целеустремленности. Отчасти этим объясняется то, что она чувствует себя в Старз-Энд как дома. Поместье само по себе образовывало целый мир, полный запахов, звуков, образов, — мир, способный досыта насытить ощущениями. Здесь идея, что жизнь должна иметь какую-то цель, направление движения, казалась неуместной. Старз-Энд был и началом, и концом мира и содержал в себе и направление, и конечную цель движения. Вот почему он был так нужен Лиа для душевного спокойствия. Дождавшись, когда сестры разошлись по своим комнатам, она тихо спустилась вниз. Сейчас, когда Кэролайн и Анетт считают, что она осталась у себя в комнате, никто не помешает ей восстановить спокойствие и уверенность.
Лиа свернулась клубочком в кресле в углу веранды, Белая ночная рубашка закрывала ее от подбородка до самых щиколоток. Стена дома защищала Лиа от ветра, и она не стала плотно закутываться в плед, а лишь набросила его на себя. Она закрыла глаза, вздохнула всей грудью и прислушалась к шуму прибоя.
Ее мышцы расслабились, тело стало податливым. Лиа не думала ни о Кэролайн, ни об Анетт, ни о Вирджинии, не думала о Вашингтоне, о том, что придется объясняться с агентством по аренде автомобилей из-за царапины. Ей пришла в голову мысль, что запах роз действует успокаивающе, причем к этому аромату легко пристраститься. В темноте он как будто стал еще тоньше, но вместе с тем насыщеннее и даже чувственнее.
Мерный шум прибоя был нарушен каким-то плеском. Открыв глаза, Лиа прислушалась и поняла, что звук раздавался у бассейна. Она решила, что кто-то вышел из дома, но, подумав, поняла, что это не так: она бы услышала, как открываются стеклянные двери на веранду, услышала бы шаги по дощатому настилу. К тому же как-то не верилось, что одной из ее сестер, а тем более Гвен, захочется искупаться ночью.
Это был садовник, Джесс Крэй; он пришел из коттеджа, и поэтому она не слышала его приближения. Лиа увидела, как поблескивают его мокрые руки, рассекая воду. В промежутке между ударами волн, разбивающихся о скалистый берег, можно было услышать его ритмичное дыхание и плеск воды.
Лиа почувствовала внутренний трепет. Джесс очень привлекательный мужчина, пусть он грубоват по сравнению с ее вашингтонскими знакомыми, но у него волшебные руки и задумчивые карие глаза. Ей сразу захотелось узнать, часто ли он плавает, подолгу ли, что на нем надето.
Джесс минут пятнадцать плавал из конца в конец, затем уплыл в дальнюю часть бассейна и, опершись локтями о бортик, простоял так несколько минут. Затем рывком поднялся из бассейна.
Это стремительное движение, сильное и одновременно плавное, застало Лиа врасплох. Джесс взял полотенце и стал вытирать голову. Лиа посмотрела ниже. На расстоянии и в темноте она смогла только увидеть, что на нем надето что-то темное, мокро облепившее бедра. Внутренний трепет, который ее охватил, усилился, особенно когда Джесс поднял голову и огляделся. Лиа сидела не шелохнувшись, но он каким-то непостижимым образом почувствовал чужое присутствие. Вытирая на ходу руки, он медленно двинулся в ее сторону.
— Здесь есть кто-нибудь? — тихо спросил Джесс.
— Только я. — Она плотнее закуталась в плед. — Лиа. Подойдя к ней, Джесс присел на корточки.
— Я нас не заметил.
—Ничего страшного, я просто сидела. Здесь очень хорошо.
Джесс стал вытирать полотенцем грудь. Лиа изо всех сил старалась смотреть на что-нибудь другое.
— Вы каждую ночь так плаваете? — спросила она.
—Только когда погода позволяет — бассейн не обогревается, так что иногда вода бывает оченьхолодной. — Он покосился через плечо на воду. — Ночью все по-другому, ощущения сильнее, что ли. Когда темно и ничего не видно, лучше слышишь и острее ощущаешь запахи.
Лиа чувствовала то же самое, когда сидела с закрытыми газами.
— Запахи и звуки как будто наполняют тебя. Джесс снова посмотрел на нее:
— Верно.
Теперь полотенце висело у него на руке, мокрые волосы были заглажены назад, плечи влажно поблескивали. Лиа подумала, что после бассейна ему, должно быть, прохладно. Она же в своем защищенном от ветра уголке совсем не чувствовала холода.
—А вы плаваете? — спросил Джесс.
—Умею плавать, но занимаюсь этим редко. Там, откуда я приехала, бассейны играют скорее декоративную роль. Жаль, правда?
—Не представляю, как это можно иметь бассейн и не пользоваться им.
—О, ими пользуются, но не для купания. Посидеть и поболтать с друзьями возле бассейна, покрасоваться на фоне воды — это пожалуйста, но чтобы намокнуть — нет, увольте. Мужчины еще могут нырнуть разок-другой, но женщины не рискуют испортить макияж.
Джесс коснулся пальцем ее щеки.
—Вы не пользуетесь косметикой.
На какое-то мгновение у Лиа перехватило дыхание, она в самом прямом смысле не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Усилием воли она заставила свои легкие снова работать.
—Это потому, что я уже хотела лечь спать. Я была у себя в комнате, но мне не спалось, вот я и спустилась сюда.
Джесс дотронулся до воротника ее ночной рубашки; тонкое белое кружево, которое выглядывало из-под пледа, словно светилось в темноте. Он натянул плед повыше и убрал руку.