– Ну да, конечно же, Сиклифф! – воскликнул Эдмунд. – Я совсем забыл, как называется этот коттедж.
Признаться, Эдмунд вообще не помнил о существовании Сиклиффа. Пляж и коттедж находились в дальнем уголке их поместья, куда они с Пейдж почти не заглядывали – из-за Аманды и этих опасных волн.
– А она знает о высоком прибое и бурунах? – спросил Джеффри.
– Да, и пообещала нам не плавать там.
– Отлично. Кстати, Эдмунд, что это за знаменитость из Калифорнии?
– Кейси Инглиш.
– Не знаю этого имени, – признался Джеффри. – Оно известно?
– Пока нет. Но скоро будет.
– Твой ответ впечатляет.
– Эта женщина тоже впечатляет. Весьма. – Улыбнувшись, Эдмунд добавил: – Кейси всю жизнь кого-то поражает. Еще учась в средней школе, она посещала Карлтонскую академию, расположенную к югу от Сан-Франциско. Карлтон – заведение для избранных, академически строгое и очень дорогое. Но ведь ты жил в Бей-Эреа, Джеффри, так что, наверное, слышал о нем?
– Да, – кивнул Джеффри. – Некоторые из моих одноклассников по Стэнфорду поступили в Карлтон. Насколько мне известно, все они процветают.
– Думаю, процветают все выпускники Карлтона. При поступлении к абитуриентам предъявляются очень высокие требования. Так что, кем бы ты ни был и сколько бы денег у тебя ни было, место в Карлтоне просто так не получить. Кстати, большинство студентов там не только весьма богаты, но и обладают блестящими способностями. Особенно талантливые юноши и девушки могут получить стипендию, даже если их родные и не владеют внушительным капиталом.
– Вроде Кейси?
– Что? Нет! У Кейси не было проблем с деньгами, хотя, думаю, она без труда получила бы стипендию, если бы нуждалась в ней. Кейси была первой в своем классе.
– Лучшая из лучших.
– Да. Она блестяще училась и на последнем курсе в Беркли, и когда была студенткой юридического факультета в Гастингсе. Кейси подрабатывала летом в нашем сан-францисском офисе, когда училась на юридическом. Мои партнеры очень хотели оставить ее у себя, но им пришлось смириться с тем, что после окончания университета она присоединится к Инглишу и Макэлрою.
– К Инглишу?
– Да. Отец Кейси – Керк Кэрол Инглиш.
– Ну и ну! Этоимя мне известно. – На лице Джеффри мелькнула легкая улыбка. Кто же не слышал о Керке Кэроле – Кей-Кей – Инглише? Всемогущий адвокат и его впечатляющие успехи в суде стали легендой.
– Еще бы. Но как бы там ни было, блестяще закончив юридический факультет Гастингса, она, ко всеобщему удивлению, поступила в сан-францисский офис окружного прокурора.
– Может, из соображений альтруизма?
– Не уверен. Мне известно, что она стремилась набраться опыта. Кейси чувствовала, что знания, полученные на юридическом факультете, несколько академичны, ими трудно воспользоваться в реальной жизни. Впрочем… Может, и без альтруизма не обошлось. Кейси – яркая сторонница законности.
– Законности? Эдмунд, а я-то думал, что законность для судей и адвокатов – это… – Джеффри замолчал, подыскивая слово потактичнее.
– Ты полагаешь, что для них главное – выигрывать? – предположил Эдмунд. – Несмотря ни на что? Есть подходящий эвфемизм, Джеффри: «Предоставить наилучшую защиту».
– Ах да.
– Так вот, работая в сан-францисском офисе, Кейси умудрялась делать все: и предоставлять лучшую защиту, и добиваться законности, и выигрывать. Каких только дел она не вела! Выиграла множество крупных дел, хотя ни одно из них не могло сравниться с последним. Ответчик был весьма влиятельным в политических кругах адвокатом.
– Звучит невероятно.
– Мало того, что невероятно, это же профессиональное самоубийство. Окружной прокурор передал ей его, не надеясь на успех. Особенно если учесть, за что на адвоката подали в суд.
– А за что же?
– За изнасилование. Причем это не было изнасилование, совершаемое посреди ночи маньяком. Нет, он изнасиловал свою знакомую. Такое дело можно счесть почти безнадежным.
– Однако Кейси взялась за него?
– Кейси встретилась с пострадавшей и… поверила ей. В своей защитной речи Кейси сумела доказать жюри, что в интимные отношения люди должны вступать только с обоюдного согласия. Жюри оставалось вынести решение.
– И Кейси убедила присяжных? Она победила?
– Победила законность. Пока шел суд, появились другие женщины – тоже жертвы насилия. В общем, в результате обвиняемый был признан виновным.
– Представляю, как шло слушание.
– Да, то был звездный час Кейси. После этого дела она решила уйти от окружного прокурора и поступить в фирму «Ист-Коаст». Не сказать, что дело насильника из Ноб-Хилла обошло все газеты, но в юридических кругах оно стало широко известно. Неожиданно все юридические фирмы захотели пригласить ее на работу.
– Но это удалось только вам, – заметил Джеффри. – И теперь она проведет лето в идиллическом уголке Лонг-Айленда.
– Надеюсь, что он кажется ей идиллическим, – задумчиво промолвил Эдмунд. – Кейси не признается в этом, но, думаю, она устала от работы. Кстати, многие адвокаты, включая и ее отца, критиковали Кейси за то, что она взялась за это дело. Короче, она несколько месяцев была на виду, и я решил, что ей не помешает хоть немного пожить в уединенном уголке. – Эдмунд улыбнулся. – И я рад, что она сможет вытянуть свои длинные ноги на пляжном песочке, а не на Пятой авеню, где ее может заметить Эйлин Форд.
– Что?! – Эдмунд опасался, что Кейси будет замечена одним из ведущих модельеров Нью-Йорка.
– Так ты представил себе, что Кейси за женщина, Джеффри?
– Мм… – задумчиво промычал Джеффри. Да уж, он представил себе ее: Кейси Инглиш в его воображении была умной, некокетливой, некрасивой и немного жесткой особой. – Скажи мне сам, какая она?
– Мало того, что Кейси – блестящий адвокат, преданный делу правосудия, так она еще и красивая, очаровательная женщина.
– С нетерпением буду ждать встречи с ней.
– Я уже сказал, что вы с Джулией можете оказаться единственными гостями. Однако Пейдж, кажется, хочет еще позвонить Дайане и узнать, не смогут ли они с Чейзом присоединиться к нам. Вы ведь, кажется, все еще не знакомы с ними?
Это давно уже стало у них шуткой. Вот уже два года, несмотря на обоюдное желание, Джеффри с Джулией и Дайана с Чейзом никак не могли встретиться. Всякий раз, когда Эдмунд с Пейдж устраивали свои званые вечера в Сомерсете или в клубе, одна из двух пар по какой-то причине не могла присутствовать. И каждый обед в «Ле Серк», «Ла Коте Баск» или в «Лютес», о котором договаривались загодя, почти за шесть недель, в последний момент обязательно срывался: Джеффри нужно было лететь то в Чернобыль, то в Манилу или в Локерби. Или же монтировать в студии свежий материал о какой-нибудь катастрофе. А Эдмунду могло вдруг понадобиться, например, срочно разработать новую стратегию защиты. Дайана была вынуждена делать операцию на сердце, даже если у нее был выходной, а у Чейза то и дело что-то происходило в строящемся отеле. Когда Мерри заболела корью, Джулия не решалась оставить ее; правда, Эдмунд с Пейдж в тот раз даже испытали некоторое облегчение, увидев через несколько часов мелкие красные пятнышки на нежной коже Аманды. Во всяком случае, они оказались дома, когда заболела и их дочь.
– Нет, я все еще никого из них не видел. Правда, сегодня в три у меня деловое свидание с Дайаной.
– Свидание? С Дайаной? Джеффри, что это значит?
– Дело в том, что у меня назначено интервью с Дайаной. Впрочем, это и интервью-то назвать нельзя, потому что не будет ни осветителей, ни камер. Просто мы побеседуем минут пятнадцать. Она не смогла назначить встречу на другое время, так что я вынужден был согласиться.
– Это она завтра делает операцию на сердце советскому послу?
– Да. Вообще-то это большое событие. В русле политики взаимопонимания и гласности. Моя задача – сделать несколько репортажей об этой операции, поэтому хочу заранее узнать как можно больше подробностей. А это означает, что я наконец-то познакомлюсь со знаменитой Королевой Сердец.
– Не думаю, что Дайане нравится это прозвище, – неожиданно заметил Эдмунд. – Правда, она никогда не говорила об этом, но у меня сложилось такое впечатление.
– Серьезно? Это интересно, – проговорил Джеффри.
– Очень, – нахмурившись, кивнул Эдмунд. – Хорошенькие получатся заголовки: «Дайана и Чейз! Королева Сердец и мужчина, который вот-вот станет королем!» Весь Манхэттен может стать их королевством, кроме…
– Трамп-Кард, – договорил за него Джеффри.
– Трамп-Кард, – спокойно повторил Эдмунд, признавая тем самым, что участвует в битве двух гигантов.
Это была битва, ведущаяся, правда, разными способами, однако каждый из ее участников рвался оставить свой след на голубом небе Манхэттена. Это была битва за Манхэттен, за бессмертие.
– Знаешь, – продолжал Эдмунд, – раз уж у нас не получается совместный обед, когда мы намечаем встречу загодя, то, мне думается, стоит попробовать организовать все в последнюю минуту. Впрочем, и в этом случае все может измениться, если Дайану вызовут в субботу к очередному больному.