Отвечая на вопросы «Сан», Джонс сообщил, что расследование продолжается уже в течение некоторого времени, но исчезновение Фрая представляет все в новом свете. «Мы, – сказал мистер Джонс, – конечно же не должны исключать вероятность, что мистер Фрай покинул город с целью бегства от властей».
До настоящго момента Фрай не обнаружен полицией. Его жена Лаура Фрай, хозяйка «Вишен», утверждает, что ей ничего не известно о его местонахождении. Точно так же она ничего не может сказать относительно обвинений, предъявляемых правительством ее мужу. И хотя Джонс отказался что-либо уточнить, газете удалось узнать, что речь идет о нескольких сотнях тысяч долларов, которые утаивались в течение почти десяти лет.
Уроженец Нортгемптона, в последние семь лет Фрай проживал в фешенебельном районе Чайлд-парка. Он один из партнеров-основателей местной бухгалтерской фирмы «Фарро и Фрай». Сначала находившаяся на Девятой улице, фирма «Фарро и Фрай» в 1985 году переехала в просторное помещение на улице Плезант. В 1987 году Фрай купил старое здание на Главной улице. Оно было переоснащено и отремонтировано для ресторана его жены «Вишни». После серьезного обновления ресторан был открыт в 1988 году.
Согласно нашим сведениям, Фрай гордился тем, что является непременным участником важных общественных, политических и культурных мероприятий. Он оказал значительную поддержку Стэнтону Ферри, безуспешно пытавшемуся занять место в палате представителей в прошлом году, и финансировал кампанию Тома Коннолли, претендующего на пост губернатора. По сведениям друзей, благосостояние Фрая значительно возросло за последние годы. Он регулярно отдыхал на Карибском море, состоял в близких отношениях с яхтсменами Ньюпорта, финансировал торжественные вечера в ресторане своей жены. Все видели его разъезжающим по городу в блестящем черном «порше».
«Порше» исчез вместе с Фраем. Агентства по розыску правонарушителей всей страны разыскивают как машину, так и ее владельца. Агент Джонс просит всех, имеющих сведения о местонахождении Фрая, обращаться к нему через нортгемптонскую полицию.
Когда Дебра вошла на кухню, Лаура сидела за столом, с ужасом глядя в газету. Она понимала, что вид у нее еще тот – бледная после урывочного ночного сна, потрясенная, – но ничего не могла с собой поделать. Она была раздавлена и возмущена статьей.
– Мам?
Лаура не ответила: она не знала, что сказать, как сообщить об этом Дебре. Дебра была на концерте «Стоунз» накануне вечером, и Лаура понимала, что если у дочери и сохранилось хорошее настроение, при этих новостях оно улетучится без остатка. Через мгновение Дебра уже стояла рядом, глядя на заголовок, от которого и при пятом прочтении у Лауры темнело в глазах. «Исчезнувший бухгалтер-ревизор подозревается в налоговом мошенничестве». И сразу под заголовком первыми словами абзаца имя Джеффа, которое невозможно не заметить.
– Налоговое мошенничество? – У Дебры отвисла челюсть. – Налоговое мошенничество? Что это значит? – прижалась она к Лауре.
– Газета утверждает, что против твоего отца возбуждено расследование по обвинению в налоговом мошенничестве.
– Против папы?
Лаура кивнула.
– Ничего более глупого я в жизни не слышала. Папа никогда бы не сделал этого. – И, пододвинув к себе газету, Дебра принялась читать статью. Лаура чувствовала, как от абзаца к абзацу в дочери закипает гнев, пока он наконец не вырвался наружу. – Это вранье! – Дебра изо всех сил ударила ладонью по газете. – Это все вранье! Они пытаются изобразить папу каким-то денежным мешком, но это не так. Мы ездим на Карибское море раз в год, и это единственные каникулы, которые у нас есть. Его раз в жизни пригласили на гонки в Ньюпорт, и только потому, что в них участвовал кузен его клиента. А прием в ресторане проводился в пользу исследований СПИДа.
– На лучшую отповедь даже я не способна, – заметила Лаура.
Но Дебра была слишком разгневана, чтобы оценить комплимент.
– Все, что они пишут, – полная ложь. Как они могут, мама?
– Это называется свобода слова, – ответила Лаура дрожащим от ярости голосом. – Одни и те же слова в разных контекстах могут иметь разное значение в зависимости от того, что хочет выразить автор.
– Но это нечестно! Неужели ты не можешь заставить его замолчать?
– Он может публиковать что захочет.
– Но папа не совершал налогового мошенничества.
– Именно это я и сказала агенту из Службы внутренних доходов.
– Какому такому агенту?
– Который приезжал сюда вчера.
– Мам! – воскликнула Дебра, и Лаура поняла, что на этот раз упрек адресован ей. – Почему ты мне не сказала?
– Я не хотела тебя огорчать. Я надеялась что все как-нибудь утрясется. Мы думали – я и Дафна, – что нам удастся сохранить эти последние новости в тайне. Вероятно, Дагган О’Нил непобедим.
– Я ведь не ребенок. Ты должна была сказать мне.
– Возможно, – согласилась Лаура.
Казалось, эта покорность матери лишила Дебру сил.
– И что сказал агент, когда ты с ним разговаривала? – уже более миролюбиво спросила она.
Лаура сложила газету, чтобы эта возмутительная статья не маячила у нее перед глазами. Это было как рана, которая меньше саднила после перевязки.
– Он сказал, что у правительства есть компрометирующие документы. И пока твой отец не найден, он не может защитить себя.
– Почему его нет здесь? – воскликнула Дебра, теперь направив свою злость на Джеффа. – Если бы он был здесь, то объяснил бы им, как они ошибаются. А что такое налоговое мошенничество? Что он сделал, по их словам?
– Они говорят, что он заполнял налоговые квитанции на имена умерших людей, а сам прикарманивал возвращенные чеки.
– Это невозможно.
– Нет, это можно сделать.
– Я имею в виду, невозможно представить, что папа это делал. Он такой честный. Ты помнишь, какой он поднял шум из-за того, что ты заполнила не ту квитанцию, когда я летом работала в «Вишнях»? Можно подумать, что мы не собирались уплатить налог на заработанные деньги. Так они считают, что он прикарманивал компенсацию, выплачивавшуюся мертвецам? Но зачем бы ему это делать? У нас и так много денег.
Лаура кинула на нее холодный взгляд:
– Какой поворот. Ты всегда заявляла, что их недостаточно.
– Конечно, если ты все время повторяешь, что я не могу иметь машину. Скотт получил машину, когда ему исполнилось шестнадцать.
– Скотт был членом редколлегии школьной газеты, занимался в драматическом клубе и дискуссионном обществе. Почти каждый вечер ему нужно было на чем-то добираться до школы.
– И мне нужно.
– До школы?
Дебра не ответила, но прежде чем Лаура успела удивиться такой скромности, та продолжила уже с просительной интонацией:
– Я не могу идти в школу, мама. Только не сегодня. После всего этого. Уже на прошлой неделе за моей спиной все время шушукались.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Ребята всегда обсуждают других за их спинами. Когда родители Сары Кейн разводились, они обсуждали мужчину, которого отец Сары обнаружил в постели с ее матерью. Когда погиб брат Мэтта Ремсона, они судачили о том, сколько тот выпил со своим другом, перед тем как разбиться на машине. Эта статья даст им тему для разговоров на многие недели. Какая глупость! Моя семья самая нормальная из всех, которые мне известны. Это все какая-то бессмыслица. Что мы теперь будем делать? – робко добавила она, словно исчерпав весь запас негодования.
Лаура провела рукой по ее волосам:
– Сначала мы позвоним Дафне и узнаем, что она может сделать, чтобы добиться опровержения.
– Ты думаешь, она может это сделать?
– Она умеет убеждать. Она попытается.
– А что, если из этого ничего не выйдет?
– Тогда мы должны собраться с силами и выдержать этот шквал.
– Ты собираешься звонить Скотту?
– Потом. Он будет в такой же ярости, как и ты.
– А Лидия? Ей станет плохо от этого.
Лаура понимала это.
– Я поеду к ней через некоторое время, – она помолчала. – Хочешь поехать со мной? – Лаура чуть не улыбнулась, увидев, как загорелись глаза Дебры.
– И промотать школу?
– Только сегодня. Она любит, когда ты приезжаешь. Если ты, конечно, не возражаешь?
– Я возражаю? Я же обожаю Лидию. Она самый добрый, самый мягкий человек на свете. Она любит, когда я ей звоню, и слушает меня, и запоминает все, что я говорю.
– Ты ее утешишь, – сказала Лаура. – Если ты останешься со мной, пока я буду объясняться с бабушкой, ты мне очень поможешь.
– Объясняться с бабушкой? – с сочувствием откликнулась Дебра.
– Лучше я сделаю это. Если она еще не видела газету, то скоро увидит, а даже если не увидит, кто-нибудь наверняка сообщит ей. Она будет в ярости.
– В ярости на тебя, папу или газету?
– На всех. Не думаю, что она сможет разделить это.
– Да, бабушка умеет быть такой неприятной.
Лаура проворчала что-то утвердительное.