Церемония продолжалась, но для меня происходящее на сцене слилось в одну сплошную массу. Ричард Колман, держа «Оскара», говорил о «Двойной жизни». Лоретта Янг благодарила всех за «Дочь фермера». Все это тянулось бесконечно. Мне не терпелось выбраться из зала. В ночь, которая должна была стать счастливейшей в моей жизни, хотелось покончить с собой.
«Я должен пойти к психиатру. Со мной что-то неладно», – подумал тогда я.
Психиатра звали Джад Мармер. Мармера рекомендовали мне друзья, которые консультировались у него. Я знал, что многие пациенты доктора имели отношение к шоу-бизнесу.
– Чем могу помочь, мистер Шелдон? – спросил Джад Мармер, громоздкий мужчина с серьезным лицом, серебристыми волосами и проницательными голубыми глазами.
Я вспомнил, как убежал от психолога в Северо-Западном университете.
– Не знаю, – честно сказал я.
– Почему вы пришли ко мне?
– У меня проблема, и я не представляю, в чем она заключается. Работа на «МГМ» мне нравится. Я получаю немало денег. Несколько дней назад получил «Оскара», и все же… – Я пожал плечами. – Я несчастлив. Угнетен. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы прийти сюда, но все же я тут. И… что дальше?
– Понятно. И часто вы страдаете от депрессии?
– Иногда. Как все. Возможно, я зря отнимаю у вас время.
– Ничего. Времени у меня много. Расскажите, что угнетало вас в прошлом.
Я подумал о том, когда вместо радости ощущал тоску, и о том, когда вместо тоски едва не прыгал от радости.
– Видите ли, когда я жил в Нью-Йорке, один песенник, Макс Рич… – начал я.
Я говорил, а он слушал.
– Вам никогда не хотелось покончить с собой?
И ты меня не остановишь. А если и остановишь, я все равно сделаю это завтра…
– Хотелось.
– Чувствуете свою никчемность?
– Да.
– Понижена самооценка?
– Да.
– Считаете, что не заслужили свой успех?
Он читал мои мысли!
– Да.
– Угрызения совести?
– Да.
– Простите… – Он нажал кнопку переговорного устройства. – Мисс Купер, попросите следующего пациента немного подождать.
По моей спине прошел холодный озноб.
Доктор Мармер повернулся ко мне:
– Мистер Шелдон, у вас маниакально-депрессивный психоз.
Меня буквально передернуло.
– И что это означает?
– Отклонения в психике, сочетающие элементы мании и депрессии, когда настроение резко изменяется – от эйфории до отчаяния. Словно между вами и окружающим миром существует тонкий экран. Так что в каком-то смысле вы чужак, пытающийся проникнуть в нашу обычную жизнь.
У меня пересохло во рту.
– И насколько это серьезно?
– Маниакально-депрессивный психоз может производить опустошающее действие на людей. От него страдают не менее двух миллионов американцев. Один на десять семей. По какой-то причине болезнь чаще всего поражает именно артистические натуры. Примерами могут служить Ван Гог, Герман Мелвилл, Эдгар По, Вирджиния Вулф и многие-многие другие.
Лучше мне от этого не стало. В конце концов, это их проблема!
– И долго придется лечиться? – спросил я.
Доктор помолчал.
– Средств от этого нет, – признался он наконец.
– Что?! – в панике завопил я.
– Самое большее, что мы можем сделать, – попытаться замедлить развитие болезни медикаментами, но… – Он помолчал, потом продолжил: – Беда в том, что иногда возникают крайне неприятные побочные эффекты. Приблизительно один из пяти больных рано или поздно кончает жизнь самоубийством. От двадцати до пятидесяти процентов предпринимают хотя бы одну попытку самоубийства. Из тридцати тысяч самоубийств в год большая часть совершается больными маниакально-депрессивным психозом.
Мне становилось трудно дышать.
– Видите ли, есть различные формы болезни, – продолжал доктор Мармер. – Некоторые люди способны продержаться недели, месяцы и годы без резких перепадов настроения. У них периоды нормального настроения длятся довольно долго. Этот тип болезни называется «эвтимия». По-моему, у вас именно эта форма и есть. К сожалению, как я сказал, полного излечения добиться невозможно.
Теперь то, что со мной творилось, по крайней мере получило название. Доктор выписал мне рецепт, и я вышел из кабинета совершенно потрясенный.
«Он понятия не имеет, о чем говорит, – думал я. – У меня все хорошо. Все хорошо».
Глава 19
Премию Академии всегда окружали мифы и слухи. Стоит однажды получить «Оскара», и во второй раз не захочется. Стоит завоевать его, и ты теряешь вкус к работе.
Через неделю после церемонии награждения ко мне пришел Сэм Вайсборд:
– Еще раз поздравляю. Где собираешься его хранить?
– Пожалуй, постараюсь действовать как можно скромнее. Как насчет крыши моего дома? А если еще подсветить его кинопрожекторами? Представляешь, какой эффект!
– Незабываемое будет зрелище, – рассмеялся он.
– Но должен сказать, награждение стало для меня абсолютной неожиданностью.
– Знаю, – сухо заметил Вайсборд. – Слышал твою речь. Он сел и небрежно добавил: – Кстати я только что от Бенни Тау.
Тау был юристом «МГМ».
– У тебя контракт на семь лет. Нам дали все, о чем мы просили.
Я не верил своим ушам.
– Не может быть!
Вот она, власть «Оскара»!
– Они даже согласились на ежегодный трехмесячный отпуск, когда ты этого захочешь.
– Класс!
Я хотел иметь немного свободного времени, чтобы заняться кое-чем другим.
Я переехал в небольшой гостевой домик в Уэствуде. Дом состоял из маленькой спальни, маленького кабинета, маленькой гостиной, маленькой кухни и двух крохотных ванных комнат. Гараж, примыкавший к одной из стен, был гораздо больше самого дома. Тони Кертис и красавица Дженет Ли, знаменитые и очень талантливые актеры, жили в нескольких кварталах от меня. У них была машина, но не было гаража.
Как-то за ужином Тони спросил, нельзя ли снять мой гараж, поскольку оставлять машину на улице ему не хотелось.
– Снять нельзя, – ответил я, – но пользоваться можно сколько угодно.
Отныне их машина ночевала постоянно в моем гараже.
Домик был слишком мал, чтобы устраивать вечеринки, но я этого не знал, и потому у меня постоянно были гости. Мне повезло найти изумительного повара-филиппинца, который также выступал в роли бармена и делал уборку. В «МГМ» я встретил много интересных людей. Ко мне часто приходили ужинать Айра Гершвин со своей женой Ли, Керк Дуглас, Сид Сезар и многие другие звезды. Список был длинным и внушительным и включал Жюля Штайна, главу «МКА», самого влиятельного голливудского агентства, и его жену Дорис. Гостям порой приходилось сидеть на полу, потому что не хватало стульев, но никто не жаловался.
Один из самых удивительных людей, с которыми я познакомился в Голливуде, был Роберт Шиффер, начальник гримерного отдела на студии Диснея. Он был англичанином и во время войны служил в авиации. Шиффер владел яхтой и путешествовал по всему миру.
В 1946 году он работал на съемках фильма с Ритой Хейуорт. Рита собиралась начать новый фильм, у Гарри Кона, но внезапно сбежала вместе с Шиффером в Мексику. Съемки отложили, пока они переживали романтический период. Гарри Кон лез на стенку, потому что не мог их найти.
Каждую субботу у меня в доме играли в джин. За столик обычно усаживались Джерри Дэвис, сценарист и продюсер, режиссер Стенли Донен, Боб Шиффер и другие. Элизабет Тейлор, которой в то время было чуть за двадцать, приходила вместе со Стенли и каждую субботу, пока мы играли, готовила нам ленч.
Элизабет, миниатюрная и чувственная, с невероятными фиалковыми глазами, обладала той самой магией, которая позднее сделала ее легендой кино. Теперь трудно поверить, что эта красавица каждую субботу пропадала на кухне, делая сандвичи.
Сид Черисс работала по контракту с «МГМ». Девушка была сексапильной и талантливой. В тринадцать лет она вступила в труппу «Русский балет» и стала великолепной балериной. Мы договорились встретиться в субботу вечером, но она позвонила и отменила свидание.
– Что-то произошло? – спросил я.
– Объясню в понедельник, – уклончиво пробормотала она.
Но объяснять ничего не пришлось. Достаточно было прочесть заголовки. В этот уик-энд она вышла замуж за популярного певца Тони Мартина.
– Полагаю, ты слышал новости? – осведомилась Сид по телефону.
– Слышал. Надеюсь, вы с Тони будете счастливы.
Я пытался забыть ее, с головой погрузившись в работу. И я ждал чего-то нового.
Меня вызвал Кеннет Маккенна, директор сценарного отдела, уже немолодой, тощий седовласый тиран, правивший своими подданными, как крепостными.
Не потрудившись поздороваться, он отрывисто пролаял:
– У меня для тебя задание, Шелдон. «Шоу-пароход».
Задание показалось мне просто сказочным. «Шоу-пароход» был одним из лучших бродвейских мюзиклов: блестящая музыка и чудесное либретто. Мне нравилось это шоу. Но тут была одна проблема.