— А четвертого варианта нет? Г — в любое время дня и ночи?
В десять вечера: встретилась с А-2 (один из моих бывших бойфрендов), А-4 (тот, который умный) и с другими друзьями в пабе «Блю Пост». Мы уселись в большие кожаные кресла возле самого камина и принялись усиленно загружать в желудок алкоголь.
Полночь. Клуб, кажется, где-то поблизости. Все слегка как в тумане. Много разбавленного шнапса — ужасный напиток! — стопка за стопкой. Где-то потеряла перчатки.
Два часа ночи. Вспомнив, что недавно ходила в спортзал, я почувствовала прилив смелости и заявила, что у меня хватит сил поднять моего Мальчика. Подвели высокие каблуки: я покачнулась и повалилась на спину, прямо на пол. Он рухнул на меня. Не нажралась бы я так, наверняка чувствовала бы себя последней дрянью.
Три часа ночи. Оксфорд-стрит, вся компания шагает в ногу и хором орет песню «Армия семи племен» (
). Никто не знает всех слов, кроме куплета, где поется про город Уичито. По дороге мы с Мальчиком теряем последних хористов, остальные отсеялись еще раньше — на автобусных остановках, которые попадались у нас на пути.
Немного позже. Кабина такси. Минуг через двадцать падаем на мою кровать и отключаемся.
Девять утра. Встаю и тащусь в туалет. Когда возвращаюсь, мой Мальчик стоит в дверях.
— Закрой глаза, — говорит он.
Я закрываю. Он кладет одну руку мне на спину, другую под коленки и несет меня к постели. Осторожно опускает. Спиной и пятками чувствую мягкую шерсть под собой.
— Открой, — говорит он.
Я открываю и вижу, что он застлал постель мягкой белой овчиной, точно такой же, как и кровать у него дома.
— С днем рождения, — шепчет он, и мы три раза подряд трахаемся.
Вот это действительно настоящий день рождения.
mardi, к 11 novembre
Вот тебе и выходной, отдых называется — просыпаюсь, а меня уже ждут сообщения и пропущенные звонки из агентства.
На это лучше просто не обращать внимания. Когда берешь на работе пару свободных дней, то получаешь не только возможность как следует заняться стиркой, но и преимущества духовного характера. И кое-что из сферы земного тоже начинаешь понимать. Например, что неплохо дать волосикам отрасти немного, чтобы легче было сделать эпиляцию, — уж в этом месте должно быть все чистенько и гладенько. Вдобавок вспоминаешь, для чего прежде всего там растут волосы: а именно, для смазки. Шучу.
Жаль, что клиенты не знают всех этих тонкостей.
mercredi, le 12 novembre
Позвонила начальница.
— Дорогая, тут у нас объявился один о-о-чень приятный джентльмен, которому о-о-чень понравились твои фото. Ты сейчас свободна?
— Боюсь, что нет, несвободна, — отвечаю я, надеясь, что мой Мальчик не подслушивает.
— Но он о-о-чень, ну прямо о-о-чень милый.
— Увы, сожалею, но никак не могу.
Через несколько месяцев после встречи с той парой — знакомой моего друга и ее любовником — я нашла в интернете рекламу небольшого, скромного агентства. Чудо всемирной паутины заключается в том, что на каком бы сайте ты ни находился, стоит только два-три раза кликнуть мышкой — и попадешь на сайт, где предлагают девушек. Дизайн этого сайта был достаточно скромный и неброский по сравнению с другими, но девушки, все как на подбор, хорошенькие, и описание каждой дано просто, прямо и без обиняков. Большинство девушек выглядело совершенно нормально — они нисколько не были похожи на жутких женщин с других сайтов, больше напоминающих каких-то роботов, или на до содрогания непривлекательных дилетанток из юго-восточной Азии. Вполне нормальные женщины, каких можно встретить где угодно, только, как вы понимаете, голые и с широко расставленными ногами. Связавшись с ними по электронной почте, я послала свои снимки. Потом мне позвонили. Мы договорились встретиться с моей будущей начальницей в ресторане одной из центральных лондонских гостиниц. Судя по голосу, она была очень молода, говорила с сильным восточноевропейским акцентом. Может быть, полька? Стоит спросить или нет?
— Как я вас узнаю? — спросила я. — Как вы выглядите?
— Когда я была помоложе, все говорили, что я как две капли похожа на Брук Шилдс, — сказала она.
— О, должно быть, вы очень красивы.
— Нет, я постарела и обрюзгла. Теперь говорят, что я больше похожа на Дэрил Ханну.
Я повесила трубку с таким чувством, будто кого-то предала. Ведь отношения с моим Мальчиком были еще только в самой начальной стадии, а я тут договариваюсь о встрече с какой-то мадам с целью поступить к ней на работу проституткой. Как он к этому отнесется? Глупый вопрос. У меня в голове выстраивается целый список возможных последствий:
• Он немедленно дает мне отставку и все рассказывает своим друзьям.
• Он немедленно дает мне отставку, но друзьям ничего не говорит: ему очень стыдно.
• Он не дает мне отставки, но становится человеком страшно неуравновешенным; причина: его возлюбленная — проститутка.
• Он не дает мне отставки, но становится отвратителен и ужасен, потому что на самом деле ему очень хочется дать мне отставку.
• Он предлагает, что и сам займется тем же самым ради нашего общего блага и равенства.
• Он действительно начинает заниматься тем же самым и зарабатывает гораздо больше.
• Он относится к этому нормально, и у нас все остается по-прежнему.
Первые три пункта казались вполне вероятными, в то время как последние четыре различались по степени моего доверия от варианта «никогда» до варианта это, блин, уж точно никогда.
Я могла бы, конечно, в любой момент дать отбой и не ходить ни на какую встречу ни с какой будущей или не будущей начальницей, но я этого не сделала. Между первым контактом по электронной почте и собеседованием прошло несколько дней. Я вышла в магазин пополнить запасы макияжа. В день встречи я с самого утра стала готовиться: красила ресницы, выпрямляла волосы, мучилась перед распахнутым шкафом, выбирая, что надеть. Как нужно выглядеть? Сексапильно, но не слишком, чтобы не обозвали шлюхой? Тогда лучше надеть какую-нибудь шелковую, желательно темного цвета, блузку. Выглядеть достаточно юной, но вместе с тем серьезной и положительной? Хорошо скроенный, ладный плащик. Груди чтоб выступали как можно рельефней. На ноги, конечно, сапожки — в конце концов, в Лондоне давно наступила осень. Ногти у меня выкрашены каким-то кошмарным лаком, но делать что-нибудь с этим нет уже никакого времени. У меня ужасная привычка обкусывать кутикулы, и это мгновенно разрушает все усилия и ухищрения маникюрщиц.
По дороге к месту встречи я увидела плакат с рекламой кино и убедилась, что выгляжу ненамного хуже Кэтрин Зеты Джонс.
А теперь посмотрим, клюнет ли.
Я пришла рано и сразу же направилась в туалет. Макияж в некоторых местах уже сыпался, в других — засох и потрескался. Пустив струю холодной воды, я слегка побрызгала лицо, пошлепала ладонями и поправила помаду на губах. Уже лучше. Могла ли я знать, что этот небольшой ритуал станет одной из важнейших частей рабочего дня? Заглянув в зал я увидела, что он пуст, — был будний день и как раз время ланча. Единственная официантка со скучающим видом на азиатской физиономии бродила вокруг горшков с искусственными цветами. Мне сразу же расхотелось туда заходить.
Но тут позвонила она и попросила занять столик возле окна. Может, она хочет исподтишка посмотреть на меня через оконное стекло и собирается сбежать, если мои внешние данные ее не устроят? Может, тут тщательно разработанная операция, что-то вроде подставы, ловушки? Впрочем, скорей всего, она просто страхуется. Я заказала кофе и стала ждать.
Она наконец явилась. Точно такая, как и описала себя. Длинноволосая блондинка, красивое, овальное лицо. Облегающее платье и сногсшибательные парчовые сапожки в тон с сумочкой — мои стукалки шоколадного цвета не шли ни в какое сравнение.
— Ну, здравствуй, милая, — мы поцеловались, не касаясь друг друга губами.
Пока мы расправлялись с едой, ей несколько раз звонили, и я с удивлением обнаружила, что она свободно говорит по-арабски и по-немецки. Разговаривает властно, уверенно. Черт возьми, клиентам это должно очень нравиться. Она спросила о моем профессиональном опыте. Немного работы с плеткой, немного стриптиза, все было очень давно, с клиентами не работала. Она кивнула.
Потом спросила, есть ли у меня кто-нибудь, и я ответила, что есть. Она сказала, что у нее тоже есть, и что он не знает, чем она зарабатывает на жизнь. Мне это показалось невероятным: телефон ее уже звонил не переставая.
Она заказала травяной чай. Я пила кофе. Я почувствовала всю силу ее взгляда, когда положила в чашку ложку сахара. Не могу точно сказать, что выражал ее взгляд — то, что она очень хочет сладкого чая, или то, что не одобряет свою несдержанность в этом вопросе.
— Ну что ж, теперь можно поговорить о нашей работе. — Она произнесла это слово так, будто в нем было на несколько букв больше, чем надо: рабо-о-о-оте. — Ты когда-нибудь работала по уровню А?
:;
'
Ну, в общем-то, да, но это было много лет назад. Кто знал, что необходимым условием для этой работы является университетское образование? Может быть, клиенты нынче стали умней и образованней, чем я предполагала?