С тех пор денег у мельника стало – лопатой греби, не выгребешь. Поликарп аж сам к нему приходил свою Параскевью предлагать. Да только не по адресу. На кой она парню без души-то, только лишний рот да забота. Проводил он Поликарпа со двора, хорошо проводил, под зад. Как счас помню. И давай молоть, чтоб еще деньжонок себе прибавить. Вот. Так всю жизть и прожил один, как куркуль. Все деньги собирал да копил, на себя не тратил. До самой смерти в лохмотьях ходил, а копейки да гривенные в сундук складывал.
И после смерти успокоиться мельник не может. Без души-т его ни в ад, ни того паче, в рай не пускают. Потому он и ходит по земле привидением бестелесным. А ночью заглядывает в свою мельницу, крутит колесо и деньги в сундуке пересчитывает. Говорят там они у него, горемычного, спрятаны".
ГЛАВА 4
– Да-а, – прервал затянувшееся молчание Димка. – А что, Параскевья его любила?
– Не без того, внучек, не без того, – ответил дед Демьян, возвращаясь из воспоминаний на грешную землю. – Она ж после смерти тоже не успокоилась, все ищет своего милого по свету, спросить хочет, за что он ее отверг. Тоже горемычная.
– Да-а, – еще раз протянул Димка.
Артем тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение. Когда этот старик успел целую сказку наплести? А он чуть не поверил. Свихнешься тут вконец с ними.
– А чей же ты будешь, милок? – переключился дед Демьян на Артема. – Что-то я тебя не припомню.
– Он деда Архипа внук, – ответил за друга Димка и шмыгнул носом. Уж больно жалостливая история.
Тут с дедом Демьяном случилась новая аномалия. Он встрепенулся по-птичьи, распахнул глаза так, что морщины вокруг них разгладились, и потихоньку стал отодвигаться от Артемки.
– Это какого такого деда Архипа?
– Да какого ж? Лохмача, конечно. У нас другого нет, – удивился такой неосведомленности Димка.
Дед Демьян стал двигаться быстрее, оперся на руки, не выпуская заветной веревки с козой, и встал на ноги.
– Зинка, домой, – скомандовал он, не отрывая глаз от Артема. – Нам доиться пора.
«Ага, доиться, – подумала Зинка, – молоко-то скисло». Но за стариком все-таки последовала.
По-молодецки подпрыгивая на кочках, дед Демьян уходил сам и уводил козу свою от страшной опасности. Какой только, ребята не могли понять. Мальчики переглянулись.
– Жуть, – сказал Димка.
– Бред, – прибавил Артем.
Артем давно уже забыл про то, что Линда перестала стонать в наушниках, до того занятно старик рассказывал. Просто сказитель. Все, безусловно, было придумано в этой истории, и Артем ни за что ее всерьез не принял бы. Но информация о сокровищах заставляла со вниманием взглянуть на эти бредни. Может, проверить?
– Как думаешь, сундук с деньгами там правда есть? – спросил он Димку.
– Коль дед Демьян говорит, значит, есть, – без тени сомнения ответил тот.
– Так чего ж мы ждем? Пойдем сходим за ним, пока еще не совсем стемнело.
– Да ты что?
Димка отмахнулся от него, как от мухи, и отступил на шаг назад. Обезумел этот городской. Все они там, что ль, такие, с приветом. Решил отправиться к нечистой в гости. Ну уж нет, дудки. Его, Димку, на это не возьмешь.
– Или ты всему поверил?
– А ты нет, что ли?
Ну и темный же народ здесь. Вот как ему теперь объяснить про двадцать первый век на дворе, в котором никто уже не верит в привидения. Артем, естественно, мог бы и один на мельницу сходить. Разве плохо все сокровища себе прикарманить? Но уж больно жуткое это место, нелюдимое. И поговорить все будет с кем. Артем посмотрел на белесые волосы и грязную футболку. Хотя о чем с ним можно разговаривать?
Не видел мальчик того, что он сам, после войны с непокорной Зинкой и посиделок на траве, не многим отличался от белобрысого Димки. Только наушниками, которые теперь выглядели рублей на пятьдесят, не больше. Зеленая трава затесалась в составные части чуда техники и свисала с них маленькими рожками. Супермодные шорты походили на тряпку, зачем-то натянутую на ноги. Лучше всего смотрелись кроссовки с маленькими голограммами сзади, еще одна гордость столичного гостя. Тем он от Димки и отличался.
– Давай. Деньги найдем – в Макдональдсе посидим, – Уговаривал Артем.
Димка по телевизору видел такую рекламу. Там еще игрушки бесплатные раздают всем подряд. Тоже с жиру бесятся.
– У нас здесь только столовая летом работает. Для комбайнеров, – поправил мальчик, – но дома вкуснее кормят.
– Ну, подумаешь, – Артем подбирал в голове прелести жизни, которые применимы были бы в данной местности, – «Хундай» купишь, – нашелся он.
– Чего?
– «Хундай» – мотоцикл такой крутой.
И тут Артем попал в самую точку. Ему, Димке, уже одиннадцать лет, самое время на мотоцикле рассекать по деревенским улочкам, пугая кур и возбуждая зависть у друзей. А если этот мотоцикл еще и крутой… Димка замечтался.
– Так что, идешь?
Димка, продолжая витать в облаках, кивнул. Он не вполне осознавал, что делал. И это смягчающее обстоятельство. Артем же направился к мельнице.
– Ты идешь? – удивленно спросил он, оглянувшись.
У Димки пелена с глаз упала. Неужели сейчас? Страх прокрался на цыпочках по хребту и засел в сердце. Сразу показалось, что «Хундай» ему теперь не нужен. Но после того, как обещал, отказываться уже нельзя было, иначе Артемка расценит это как трусость. Димка бросил взгляд на мельницу. Прямо за ней садился большой оранжевый диск солнца. От реки веяло холодом. День подходил к концу, и именно этим решил воспользоваться мальчик.
– Поздно уже, – сказал он. – Скоро стемнеет, ничего не видно будет. Лучше завтра.
Артем подумал: Димка был прав. И инструмента у них никакого нет, может же оказаться так, что копать придется. Завтра, так завтра.
– Хорошо, утром пойдем.
– В шесть? – уточнил Димка.
– Ты что, в двенадцать, – поправил Артем.
На том и сошлись.
* * *
Ночью Артему снился странный сон. Будто он стал мельником и влюбился в свою одноклассницу Верку Демьяненко. Она ничего девчонка, симпатичная, только учится на одни тройки. Купил он, значит, ей «Баунти» и пошел свататься. Протягивает Артемка шоколадку своей избраннице, а та и хочет у него забрать ее, да копытом не получается. Изо рта уж слюни ручьями капают (Верка всегда любила «Баунти»), и хвостом она в копыто подталкивает сладкое лакомство – все равно никак. Тогда разозлилась Верка на Артема, сверкнула на него желтыми глазами и разинула пасть с огромными клыками. Изголодалась больно. Артем было хотел побежать, а ноги как «Моментом» приклеили.
Вскочил Артем в холодном поту в кровати и уткнулся взглядом в желтую, как Веркины глаза, фотографию молодого деда Архипа с кавалеристскими усами и в буденовке. В темноте он показался очень похожим на его одноклассницу.
В открытое окно с натянутой сеткой врывалось громкое стрекотание цикад, звучало музыкой. Полная луна смотрела на Артемку желтым диском. Под окном слышался шелест березы, которая отбрасывала на мальчика тени-шупальцы, пытаясь схватить, но безуспешно. Темнота давила на глаза. Артем зажмурился, чтобы привыкнуть, и снова посмотрел. Теперь окружающие предметы стали более различимыми. Сердце потихоньку замедляло свой бешенный бег и успокаивалось.
Что-то скрипнуло, но не здесь, в дедовом доме, а вдалеке за окном. Артемке опять стало жутко. Через доли минуты скрип возобновился, долгий, протяжный, и больше не прекращался. Мальчик встал и подошел к окну. Что бы это могло быть? Прохлада ночи схватила его ледяными руками, и Артем поежился. За окном просматривался соседний дом, а дальше лежал пустырь. Звук доносился оттуда. Рассказ старого Демьяна всплыл в голове, но Артем не мог поверить в такое. Глупо. Он напряг зрение и увидел лунную дорожку на реке и блестки брызг рядом с мельницей. Артем еще сильнее пригляделся. Так и есть, колесо крутилось.
* * *
Мальчик смог заснуть только под утро, когда уже занимался рассвет. Последний, кто смог его напугать, был дедов петух, во все горло встретивший новый день прямо под окном дома. Но этот истошный вопль уже не смог отогнать сон со слипающихся глаз Артема, и он провалился в новые, более спокойные сновидения.
– Артемка, ты идешь? – в окно тарабанили, и стук этот эхом отражался у мальчишки в голове. Неужели нельзя было позвонить?
С трудом разлепив глаза после бессонной ночи, он встал и снова наткнулся взглядом на фотографию. Не, на Верку не похоже. Сколько же время теперь? Словно услышав, из часов выглянула кукушка и доложила: двенадцать. Значит, это Димка за окном кричит, «Хундая» хочет. Артем нехотя поднялся с постели и направился к стулу, на котором висела его одежда.
– Сейчас, – погромче крикнул он, чтобы Димка, чего доброго, не ушел, не дождавшись его.
Глаза распахнулись и стали огромными, как у фотомодели. В этом теперь только побираться можно. Артем усмехнулся: мамка хотела сэкономить с этой поездкой к деду. Весело ей будет, когда она узнает, какой урон был нанесен Артемкиному гардеробу. «Ладно, перебьемся», – подумал мальчик и достал из сумки широкие штаны молочного цвета, узкую белую футболку, оделся и вышел во двор.
Там уже поджидал Димка, рассказывая деду Архипу последние новости.
– Шабашков-то телок на гумне пасся да лезаркину утку и придавил. Че было! Лезарыча-то трогать лучше не надо… – тут он осекся и посмотрел на свои все те же шорты, грязные и с порванным карманом. В Москве что, одежду один день поносят и выбрасывают? Во дела.
– Так мы пойдем, дедка Архип?
– Куды?
Димка замялся. Не говорить же правда, куда они собрались идти. Не отпустит же. Тут на помощь пришел Артемка.
– Да мы грибы хотим собирать.
Вот этого говорить-то и не следовало. Не мог старик не проявить заботу о своем внуке, уходящем в такую даль и на такое серьезное дело. Он столько лет ждал, когда к нему кто-нибудь решится приехать, столько времени забота не была растрачена. Непорядок же. Но ничего, упущенное можно с лихвой вернуть теперь, пока рядом есть внук.
– Как же ты с непокрытой головой, – беспокойство охватило деда Архипа, – напечет же.
И прежде, чем Артем успел что-то ответить, дед заковылял к крыльцу, бормоча себе под нос: «У меня там на загнетке»… Время тянулось долго. Вернулся старик с пыльной кепкой в руке, у которой пополам был сломан козырек. В руке он еще что-то нес.
– А штаны эти снимай, испачкаешь. Глянь я какие тебе нашел, суконные, век не износишь, – Артем понял: что-то в руке – это и есть штаны. – И туесок тебе надо, куды ягоду собирать будешь, – дед уже не помнил, что ребята собирались за грибами.
Он опять развернулся и отправился в чулан. Солнце, постояв над головой ребят, стало склоняться вправо, когда дед Архип вернулся с туеском в руке. А на локте у него снова что-то висело.
– Это надолго, – обреченно констатировал Артем.
* * *
За ворота они вышли через час. Ни один прохожий, если бы такой оказался на улицах Дурникино, не смог бы сейчас определить, который из ребят местный, а какой приехал из Москвы. По самые брови на Артема был натянут дедов картуз с половинкой козырька, ноги утопали в длинных штанах моды века девятнадцатого, в несколько слоев подогнутые снизу. Рубаха с широким воротом и заплатками на локтях пузырилась на ветру. И довершали все лаковые, нестерпимо блестящие на солнце и на нем же сильно накаляющиеся калоши. Видел бы все это Эд!
– Подожди, – остановил Артема Димка. Он врылся в кусты палисадника и вытащил оттуда лопату. – Не помешает.
Ох, и молодец же Димка, а он с этими переодеваниями совсем забыл с собой прихватить орудия труда или обороны – в памяти еще живы были ночные страхи. Артем тихо приоткрыл калитку, ведущую во двор – деда не было видно. С предельной осторожностью, чтобы не получить себе в довесок фуфайку или тулуп, мальчик пробрался до сарая и схватил первое, что попалось под руку. На улице отдышавшись, он просмотрел свою добычу: нож, молоток, топор и одежда мельника. Перед Димкиной лопатой проигрывает, но тоже ничего.
Не по размеру большие калоши шлепали по дороге, грозя слететь с ног, и поднимали страшную пыль. Козырек постоянно западал на один глаз, что с одной стороны хорошо было – солнце его не слепило, – а с другой, левая сторона дороги совершенно скрывалась из виду. Но не это так мучило бедного мальчика. Жара. Суконные штаны и добротная, плотная рубаха с длинным рукавом стойко оберегали тело от потери природного тепла. Раскаленная резина больших калош с каждым шагом то впускала теплый воздух, отодвигаясь от ноги, то касалась ее, прижигая.
– Все, я больше не могу, – сказал Артем, когда они с Димкой вышли на пустырь, – скоро я стану похож на хорошо прожаренный бифштекс.
– Зачем тогда мучаешься? – удивился Димка. – Сними всю эту амуницию и положи ее в кусты. А на обратном пути захватишь.
– Украдут же.
Артем последние слова сказал серьезно, и не думая шутить, а Димка рассмеялся, будто классный анекдот услышал.
– Да кому они нужны, – еще не до конца просмеявшись, указал на дедов подарок мальчик, – здесь у всех такого добра полны сараи.
– Почему же нужно в кусты класть? – еще с недоверием спросил Артем.
– Чтоб самому не забыть, куда свое добро дел. Искать легче.
В словах Димки присутствовала логика, и Артем решил рискнуть. Благо, под штанами были плавки. Облегчение сразу волной накатило на бедного мальчика, и он глубоко вздохнул. Можно было идти. Он сделал шаг, и колкая трава сразу же впилась в ногу. Артем вскрикнул.
– Ты чего? – не понял Димка.
– Колется, – голос звучал жалобно, побито.
– Нежные вы какие, городские, – заметил Димка, снимая свои сандалии, потертые, пыльные и с веревочкой вместо одного ремешка. Хорошо обул сегодня, а то все не хотел. – На, держи.
– А как же ты?
Димка только махнул рукой и пошел вперед, спокойно наступая босыми ногами на траву и не морщась. Артем обулся и нагнал его. Впереди зловеще смотрела на них своими двумя глазами-окнами мельница. И все вокруг молчало.
ГЛАВА 5
Высокая трава, путаясь под ногами, мешала идти, шептала что-то на ветру. Артем постарался прислушаться, и ему показалось: «Пропадеш-ш-шь». Ближе к мельнице кузнечики, как по команде, замолкли, и остался только этот шепот. Облака набежали на солнце, встали прямо над развалинами, отбрасывая на них тень, отчего мельница показалась ребятам особенно мрачной. Влажный ветер с реки открыл мальчикам дверь, и тишину прорезал скрип петель. У Димки задрожали руки, и волнение передалось Артему. Более сильный порыв хлопнул дверью о стену, и она треснула вдоль. В воздухе запахло дождем.
– Кто первый? – слабым голосом спросил Димка.
Артем натянуто усмехнулся, но безразличная ирония на его лице не вышла. Мурашки побежали от спины и дальше, овладевая всем телом. Боковым зрением он видел – Димка не сдвинется с места раньше него. Да и честь столицы нельзя было уронить. И Артем решился. Вдохнул глубоко и перешагнул порог – как в омут с головой. Следом осторожно проследовал второй, судорожно прижимая лопату к груди. Никого.
В оконный проем ворвался новый порыв ветра, и дверь резко захлопнулась. Димка вздрогнул и выронил лопату. Черенок угодил в медный чан, и протяжным эхо отозвался звук в пустых стенах. Димка вцепился обеими руками в локоть Артема, и тот чуть не вскрикнул от боли.
– Ух, – отозвалось что-то вверху.
– Ух, ух, ух, – на разные лады повторило эхо.
На втором этаже мельницы что-то заскреблось, зашуршало в тишине развалин особенно громко. Послышались шаги.
– Оно, – бледными губами пролепетал Димка и бросился к двери.
Дверь не поддавалась. Мальчишка изо всех сил дергал ее на себя, но безрезультатно. У Артема похолодело внутри: не может быть! Димка все дергал и дергал и никак не мог понять, что дверь открывается наружу. Не иначе нечистый не пускает.
– Не нужен мне ваш «Хундай», – истошно закричал Димка и бросился от двери куда глаза глядят.
Глаза глядели на лестницу, ведущую наверх. Артем растерялся: оставаться одному в этом жутком месте, где двери, если хотят, пропускают мимо себя людей, а если не захотят… И мальчик последовал примеру друга. Глаза его глядели тоже на лестницу, только другую, по правую сторону колеса. Из-под ноги вылетел чугунок и звонко поскакал отсчитывать ступеньки. Эхо помогало ему сотней голосов. Волосы смочил холодный пот и прилепил ко лбу, ноги дрожали. Полусгнившая ступенька хрустнула под Димкой, и он упал на лестницу. Вставать уже не было сил, страх отобрал почти все. Он подтянулся на руках, сел и задом пополз, глядя вниз и ожидая почему-то именно оттуда опасности. Артем повернулся и, как завороженный, смотрел на чугунок, словно это и было привидение. А ноги все шли. Вот они достигли площадки второго этажа. И Димка до него дополз. Чугунок прыгал уже где-то внизу. А к спине прикоснулось что-то мокрое и горячее.