С проигрывателя несся призыв пророка-мага к отцу о помощи. Но тот не отвечал.
— Никакой родственной привязанности, — возмутился Роземонд, вздымая глаза к небу.
Он затушил в пепельнице вторую сигарету, растер ее между пальцами, растерзал бумагу и отделил волокна фильтра, превратив окурок в нечто непонятное.
— Я не нашел ничего фундаментального или нового в древе Мартино, — заговорил он, закончив свою разрушительную работу. — Необычайных предков можно пересчитать по пальцам руки. Здесь мы видим ассистентку Клеттенберга Франкфуртского, который устраивал герметические фокусы при дворе Фредерика I. Там — веселая вдова Захарии. Множество акушерок. Сивилла Сент-Эньяана из Денбига, которая, говорят, была чертовски красива. Хранительница озера Кибелы, что у горы Обрак. Остальные — женщины без особых историй, большей частью замужние. Ни одна не была сожжена на костре.
— Вы разгадали тайну креста?
Роберта говорила о х с закругленными концами, который переходил из поколения в поколение. Роземонд, несмотря на все свои познания, не мог определить его смысл.
— Это может быть лунный знак. Он походит на концы натяжных устройств, которые используют каменщики, чтобы удерживать фасад.
— Или на клейма, которые некогда выжигали на теле осужденных.
— Вы говорите о шрамах? — Она кивнула. Он мечтательно продолжил: — Шрам. Неужели у Мартино есть нечто, в чем их можно упрекнуть? Проклятие, записанное в колдовском древе? Во всяком случае, у Клемана оно на первом месте. Смотрите.
Роземонд открыл бокал, опустил в него пипетку и извлек немного жидкости. Поставил пипетку над нижней частью пергамента и уронил черную каплю на чистое место. Жидкость растеклась в разные стороны и нарисовала первый оттиск. Появился пресловутый х —шрам, а это был шрам, который восходил к началу династии Мартино.
Роземонд неторопливо допил свой бокал. Он допивал последнюю каплю «Лакрима Кристи», когда завершились страсти святого Матфея. Он потер между собой подушечки большого и указательного пальцев правой руки.
— В один из ближайших дней придется вас обучить прямому чтению. Тогда вам станет ясен скрытый смысл слов. То, что выткано за буквами. Волшебное ощущение.
— Я слишком стара для таких игр. Лучше скажите, о чем говорит оттиск.
Роземонд положил указательный палец на первый знак в виде полумесяца и закрыл глаза. Он ждал недолго, пока папиллярные линии пальца нащупают ключ рисунка. Сделал глубокий вдох и нырнул внутрь тайны, оставив Роберту в одиночестве по другую сторону мира.
Он увидел подвал с голыми стенами и полом из слоя песка. В воздухе носился легкий запах битума. За столбом горел огонь, оранжевые всполохи с трудом освещали помещение.
Прямое чтение позволяло лишь ограниченный обзор, но Роземонду все же удалось вытянуть шею, чтобы посмотреть, что происходит за столбом. В очаге пылал огонь. Он увидел черную дверь и мужчину в тоге.
— Это вы? — Роземонд узнал копта, который обращался к нему. — Почему вы скрылись? Мне нужна ваша по…
Профессор поспешно отступил и вернулся в свою гостиную, к Роберте и дождю. Он уставился на кончик указательного пальца, на котором появилось черное пятно.
— Грегуар, — позвала его колдунья, в упор глядя на него. — Оттиск Клемана… Тот же самый, что и у основательницы, но вверх тормашками. Смотрите.
Роземонду не надо было проверять. Он знал, что Роберта права.
— Я видел, — объявил он.
— Основательницу?
— Основателя.
— Так это мужчина? Эти Мартино, — они не могут поступать, как другие?
— У него было лицо Клемана, — продолжил Роземонд. — Словно это был он.
— Что? Вы уверены?
Роберта глянула на древо, на окно, на Роземонда… Наполнила свой бокал и опустошила до дна одним глотком. Демон, запертый в печени, пинался, но сидел взаперти.
— Это был он? — спросила она.
— Весь вопрос в этом.
— Начало и конец. Альфа и омега колдовства. Если не ошибаюсь, такого еще не было, — бросила она, почти гордая, что отыскала редкого зверя.
Роземонд вытер указательный палец о салфетку, словно пытаясь стереть образ, переданный знаками.
— Действительно, такого еще не было. — Он свернул колдовское древо и сунул между двух камней. — Придется мне изучить все это повнимательней.
— Ну ладно. На сегодняшний вечер я насытилась тайнами, господин профессор. И отправляюсь в постель.
— Я сейчас к вам присоединюсь, — сказал он, раскуривая новую сигарету.
Он выкурил ее, глядя, как по стеклам окна стекают капризные потоки.
— Грегуар! — крикнула Роберта через десять минут. — Идите сюда! Я должна вам кое-что показать.
Он открыл окно, чтобы выбросить непогасший окурок. Но спохватился, раздавил его в пепельнице, расправившись даже с фильтром.
— Хватит тайн на сегодня, — согласился он, закрывая окно.
Он погасил в гостиной свет. Роберта одетой лежала на кровати, держа открытый каталог на коленях.
— Ну дают эти норвежцы. Такие штуки делают.
Подземный стержень стал воздушным. Он обернулся вокруг одного из столбов обсерватории, воспользовался им как опорой и через пять минут добрался до внешнего мостика, отходившего от триста восемьдесят четвертой ступеньки. Там он запрыгнул на крышу, обогнул измерительные инструменты и закрутился вокруг столбика, удерживающего веревку. Ощупал ее, проверил на прочность и бросил свои щупальца вверх, которые с огромной скоростью полетели в небо.
Пишенетту снился сон об успехе второго тома Ужасающих преступлений и знаменитых убийц, который станет бестселлером и будет переведен на все известные и неизвестные языки, когда его разбудил глухой шум. Он зажег небольшой фонарь, стоявший на ночном столике. Послышался новый удар. Он вышел на платформу, освещенную почти полной луной. Его единственным оружием был нож для разрезания страниц.
Шум раздался позади него. Пишенетт обогнул рубку более заинтригованный, чем испуганный, и споткнулся о предмет, лежавший на палубе. Он присел на корточки. Его близорукие глаза разглядели огромную тыкву. Плеть от нее вилась по всей платформе. И шла от носа. Писатель пожурил тыкву:
— Что же ты такое устроила?
Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум! Пишенетт двинулся вперед. Он пробирался среди тыкв, которые усеивали всю палубу аэростата. Одна из них прокатилась мимо него. Писатель остановился у рабочего стола. И то, что он смутно увидел, было невероятным.
Передняя часть платформы исчезла под горой оранжевых ядер. Их выплевывал обезумевший стержень толщиной со ствол хорошего дерева, тянувшийся из-под днища платформы. Его плети свивались и развивались, тыквы катились во все стороны, собираясь в холмы.
— Но ведь сегодня не 31 октября? — удивился Пишенетт, думая, что он все еще спит.
И только услышав, как скрипит платформа, задумался о прагматической стороне ситуации и забеспокоился.
Гигантская тыква снесла рубку. Вторая унесла часть ограждения и исчезла за бортом. Писатель бросился к корню, вооруженный жалким ножиком. И тут же потерял его, отпрыгнув в сторону, когда пятидесятикилограммовый овощ едва не размозжил ему череп.
Веревки, которые удерживали платформу под шаром, не смогли выдержать лишнего веса и оборвались. Пол ухнул в облака, разваливаясь на куски, а шар взлетел к звездам. Тыква же со всеми своими листьями, плодами и плетьми рассеялась под ветрами Базеля, придав падающему дождю запах супа.
ЛЮБАЯ НЕИЗВЕСТНАЯ ОПАСНОСТЬ УЖАСНА
Новость распространилась как горящий порох — в разгар ночи аэростат неизвестного происхождения рухнул на Малую Прагу и Исторический квартал. Падение его перевернуло большую часть этой болотистой местности, открыв взору настоящую мясорубку. Под метровым слоем грязи лежали одиннадцать трупов мужчин и женщин. Верхняя часть их тел и головы были опутаны рыбацкими сетями.
Зал совещаний Криминального отдела был переполнен. Сотня милиционеров в штатском пополнила ряды резервистов. Людей Фулда отличала одна и та же мрачная маска на лице. В толпе их бы не заметили. Но собранные в одном месте, они воплощали насилие, которое сгущало и так напряженную атмосферу.
Роберта попыталась отыскать Мишо в толпе следователей. Тело Пишенетта не было найдено, и ей хотелось сказать пару слов шоферу, хотя тот и был глухонемым. Но нигде его не заметила.
Шеф распахнул дверь, вскочил на эстраду и сразу начал:
— Шестнадцать трупов! Сколько же еще надо, чтобы прекратилась эта бойня?
Его глаза остановились на жалком типе, присланном Переписью, который дрожал на своем стуле прямо перед столом.
— Почему метчики не могут предупредить нас о таком ужасе? — спросил его Фулд. — По словам медэксперта, первые жертвы были похоронены заживо неделю назад. И что?
Ответ чиновника прозвучал в мертвой тишине:
— Мы полагаем, проблема в Архиве. Возможно, авария…
— Увольте от технических подробностей. Найдите причину аварии. И почините! Или мы избавимся от бездельников, заполонивших министерство. Кроме того, последуют санкции.
Среди резервистов послышался неодобрительный ропот. Но открыто никто не выразил протеста.
— Этот Туманный Барон существует, — продолжил Фулд. — Это не слухи. Значит, мы в силах помешать ему творить зло.
Никто не собирался возражать, и он продолжил:
— Новые подробности позволили выявить способ его действий. Мисс Бовенс? Слушаем вас.
Все головы повернулись в ее сторону. Сюзи отозвалась на приглашение, но не ожидала, что Фулд потребует от нее публичного изложения своей теории. Это шло вразрез с принципом конфиденциальности, которой она потребовала от двух следователей.
Она неохотно заговорила:
— Похоже, Барон действует как палачи древних времен. Одиннадцать человек, обнаруженных на пустоши и утонувших в болоте с сетью на голове, разделили участь, которую германцы оставляли на долю трусов и проституток в раннем Средневековье. Хочу написать меморандум на эту тему, коснувшись и прежних жертв…
— Спасибо, мисс Бовенс, — оборвал ее Фулд. — Обязательно прочтем его. — Он оперся ладонями о стол и оглядел аудиторию. — Наблюдайте, расследуйте, следите, поскольку Перепись, похоже, не способна на это. Обыщите все закоулки Базеля. Найдите… этого палача. Я лично возглавлю следствие. Разработана новая органиграмма. Назначено десять руководителей секций. По одной на квартал. Уведомление вывешено в коридоре. Мне нужны результаты. Ясно?
— Да, — разом выдохнули милиционеры.
Резервисты проявили больше сдержанности. Но Фулд был прав: серийного убийцу надо было лишить возможности творить зло, а потому полумерами было не обойтись.
— Что делать с рухнувшим аэростатом? — спросила одна резервистка. — Мы не нашли тела пилота и…
— Компетентные службы решат эту часть проблемы. На данный момент приоритетом является Барон.
Фулд вышел из помещения быстрым шагом. Все с шумом поднялись с мест. Виктор-Скелет, сидевший в углу эстрады, куда его передвинули, сказал себе, что ситуация среди живых не улучшается. И порадовался, что на данный момент находится среди мертвых.
Пустые кабинеты брались приступом. Беспрестанно звонили телефоны. В коридорах царила невероятная суматоха. Мартино — и Моргенстерн укрылись в бывшем кабинете майора Грубера. Роберта никогда не видела подобного оживления на семидесятом этаже коммунального здания. Она не любила ни Фулда, ни его милиционеров, но не могла упрекнуть их в бездействии.
Мартино стоял у окна в позе, скопированной с Фулда, — одна нога прямая, вторая полусогнута, руки за спиной. Сюзи расхаживала по кабинету. Роберта попросила, чтобы ей сообщили все данные о жертвах. А пока заполняла квиток заказа и чек на 399 талеров для фирмы «Боди Перфект», Оксфьордокелен, Норвегия.
— Эх, если бы у нас была та брошюра! — в энный раз проворчал следователь. — Я держал ее в руках…
Роберта сунула заказ и чек в конверт «Боди Перфект» с уже наклеенными марками.
— Исчезнувшая брошюра, ничего не видящие метчики, упавший Пишенетт. Похоже, кто-то на нас имеет большой зуб.
— Верно, — кивнула Сюзи. — Это приводит в недоумение.
В дверь постучали. Шестнадцать чиновников сложили шестнадцать папок, образовавших небольшую пирамиду на углу стола. Роберта схватила верхнюю, как только чиновники вышли.
— Ну что ж, они не делают ничего наполовину! — с удовольствием воскликнула она. — Есть даже генетические коды на рентгеновской бумаге с печатью Переписи.
Бовенс присела рядом с ней. Роберта передала ей коды Вацлава Скадло. Сюзи отошла к окну и посмотрела на просвет на набор из белых и черных квадратиков, последовательность от 0 до 1, дающий полное представление о погибшем подростке. Расположение генов было обычным. Оно свидетельствовало о сложной и таинственной жизни, которую внезапно прервали.
— Я говорила вам о моих сиамских близнецах?
— Да, — ответил Мартино, как послушный ученик. — У вас дома. Дело, которое вызывало у вас мигрень…
— Оно самое. — Она вернула клише Роберте. — Они убили свою квартирантку. Вернее, один из них, ибо хватило одного удара ножа, чтобы пронзить сердце бедной женщины. Но близнецы срослись бюстами и имеют один и тот же генетический код на двоих. Один из братьев совершенно невиновен. А метчики видят в них одного человека.
— Быть может, оба виновны? — спросил Мартино. — Рука первого держала нож, — он изобразил удар жестом, — а мозг второго отдал приказ убить.
— Предпочитаю не рассматривать такую возможность, — призналась Бовенс. — Но в моей короткой юридической практике генетический код впервые не может мне помочь.
— Разделите их, — с энтузиазмом продолжил следователь. — Можно организовать очную ставку…
Сюзи, хотя и была ниже ростом, поглядела на Мартино снизу вверх. Он ощущал ее горячее дыхание на шее и видел детали ее радужки, которая напоминала клочок зеленого шелка, чуть сморщенного на фоне зрачка.
— Ах, Клеман, — вздохнула она. — Если бы все было так просто. Но дела обстоят по-иному.
Она резко развернулась на каблуках. Что подействовало на зачарованного Мартино как электрошок. Она схватила зонтик и плащ.
— Оставляю вас. У меня через два часа защита. А еще надо написать этот так называемый конфиденциальный меморандум для Фулда по поводу пресловутых смертных казней.
— Какую линию защиты выберете для сиамских близнецов? — спросила Роберта.
Юрист ответила с хитрыми огоньками в глазах:
— Формальная коллизия. Их невозможно защищать, значит, они неподсудны.
Она открыла дверь.
— Кстати… Простите… Я могу по-прежнему рассчитывать на вас? — робко осведомился Мартино. — Насчет хеппенинга у моей матери. В шестнадцать часов.
— Я буду, — пообещала она.
Молодой человек мог бы взлететь даже без помощи Луны. Роберта поспешила вернуть его на Землю.
— Ну ладно, Мартино! Начнем следствие с того момента, с которого следовало начать. Открываем охоту на совпадения. Посмотрим, действует ли Барон по наущению мизинчика или, как метчики, пользуется некими тайнами, которые мы скрываем в нашем жалком существовании.
Они погрузились в изучение личных жизней Вацлава Скадло, Марты Вербэ, Анджелло Паскуалини, Жоржа Фликара, Густава Лербье, Симоны Веспар, Анг Чу, Вилельма Вогта и других. Они просеивали информацию, чтобы отыскать что-то общее. Папка Грубера оставалась закрытой, поскольку Роберта предпочла пока ее не трогать.