– Как? – Вот тут я по-настоящему перестал понимать происходившее.
– Ты гомосексуалист, что ли?!
– Я?! Нет! Лучше сразу умереть! Отрубите мне голову!
– Я не собираюсь предлагать тебе гомосекс! – успокоил Ксанф. – Я лишь хочу знать, как ты относишься к Наталье? Нравится она тебе?
– Ну… конечно, нравится. Она, думаю, всем мужикам нравится… Такая… интересная, думаю я.
– Ты меньше думай, пень! Фалес Милетский, понимаешь ли! Диоген из тридцатого века! Действуй, как мужчина!
– В смысле?
Ксанф втянул носом воздух, успокаивая себя:
– В общем, так… Я не собираюсь метаться за тобой по всей Вселенной и подносить патроны. Поэтому постарайся более их не терять. И не забудь отбежать за арку. И маску свою надень, а то газом отравишься!
Я вернул маску на лицо.
Ксанф, повернувшись, шагнул в черный зев, который моментально съежился до размеров точки. Секунду-другую точка еще висела в воздухе посреди коридора. Затем исчезла.
И кровь запульсировала у меня в висках от мощных толчков сердца. Время не ждет!
Я, беззвучно ступая, переместился в угловую комнату по правую руку – куда вела арка. Перевел дыхание, усилием воли стараясь унять бешеный кровоток. В голове не укладывалось только что происшедшее. Еще секунда – и я проснусь.
Тут меня обеспокоило состояние моего дорогого ангела в каминной трубе. Я все-таки дышал через противогаз, а она вынуждена обходиться без оного. Как бы самый ценный человек на этой планете не выдал себя неосторожным плачем!
Едва только я подумал об этом, как задрожал дом. Я решил в первую секунду, что героические парни из спецназа с присущей им отвагой неудачно взорвали очередную гранату. Но уже через мгновение я уловил специфический рев прямоточного атмосферного двигателя – это мой драгоценный «Фунт изюма» садился на территорию поместья «Покахонтас». Ха-ха, ребятки, вы не ждали Костю Головача?! А он всегда приходит не вовремя!
Если в доме еще оставались какие-то стекла, то теперь они обрушились под ударом фронта воздушной волны.
Шум двигателей все усиливался, но затем вдруг смолк. Стало быть, корабль где-то сел.
И тут в наушниках раздался голос Костяной Головы:
– Шеф, ты где там? Тебя на котлеты еще не разделали?
Я понял, что ударная волна двигателей разбила о грунт шар с постановщиком помех, благодаря чему связь восстановилась.
– Нет покуда, – прошептал я в ответ. – Я ж мосластый! Какие из меня котлеты!
– Ну, короче, шеф, я сел. Как закончишь свои амурные делишки – подгребай на борт. Штоф «Потной гориллы» ждет тебя в холодильнике!
Я не ответил. Потому что наверху затопали ноги. Находчивые спецназовцы решили воспользоваться шумом работающих двигателей, чтобы незаметно переместиться со второго этажа на первый. Как всегда, они опоздали, но сочли, что для настоящих парней опоздание – пустяк.
Я подождал, пока шаги протопали по коридору мимо арки прямиком в холл, после чего спокойно вышел из своего укрытия.
Диспозиция такая… Два человека в синих строительных костюмах крались вдоль стен коридора, будучи спиной ко мне. Еще двое двигались им навстречу с другой стороны здания. Прекрасная диспозиция! Четыре мишени в полный рост, контрастные, хорошо освещенные! Самая ближняя – на расстоянии два метра, дальняя – около семи! Ну-с, и как там у нас дела с огневой подготовкой?
Двое, обращенных ко мне лицом, успели меня увидеть. Но вот оружие поднять не успели. Падая на спину, я выпустил им в головы по одной пуле, третью я послал в голову тому, кто стоял ко мне спиной. Три пули – три головы… Как учили!
От пуль «чекумаши» головы раскалываются, как спелый арбуз. Впрочем, незрелые арбузы раскалываются точно так же.
На самом деле, далеко не худшая смерть!
Уже лежа на полу, я переместил пистолет чуть ниже. И не успел четвертый спецназовец обернуться, как я попал ему в правую руку. Отстрелил, на хрен! В смысле, напрочь!
Схватив подранка за подмышки, я живо уволок его из коридора в угловую комнату за аркой. Там тщательно ощупал. Под комбинезоном я нащупал бронежилет из селенита.
Пленник оставался покуда жив. Имело смысл его допросить… Я сдернул с его головы строительную каску и сделал два довольно любопытных открытия. Во-первых, мой пленник оказался женщиной. А во-вторых, строительная каска была муляжом, скрывавшим боевой шлем с фурнитурой закрытой связи, датчиками движения за спиной, инфракрасными бинокулярами и чем-то еще, что я не мог даже сразу определить. Шлем этот я решил прихватить с собой, дабы хорошенько изучить на досуге. А пока же взялся оказывать пленнице первую помощь.
Отыскав аптечку в нагрудном кармане ее комбинезона, я перетянул рану, из которой вовсю хлестала кровь. К тому моменту, когда я закончил накладывать давящую повязку, женщина уже потеряла сознание. Пришлось ввести ей в шею инъекцию биномоглобулина.
Через минуту она пришла в себя:
– Сдаюсь…
– Сколько вас тут?
– Было семеро.
– Где седьмой?
– Он – старший. За оградой, в машине.
– Это вы поставили радиопомехи?
– Да.
– Кто вы?
– Эс-Пэ-Бэ…
– Служба Политической Безопасности Земной Цивилизационной Лиги? – уточнил я на всякий случай.
– Именно.
– Но Звездный Акапулько не входит в Земную Цивилизационную Лигу.
– Мы – нелегалы. Законсервированная группа… – она еле ворочала языком. – Жили тут спокойно… Поступила команда быть готовыми действовать при появлении корабля. Потом, уже сегодня, – следующая команда: корабль сел, надо выдвигаться вслед за его владельцем. Ну, мы сюда и подтянулись…
– Твой оперативный псевдоним и звание.
– Сусанна Сюита. Не убивай меня. Меня можно использовать для торга…
Что мне нравится в сотрудниках земных спецслужб – они никогда не изображают из себя героев! Если видят, что дело проиграно, с легкостью сдаются, идут на сотрудничество. Причем всячески набивают себе цену.
Я поднял ее с пола, забросил на свое плечо и отправился в холл. Особенно не таился, был уверен, что командир диверсионной группы через ограду не полезет. Думаю, он все про меня понял после того, как я завалил шестерых его подчиненных.
«Покахонтас» превратился в руины… Холл усыпан битым стеклом. Мебель, обожженная взрывами, и закопченные стены посечены осколками гранат. М-да, заехал погостить…
Оттолкнув ногой кресло перед камином, я заглянул в зев.
И тут сердце мое пропустило удар. Потому что Натс я не увидел.
11.
Удел мой – помогать людям. Порой даже против их желания. Быть Айболитом Вселенной, выражаясь метафорически. Когда я стану совсем старым, сморщенным и лысым, откажусь от геномного омоложения и имплантации очередного набора тендерных органов, возьму за правило по утрам подолгу тихо лежать в широкой кровати на планете Компрадор и гордиться своими бессчетными подвигами на поприще спасения людей.
Увидев пустой камин, я, конечно же, встревожился. Пригнувшись, засунул в него голову и поглядел вверх.
И сразу понял, что тревожился я напрасно. Она залезла по скобам в трубе почти на самый ее верх, к свежему воздуху.
– Ангел души моей, – ласково обратился я к ней. – Спускайся уж, что ли…
Признаюсь честно, я намеревался воспользоваться выгодой своего положения и как следует рассмотреть ее голые ноги и все прочее. Но посыпавшиеся сверху пыль и сажа помешали.
Вылезшая из камина Наташа остолбенело осмотрела разгромленный холл, задержала взгляд на двух трупах в строительных комбинезонах, затем увидела третье тело – у меня на плече.
– Что это значит? – только и спросила она.
– Нам надо уходить отсюда, – кратко ответил я. И тут же наушники под шлемом заговорили голосом Костяной Головы: «Да-да, шеф, пора валить! Где вы там?»
– Но мы вернемся сюда? – Что ни говори, а у женщин удивительная способность задавать неожиданные вопросы.
– Сильно в этом сомневаюсь, – ответил я с присущей мне прямотой.
Мы прошли через холл на задний двор. Там тоже было очень здорово – огромные цветущие кактусы, похожие на пенисы; удивительные яркие кусты, а между ними дорожки, выложенные камнем. Позади всего этого великолепия – громадный бассейн, выложенный мрамором, а чуть далее – бирюзовая поверхность океана. Здорово, нет слов! Вот только «Фунт изюма» отсутствовал.
Я рыскнул глазами по сторонам и углядел знакомый остроносый силуэт метрах в трехстах восточнее «Покахонтаса». Костяная Голова ошибся с местом посадки. У нас, донских казаков, ничего не получается с первого раза как надо (за очень редким исключением, конечно).
– Костяной, ты сел не там, где должно! Переместись на триста метров западнее!
– Прости, шеф, – тут же отозвался голос в наушниках. – Координаты «Покахонтаса» ты сам же мне задал. Лоцию надо ставить не «пиратку», а «лицензионку»! Мне-то все равно куда садиться!
Двигатели «Фунта изюма» рыкнули – получилось похоже на мою отрыжку после стопки «Укуса болиголова», – и корабль рванул вверх. Полагаю, на борту перегрузка достигла восьми или даже десяти «g». Я страдальчески поморщился, представив себе, как плющит сила тяжести Лориварди Гнука в его клетке на грузовой палубе «Три-А». У Кости Головача под поясницей и задом противоперегрузочное кресло, а у Лориварди нет даже матраса. Вот достается же терпиле!
Лихо описав в небе эллипс, «Фунт изюма» устремился дюзами вниз. Воздушная волна ударила в дом, взметнула облако пыли на заднем дворе и заставила массивные кактусы закачаться. Красиво и впечатляюще, вот только Костя снова посадил корабль совсем не там, где следовало. «Фунт изюма» опустился на соседний участок, разрушив там дом.
Здорово!
– Ну, что, шеф, ты спешишь ко мне? – услышал я в наушниках самодовольный голос Константина. – Что-то я не вижу в монитор твоей криволапой фигуры…
– Братанга, ты снова сел не там, где надо. Я просил передвинуть корабль на триста метров западнее, а не на четыреста и не на пятьсот, – ответил я, стараясь не выказывать нараставшего раздражения.
– Хорошо, шеф, скажи мне кратко: на что ориентироваться!
– Тут на заднем дворе бассейн мраморный!
– Тут у всех бассейны на заднем дворе.
– Он округлый. Ну, то есть овальный!
– Тут у всех округлые бассейны. Ни одного квадратного!
– Ладно, плевать на бассейн. Поищи дом со стеклянной крышей. Стекла, разумеется, уже осыпались.
– Тут у всех дома со стеклянными крышами. И, разумеется, уже без стекол!
Высота «Фунта изюма» – почти семьдесят метров. Понятно, что обзорные камеры в его носовой части охватывали обширную территорию. Думаю, Костя мог видеть одновременно пару десятков домов к востоку и западу от места посадки.
– Вот что, Костяной! Я тебя вижу, ты рядом! Взлетай и садись на соседний участок к востоку.
Снова взревели двигатели, и я взял Натс за руку, давая понять, что следует отойти от стеклянных дверей. Мы спрятались за стеной. Я снял свою носогубную маску и подал ее Натс. Она что-то выкрикнула, но из-за рева двигателей непонятно, что именно. Наверное, спросила: «А как же ты?» Я только рукой махнул. Чего мне бояться! Мои штрипки воняют много гаже выхлопа прямоточного двигателя…
Потоки горячего воздуха с примесями отработанных газов ворвались в дом. Я задержал дыхание, пока не смолк рев, после чего выглянул во двор.
Воздух не выбил двери, а просто их распахнул, заклинив в крайнем положении. «Фунт изюма», растопырив шарнирные ноги-опоры, стоял прямо передо мной, опустив дюзы в мраморный бассейн. Понятное дело, воды в бассейне уже не было, а мрамор закоптился до черноты. Вся икебана и бонсай на заднем дворе исчезла – ударная волна разметала неведомо куда всю растительность и намела подле валунов барханы песка.
Вот и славненько.
– Костяная Голова, ты – лучший! – похвалил я. – Спешу к тебе с девочками! Опускай пандус!
Я имел все основания беспокоиться относительно того, выживет ли моя пленница с отстреленной рукой. Стартовая перегрузка могла убить ее. Однако, к моему немалому удивлению, женщина осталась жива. Робот-реаниматор взялся лечить ее и даже пообещал восстановить руку, привив генетически близкий зародыш. Для последней операции следовало провести кое-какие анализы, составить полную генетическую карту и раздобыть либо вырастить в особой камере необходимый исходный материал, но ничего принципиально невозможного в подобной реконструкции не было.
После благополучного выхода на траекторию полета к точке рандеву с остальными членами моего куреня пришло время заняться собой. Для Натс это означало принять душ, одеться в чистое, выпить шампанского и познакомиться с Константином. Для меня – почти то же самое, за исключением последнего пункта.
Я спустился на палубу «Три-А», посмотреть, как события последнего времени отразились на самочувствии Лориварди Гнука.
Тот плохо выглядел…
Я полил его водой из шланга, сунул сквозь прутья клетки пакет с переменой белья, также дал бутыль питьевой воды и поддон с саморазогревающейся пищей.
– Господин Йопи-Допи, позвольте мне умереть! – запричитал пленник. – Я не могу тут находиться! Ваш бортовой компьютер читает мне напролет Библию и ведет разговоры только на теологическую тематику… Разрежьте меня лазерным резаком или покажите пару порнографических фильмов!
Я осуждающе молчал, он поспешил добавить:
– Хотя бы пару эротических! Ну, или хотя бы с эротическими фрагментами… Я уже стал забывать, как это там у женщин выглядит… Да и у мужчин тоже…
– С этого момента станешь получать бром, – пообещал я.
Лориварди Гнук упал на колени. Долгим печальным гулом отозвался палубный настил.
– Тогда лучше выбросьте меня живьем в космос! Лучше умереть от глубокого вакуума, чем от нереализованных сексуальных фантазий.
– Легкой смерти ищешь?! – я недобро осклабился (я умею это делать). – Не выйдет! Довожу до твоего сведения, что я являюсь куренным атаманом Донского Казачьего Войска. Слыхал о таком?
Ответом мне послужил горький всхлип.
– Так вот, сегодня здесь, на борту корабля, состоится выездная сессия Казачьего Суда. Будет заслушано дело о попытке умышленного и особо злонамеренного убийства, которое ты предпринял на планете Баунти. Желаешь знать, что по законам Донской Степи полагается за умышленное убийство наказного атамана?
– Вы же сказали, что вы – куренной атаман… – проблеял Гнук.
– Наказной атаман – выборная должность. А курень – подразделение, которым он руководит. У нас анархия, все должности выборные, понял?! Тотальная коррупция, свобода пьянства, уважение прав собственности и всеобщее уважение прав личности – вот принципы нашего общества.
– И какое наказание у вас за… за… вот то, что вы сказали? Пять лет на электрическом стуле?
– Малой кровью хочешь отделаться?! Наказания тебе положены такие: либо фрагментарное расчленение заживо, либо передача в качестве учебного пособия в медицинскую школу для анатомирования живьем. Наказания предлагаются на выбор. А вот если бы я был сечевым атаманом, то тебя бы…
Звучный хлопок бесчувственного тела Лориварди Гнука о палубу сделал продолжение нашей беседы бессмысленным.
Что ж, начало реализации моего плана по розыску «торпиллера» можно счесть вполне успешным.
Я поднялся в пост управления вместе с Натс и бутылкой ледяного шампанского. Константин Головач, первоначально настроенный весьма против нее, расплылся в блажной улыбке и провозгласил тост:
– Наташенька, за наше неожиданное знакомство… и ваши чудесные глазки! Эх-ма, сущий омут! И чего там наш атаман наговаривал на вас?
Шельмец!
Подлетное время «Фунта изюма» к точке встречи с «Наварином» и «Туарегом» составило почти шесть часов. За эти часы Константин безудержно пытался развеселить новую знакомую – открывал бутылки бровью, многословно рассказывал о своем увлечении игрой на электронном сапоге и, перебрав «Слезы новобранца», исполнил баллады собственного сочинения. Назывались они «О заледеневшем герое» и «Недожитой жизни». Их всего было две…