МИКК
– Пожалуйста, – санитар выложил на стол бумажник, жетон детектива, удостоверение личности, зеркальце, расческу, ключи и горсть мелочи. – Пятнадцать динаров мы удержали за чистку и ремонт одежды. Остальное все здесь. Чувствуете вы себя хорошо? Вызвать такси, или вы желаете воспользоваться больничной развозной машиной?
– Я позвоню другу, – сказал Микк.
– Телефон на стене, – сказал санитар. – Бесплатный.
– Спасибо…
В голове у Микка шумело, как в раковине, приложенной к уху… смешно, в ухе есть улитка, в ней тоже шумит море, то есть раковина приложена к уху изнутри, а снаружи тоже есть раковина, ее так и называют: ушная раковина, следовательно, мы должны слышать шум моря постоянно, а мы почему-то не слышим… и ноги слушаются плоховато. А номер, номер, номер… ага. Кипрос снял трубку после второго гудка.
– Привет, Кип, это я, Микк.
– Ты? – безмерное удивление в голосе.
– Да, я. Я в больнице, Кип, в этом, как его…
– В вытрезвителе?
– Нет, хуже. По кодонам… забыл.
– В гипнологии?
– Да. Так ты меня заберешь?
– Конечно. Жди.
Микк повесил трубку.
Ну, вот. Приедет Кип, все будет хорошо. Который же час? Половина четвертого… утра, наверное. А голос у Кипа свежий. Не спал еще. Вообще неизвестно, когда он спит.
Микк почувствовал вдруг на себе тяжелый взгляд санитара. Как странно: санитар вовсе не смотрел на него, перебирал себе бумаги на столе, вот вообще отвернулся и полез в тумбочку – а взгляд его, как бы отдельный от хозяина, сверлил, и сверлил, и сверлил голову Микка: затылок, виски, переносицу… От него нельзя было скрыться. Нашки, неуверенно подумал Микк. Нафаршировали всякой химией, вот и мерещится черт-те что…
Он сел на банкетку, прижался затылком к стене. Где-то в глубине стены еще сохранился холод – с тех доисторических времен, когда вечера и ночи были прохладны. Мягкой лапкой коснулся холод человека… Это было упоительно.
– Вы в порядке? – спросил санитар. Взгляд его на мгновение рассеялся.
– В порядке, – пробормотал Микк. – Еще бы не в порядке…
Еще бы не в порядке, подумал он про себя, из головы выдрали здоровенный кусок чего-то и заморозили так, что не понять и не почувствовать, что же именно выдрали, и это называется порядок…
– Развозная машина будет через полчаса, – сказал санитар.
– Пусть, – сказал Микк.
Минут через десять снаружи зашуршали шины, скрипнули тормоза – остановилась машина. Микк с трудом открыл глаза: через дверь проходили Кипрос и с ним какая-то незнакомая девушка. Смотреть было больно, веки запеклись. Микк сглотнул. Глотать тоже было больно. Заболеваю, что ли?..
– Вот он ты где, – сказал Кипрос. – А я сначала заехал к военным, на площадь Элентроп. Вообще-то там сегодня прием…
– Сударь был доставлен на попутной машине добрыми гражданами, – со своего места пояснил санитар. – Понятно, что мы не могли отправить его в другую больницу, не оказав помощи.
– Спасибо, – сказал Кипрос.
– Это наша работа, – сказал санитар.
– Увези меня, – шепотом сказал Микк. – Я не могу больше…
Он сам не знал, чего он больше не может.
– Но ты в порядке? – с тревогой спросил Кипрос.
– Да, да. Только увези. Здесь мне… не могу я здесь…
– Ему нужно выспаться, – сказал санитар. – После этого все немного не в себе, всем надо выспаться. Часов двенадцать…
– Понятно, – сказал Кипрос. – Пойдем, что ли.
Машина была не его. Микк вздрогнул, когда понял это, и расслабился, когда увидел, что за руль садится девушка. Некоторое время казалось, что пристальный взгляд санитара проникает и сюда, через дверь, через пространство улицы, через металл и стекло машины. Потом это прошло. Заурчал мотор, машина тронулась.
– Извините, сударыня, мы незнакомы… – начал Микк, и Кипрос похлопал его по колену:
– Знакомиться будешь завтра. Вообще ее зовут Флора. Она племянница Агнессы.
– Понял. Значит, твоя будущая… – Микк задумался, вспоминая степени родства.
– Агнесса пропала, Микки. Я тебя искал вчера и сегодня, хотел, чтобы ты занялся поисками.
– Господи, Кип… Когда?
– Дней пять назад.
– А это не… как раньше?..
– Боюсь, что нет. На этот раз – нет.
– Хорошо, Кип. Я буду ее искать. Добудь мне только что-нибудь просветляющее: декседрин, эфедрин…
– А просто много кофе не пойдет?
– Нет. Калибр не тот.
– Ладно, добуду. И?..
– Еще нам будет нужен Ноэль.
– Это сложнее. Я пытался его найти.
– Повторим попытку. Нужно, чтобы он мне вправил мозги. Я ведь понял – все – про исчезнувших… но с этими делами… – он кивнул назад. – Все как в киселе.
И тут на секунду – отдернули штору. Микк сам не знал, что увидел за ней, не успел разобрать, понять, почувствовать – но жутковатое осознание прямой повторности происходящего легло на душу…
– Ты что так смотришь? – слегка испуганно спросил Кипрос.
– Н-ничего… – сквозь болезненный спазм в горле выдавил Микк. – Уже прошло…
ЛОТ
Дверь открылась, и из темноты коридора кто-то сказал: пойдемте. С готовностью – и злясь на себя за эту готовность – он встал, обулся и пошел следом за позвавшим его. Проходя мимо зеркальца у двери, бросил взгляд и остался доволен. В зеркальце был толстый тупой заспанный идиот. Голова все еще кружилась, зеленая муть не осела. Вчера его чем-то кололи, долго не могли попасть в вены, о чем напоминает бинт на левом локте…
– Сюда, пожалуйста, – сказал провожатый и открыл перед ним железную дверь лифта.
Это был очень старый лифт, даже без кнопочной панели, управляемый рычагом: вверх-вниз-стоп. Лот смутно помнил, что уже ездил в этом лифте.
– Повернитесь лицом к стене, – попросил провожатый. – Не смотрите пожалуйста…
Лот встал так, как просили. Скрежетнул рычаг, пол чуть-чуть надавил на пятки. Лифт поднимался очень медленно, производя всевозможные звуки. В частности, пощелкивая клиньями. Лот насчитал двенадцать щелчков. Значит, шесть этажей от того, где была его каморка. Рычаг снова скрежетнул, лифт задергался и остановился.
– Сюда, прошу вас, – провожатый, выпустив его из лифта, показал рукой. Короткий, освещенный медными бра коридор, зеленая ковровая дорожка, уходящая под зеленые портьеры… Они пошли по дорожке, Лот впереди, провожатый на полшага сзади и справа, шагнули под портьеры. Там было светло, слишком светло, неистовый свет снаружи прорывался сквозь жалюзи, и Лот, глаза которого за эти дни привыкли к очень умеренному освещению, зажмурился – но успел увидеть двух мужчин, вольно сидящих в тяжелых старинных креслах, и узнать одного из них…
– Господин Бенефициус, – сказал его провожатый странным тоном, и Лот напрягся, ожидая продолжения, но продолжения не последовало, и он понял, что провожатый формально представляет его. Будто они не знают… Сквозь ресницы Лот видел, как мужчины встают ему навстречу.
– Очень приятно, – сказал один из них, помоложе, крупный, крепко сбитый. – Я – майор Брауде. А это – профессор Меестерс, доктор наук. Присаживайтесь.
– Я слушал ваши лекции, профессор, – сказал Лот почтительно.
Меестерс сделал вид, что улыбнулся:
– Поэтому я здесь.
– Садитесь, садитесь, – майор без усилий подкатил и развернул третье кресло. – Амо, принеси нам что-нибудь этакое… Вы курите, господин Бенефициус?
– Нет, – сказал Лот.
– И пьете мало и редко, – кивнул майор. – И никогда не использовали наркотики, правда?
– Н-ну… в общем, да.
– Когда-то пробовали, и это не доставило удовольствия?
Лот кивнул.
– Вот видите, профессор, – майор улыбнулся, – наш человек!
Меестерс продолжал молча рассматривать Лота. Лот изобразил смущение – благо, это не потребовало усилий.
– А я вас помню, – сказал, наконец, Меестерс. – Вы были старше остальных студентов… сколько вам было?
– Лет двадцать шесть… или двадцать семь? Двадцать семь, кажется.
– Да, наверное… И ходили еще с такой смуглой девочкой, похожей на турчанку…
– Она и была турчанка. Лия Хамди.
– А почему печальный оборот: «была»?
– Я слышал, что она умерла где-то в провинции…
– Это ложные известия.
Лот внимательно посмотрел на него.
– Вы хотите сказать?..
– Совершенно верно. Слух о смерти госпожи Лии Хамди был распущен по моему поручению. Она жива и пребывает в добром здравии, хотя и вынуждена носить пока другое имя. Хотите встретиться с ней?
– Это… возможно? – Лот сглотнул.
– Возможно.
За портьерой раздались шаги, и Лот стремительно обернулся – но это был приведший его сюда, по имени Амо, кажется – с подносом в руках. На подносе были ваза с виноградом, высокая бутылка и три бокала. Амо поставил поднос на низкий столик и стал заниматься сервировкой. Лот разочарованно отвернулся.
– Господин Бенефициус, – спросил майор, – а почему вы в таком солидном возрасте решили стать студентом?
– В армии я был санитаром, – сказал Лот. – После армии поступать в университет не решился, пошел в училище – на субалтерна. Два года потом отработал на скорой, там меня и уговорили – добирать образование.
– В армии – в каких войсках служили?
– В пехоте.
– Это были годы?..
– Восемьдесят первый – восемьдесят второй.
– Номер части помните?
– Четырнадцатая отдельная мотопехотная бригада, шестой батальон, первая рота. Командир роты капитан Счастный.
Майор нагнулся вперед и, глядя Лоту в глаза, тихо спросил:
– Капери?
– Капери, – сказал Лот. – Вернее: деревня Розум, у федерального шоссе номер четыре. А весь участок бригады…
– Не надо, мы знаем, – перебил Меестерс. – Неужели вы так все помните?
– Так? – переспросил Лот. – Так может помнить кто угодно. Вы не представляете себе, как я помню… Вы там были?
– Да, – сказал Меестерс. – Только с другой стороны. Внутри кольца.
Лот обнаружил у себя в руке бокал с вином и отхлебнул глоток. Вино было слишком сладким.
– Тогда вы все это знаете…
Меестерс задумчиво покивал:
– Да, если не все, то многое… Господин Бенефициус, я хочу спросить вас еще вот о чем: теперь, двадцать с лишним лет спустя вы, человек со специальным образованием, с опытом работы… как вы интерпретируете те события?
– Я не хочу… – Лот сглотнул, – говорить об этом…
– Если вы опасаетесь за свою безопасность, то зря, – сказал Меестерс.
– Ничто вам не угрожает… кроме того, что угрожает всем нам…
– Причем тут это? – начал Лот – и вдруг увидел глаза майора. Глаза были белые. На белом лице.
– Не хочет говорить, – прошептал майор. – Никто не хочет говорить. Остаться чистеньким. Не опоганиться. И ничего не нужно больше. Все такие. Себя поберечь. Только себя…
– Спокойно, Дитрих, – сказал Меестерс. – Человек имеет право.
– А я – человек? Я – имею?
– Я тебе говорю – успокойся. Нервы еще понадобятся.
– Извините, – буркнул майор. – Вы тоже извините, – повернулся он к Лоту. – Устал.
– Я не могу сразу, – сказал Лот. – Поймите: я всю жизнь запрещал себе…
– Ладно, поговорим о приятном, – сказал Меестерс. – Или, может быть, вы хотите спросить о чем-нибудь нас?
– Вопрос у меня, собственно, один: кто вы такие и почему меня держите под замком?