Испускающие голубоватое сияние песочные часы возникли у него прямо перед носом.
— ЛОРД РОБЕРТ СЕЛАЧИ? — раздался голос у самого его уха. — ЭТО ТВОЯ ЖИЗНЬ.
Он скосил глаза. Никакой ошибки. Его имя было выгравировано на стекле. Он мог разглядеть каждую крошечную песчинку, падающую в прошлое.
Он развернулся, бросил один взгляд на фигуру в клобуке и бросился бежать.
Его подмастерье был уже в сотне ярдов от места событий и все еще ускорялся.
— Прошу прощения. Кто здесь?
Сьюзан спрятала часа в глубинах своей мантии и встряхнула волосами. Появился Бадди.
— Ты?
— Да. Я, — сказала Сьюзан.
Бадди сделал шаг вперед.
— Собираешься опять раствориться? — спросил он.
— Нет. Я только что спасла тебе жизнь, просто имей в виду.
Бадди оглянулся вокруг. Никого.
— От чего?
Сьюзан наклонилась и подобрала нож с черненым лезвием.
— Вот от этого.
— Я знаю, что мы все это уже обсуждали раньше, но кто такая? Ты ведь не моя фея-крестная?
— Мне казалось, ты значительно старше, — сказала Сьюзан, отступая назад. — И, возможно, значительно красивее. Послушай, я все равно не могу тебе этого сказать. Ты даже видеть меня не должен. Я не должна быть здесь. Никто из нас…
— Ты ведь не собираешься опять уговаривать меня бросить играть? — сердито спросил Бадди. — Потому что я не хочу этого! Я музыкант! Если я брошу играть, кто я буду тогда? Да я с тем же успехом могу умереть! Музыка — это моя жизнь, понимаешь?
Он сделал еще несколько шагов к ней.
— Почему ты повсюду следуешь за мной? Асфальт говорил, что бывают такие девушки, вроде тебя.
— Что это ты имеешь в виду — «вроде меня»?
Бадди умолк, но только на секунду.
— Они повсюду следуют за актерами и музыкантами, — сказал он. — Потому что, ты понимаешь, очарование и все такое.
— Очарование? Какая-то телега и провонявшая капустой таверна?
Бадди поднял руку.
— Послушай, — сказал он терпеливо. — Я все делаю правильно. Я работаю, люди меня слушают. В любом случае, помощь мне не нужна, договорились? Мне есть о чем волноваться, так что, пожалуйста, оставь меня в покое.
Раздался топот и появился Асфальт, сопровождаемый по пятам остальными двумя членами группы.
— Гитара развизжалась, — объяснил он. — С тобой все в порядке?
— Ты лучше ее спроси, — пробурчал Бадди.
Все трое уставились прямо на Сьюзан.
— Кого? — спросил Клиф.
— Она прямо перед тобой.
Глод поводил рукой в воздухе, едва не задев Сьюзан.
— Это все из-за этой капусты, наверное, — сказал Клиф Асфальту.
Сьюзан тихо отступила на шаг.
— Да вот же она, прямо здесь! А сейчас она уходит, вы что, не видите?
— Все хорошо, все хорошо, — сказал Глод, бери Бадди под руку. — Уходит, и скатертью дорога, давай тоже пойдем себе.
— А теперь она вскочила на коня!
— Да-да, на большую черную лошадь.
— Она же белая, идиот!
Отпечатки копыт на секунду вспыхнули во тьме красным и погасли.
— А сейчас она исчезла!
Банда Рока уставилась в темноту.
— Да, я вижу теперь, когда ты упомянул об этом, — сказал Клиф. — Так и выглядит лошадь, которой здесь нет, я уверен.
— Точно. Лошадь, которая исчезла, точно так и выглядит, — добавил осторожно Асфальт.
— Никто из вас ее не видел? — допытывался Бадди, пока они осторожно подталкивали его к таверне сквозь предрассветную серость.
— Я слышал, что музыкантов, действительно сильных музыкантов повсюду сопровождают такие полуголые девушки, — сказал Глод. — Называются Музы.
— Например, Канталупа, — сказал Клиф.
— Мы не называли их Музами, — сказал Асфальт с ухмылкой. — Я вам рассказывал, когда я работал с Берти Балладером и Его Трубадурами-Шельмецами, мы привыкли, что вокруг постоянно ошивается несколько молоденьких дамо…
— Как подумаешь, с чего начинаются легенды… — протянул Глод.
— Начал понимать, парень.
— Она была здесь, — протестовал Бадди. — Она была здесь.
— Канталупа? — сказал Асфальт. — Ты уверен, Клиф?
— Читал в одной книге, — сказал Клиф. — Канталупа. Я уверен. Что-то вроде этого.
— Она была здесь, — сказал Бадди.
Ворон тихонько похрапывал, умостившись на своем черепе, и считал мертвых овец.
Смерть Крыс вошел через окно под аркой, прыгнул на оплывшую свечу, отлетел от нее и приземлился на четыре точки на столе.
Ворон приоткрыл один глаз:
— А, это ты…
Затем лапы его оказались зажаты как в тиски и Смерть Крыс взмыл с черепа в бесконечное пространство.
На следующий день было еще больше капустных полей, хотя ландшафт начал потихоньку изменяться.
— Эй, а это интересно, — сказал Глод.
— Что — это? — спросил Клиф.
— Вон там вот виднеется бобовое поле.
Они смотрели на него, пока оно не скрылось из виду.
— Как мило со стороны этих людей обеспечивать нас всей этой пищей, — сказал Асфальт. — Нам теперь долго капуста не понадобится, а?
— Ох, заткнись, — отозвался Глод, поворачиваясь к Бадди, который сидел, уперев подбородок в колени.
— Выше нос, мы будем в Псевдополисе через пару часов, — сказал он.
— Хорошо, — ответил Бадди отстраненно.
Глод пробрался вперед и подсел к Клифу.
— Заметил, что он становится все спокойнее? — прошептал он.
— Угу. Как ты думаешь, она — ну, ты понял — она будет готова к нашему возвращению?
— В Анк-Морпорке может быть готово все, что угодно, — сказал Глод. — Я, должно быть, постучал во все двери по улице Искусных Ремесленников. Двадцать пять долларов!
— Ты чего хнычешь? Платили-то не твоими зубами.
Оба повернулись, чтобы взглянуть на своего гитариста. Он уставился куда-то в бесконечность полей.
— Она была здесь, — бормотал он.
Перья по спирали опускались к земле.
— Тебе не обязательно было так поступать, — сказал ворон, поднимаясь все выше и выше. — Мог бы просто попросить.
— ПИСК.
— Хорошо, но лучше было бы попросить до, а не после, — ворон взъерошил перья и осмотрелся вокруг — яркий ландшафт под темным небом. — Мы на месте или как? Ты уверен, что ты не Смерть Воронов по совместительству?
— ПИСК.
— Форма не так уж много значит. Кстати, морда у тебя довольно острая. Так чего ты хотел?
Смерть Крыс ухватил его за крыло и дернул.
— Ну хорошо, хорошо!
Ворон посмотрел на садового гнома, который удил рыбу в декоративном пруду. Рыбы были скелетами, но это, казалось, никак не мешало им наслаждаться жизнью, или чем там они наслаждались. Ворон вспорхнул и поскакал следом за Смертью Крыс.
Себя Режу Без Ножа Достабль выпрямился.
Джимбо, Грохт, Простак и Подонок выжидающе смотрели на него.
— Для чего все эти ящики, мистер Достабль? — спросил Грохт.
— Ага, — поддержал его Подонок.
Достабль с осторожностью устанавливал на треноге десятый ящик.
— Вы видели когда-нибудь иконограф, ребята? — спросил он.
— О, да — я имею в виду — угу, — сказал Джимбо. — В них сидят маленькие демоны и рисуют все, на что вы их направляете.
— Эти такие же, только для звука, — сказал Достабль.
Джимбо заглянул под крышку.
— Не вижу ничего — то есть ничо не вижу, никакого демона, — сказал он.
— Потому что там их и нет, — ответил Достабль. Этот факт беспокоил его самого. Он бы чувствовал себя спокойней, если б в ящиках сидели демоны или присутствовала какая-то магия. Что-нибудь простое и понятное. Ему не нравилась сама мысль о привлечении науки.
— Теперь вот что — «Отсос»… — начал он.
— Подпольная Материя, — сказал Джимбо.
— Что?
— "Подпольная Материя", — повторил Джимбо с удовольствием. — Наше новое название.
— Зачем вы его поменяли? «Отсосом» вы не пробыли и двадцати четырех часов.
— Угу, но мы подумали, что название не дает нам двигаться вперед.
— Как это оно не дает? Вы никуда и не двигались, — Достабль посмотрел на них и пожал плечами. — Все равно, как бы вы не назывались. Я хочу, чтобы вы спели свою лучшую песню перед этими ящиками, когда я скажу. Не сейчас, не сейчас — погодите минутку.
Достабль ретировался в самый дальний угол и натянул шляпу на самые уши.
— Все, можете начинать, — сказал он.
Несколько минут он наблюдал за группой в блаженной глухоте, пока общее прекращение движения не подсказало ему, что то, чем они занимались, пришло к завершению.
Затем он обследовал ящики. Проволока слегка вибрировала, но никаких звуков не издавала.
«Подпольная Материя» столпилась вокруг.
— Работает, мистер Достабль? — спросил Джимбо.
Достабль покачал головой.
— В вас, парни, нет того, что они улавливают, — сказал он.
— А что они улавливают, мистер Достабль?
— Не могу сказать, — ответил Достабль, глядя на их удрученные лица. — В вас что-то есть, но совсем немного, что бы это ни было.
— Эээ — Но это не значит, что вы не позволите нам выступить на Фестивале, мистер Достабль? — спросил Грохт.
— Возможно, — ответил Достабль, благожелательно улыбаясь.
— Спасибо большое, мистер Достабль!
«Подпольная Материя» проследовала на улицу.
— Мы должна кое-что сделать, если хотим вырубить всех на Фестивале, — заявил Грохт.
— Что, хочешь сказать, типа, подучится? — спросил Джимбо.
— Нет! Музыка Рока просто происходит сама по себе, — сказал Грохт. — Будешь пытаться учиться — ничего не получишь. Нет, я говорил о… — Он оглянулся вокруг. — О прикиде, например. Ты искал эти, кожаные куртки, Простак?
— Типа того, — сказал Простак.
— В смысле — типа того?
— Типа кожи. Я ходил в сыромятню на дороге Федры, кожа у них там — ништяк, но маленько попахивает.
— Нормально, сегодня ночью с них и начнем. А как насчет тех леопардовых лосин, Подонок? Может, помнишь, мы решили, что леопардовые лосины — это мысль?
Неясное беспокойство промелькнуло на лице Подонка.
— Вроде достал, — ответил он.
— Ты или достал их, или не достал, — сказал Грохт.
— Угу, но они вроде как…— Сказал Подонок. — Слушай, я не нашел магазин, в котором про такое вообще слышали, но, — эээ — ты помнишь, на прошлой неделе тут был цирк, ну, я поговорил с одним мужиком в высокой шляпе, поторговался там и…
— Подонок, — сказал Грохт спокойно. — Что ты купил?
— Посмотри на это так, — сказал Подонок, потея. — Это типа леопардовых лосин, леопардовой майки и леопардовой шляпы.
— Подонок, — сказал Грохт обреченно. — Ты что, купил леопарда?
— Типа леопарда, да.
— О, черт побери.
— Но это же чистый подарок, за двенадцать долларов всего, — сказал Подонок. — В основном он в полном порядке, сказал тот мужик.
— А чего же он от него избавился тогда? — спросил Грохт.
— Он вроде как глухой. Не слышит укротителя, так он сказал.
— Не очень-то это хорошо.
— Не вижу, почему не хорошо. Лосины и не должны тебя слышать.
— МЕЛОЧИ НЕ НАЙДЕТСЯ, МОЛОДОЙ ГОСПОДИН?
— Отвали, дед, — отозвался Грохт.
— СЧАСТЬЯ ВАМ, МОЛОДОЙ ГОСПОДИН.
— Слишком много нынче развелось нищих, так мой отец говорит, — сказал Грохт, когда они отвалили. — Говорит, Гильдия Нищих должна что-то с этим сделать.
— Да, но все нищие — члены Гильдии, — сказал Джимбо.
— Ну, тогда они не должны позволять такому количеству вступать в Гильдию.
— Да, но это все же лучше, чем болтаться по улицам.
Подонок, который проявлял наименьшую мозговую активность в группе, недостаточную, чтобы замечать внешний мир, тащился сзади. У него было неприятное чувство, будто он прошелся по чьей-то могиле.
— Этот выглядит каким-то совсем тощим, — пробормотал он.
Остальные не обратили на него внимания. Разговор вернулся в прежнее русло.
— Я сыт по горло «Подпольной Материей», — заявил Джимбо. — Дурацкое название.
— Правда, страшно тощий, — сказал Подонок. Он похлопал себя по карманам.
— Ага, мне больше всего нравилось, когда мы были «Те, Кого», — сказал Простак.
— Мы же были «Теми, Кого» всего полчаса, [28] — напомнил Грохт. — Вчера. Между тем, как мы побыли «Кляксами» и стали «Свинцовым Баллоном», помнишь?
Подонок обнаружил десятипенсовик и повернул назад.
— Должно быть какое-нибудь хорошее название, — сказал Джимбо. — Могу поспорить, мы сразу поймем, что это самое оно, как только увидим.
— Точно. Мы остановимся на том названии, насчет которого мы не начнем спорить через десять минут после того, как его придумаем, — сказал Грохт. — Мы не сделаем карьеры, если люди не будут знать, кто мы есть.