У Импа вдруг возникло ощущение, что с ударными можно сделать много интересного.
— Можно мне попробовать? — спросил он.
Он взял молотки. Гитара издала несколько едва ощутимых звуков.
Сорок пять секунд спустя он опустил молотки. Эхо смолкло.
— А зачем ты треснул меня по шлему в самом конце? — осторожно поинтересовался Глод.
— Извини, — сказал Имп. — Я немного отвлекся. Мне показалось, что ты — тарелка.
— Это… необычно… — сказал тролль.
— Музыка… в камнях, — сказал Имп. — Ты просто доллжен помочь ей выйти наружу. Музыка вообще содержится во всем, надо только знать, как искать.
— Можно мне попробовать этот рифф? — спросил тролль. Он взял молотки и прошаркал на свое место среди камней.
А бам боп а ри боп а бим бам бум.
— Что ты с ними сделал? — спросил он. — Они зазвучали… неистово.
— Неплохо звучит, — сказал Глод. — Очень доже неплохо.
Этой ночью Имп спал, заклинившись между крошечной кроваткой гнома и громоздящемся Лайасом. Он улегся и вскоре захрапел. Струны гитары рядом с ним сладко пели. Убаюканный этими почти неслышными звуками, он совершенно забыл об арфе.
Сьюзан проснулась. Кто-то дергал ее за ухо. Она открыла глаза.
— ПИСК?
— О, нет…
Она села в постели. Остальные девочки спали. Окно было распахнуто, поскольку в школе приветствовался свежий воздух. Он был доступен в любых количествах и совершенно бесплатно.
Крысиный скелет заскочил на подоконник и, убедившись, что она наблюдает за ним, спрыгнул в ночь.
Насколько Сьюзан могла понять, мир предлагал ей два варианта, на выбор. Она могла остаться в постели или последовать за крысой. Что было бы, безусловно, исключительно глупым поступком. Слащавые персонажи книжек часто поступают именно так и заканчивают в каком-то идиотском мире, населенном гоблинами и говорящими животными с задержками в развитии. И это, как правило, такие слабые, плаксивые девочки. Они позволяют проделывать с собой что угодно, не предпринимая ни малейшей попытки дать отпор. Они просто плывут по течению, произнося фразы типа «Господи храни», в то время как любое разумное человеческое существо быстро организовало бы все как надо.
Тем не менее, когда обо всем этом думаешь в таком вот разрезе, оно представляется довольно соблазнительным. О мире сделано слишком много поверхностных суждений. Сьюзан всегда говорила себе, что задача таких людей, как она (если такие, конечно, существуют) — привести все в порядок. Натягивая платье и перелезая через подоконник, она до последнего момента была уверена, что сейчас вернется в постель.
Крыса тонкой тенью скользила через залитый лунным светом газон. Сьюзан бросилась за ней. Та привела ее к конюшням, где и растворилась в тени. Через некоторое время, в течение которого Сьюзан слегка мерзла и в гораздо большей степени ощущала себя идиоткой, крыса вернулась, таща предмет гораздо больший ее самой. Он походил на сверток старого тряпья. Затем крысиный скелет отошел на несколько шагов, разбежался и дал свертку хорошего пинка.
— Ну ладно, ладно!
Сверток открыл глаз, который принялся дико вращаться, пока не сфокусировался на Сьюзан.
— Я предупреждаю тебя, — сказал сверток. — Я не произношу слов на Н.
— Извините? — сказала Сьюзан.
Сверток развернулся, поднялся, шатаясь, на ноги и расправил неопрятные крылья. Крыса перестала его пинать.
— Я же ворон, так? — сообщил он. — Одна из немногих говорящих птиц. Первое, что люди говорят, это — о, ты же ворон, давай, скажи то слово на Н… Если бы я получал пенни за каждый раз, я бы…
— ПИСК.
— Ну ладно, ладно, — ворон взъерошил перья. — Вот эта штука — это Смерть Крыс. Заметила у него косу, клобук, да? Смерть Крыс. Очень важная персона в крысином мире.
Смерть Крыс отвесил поклон.
— Проводит много времени под амбарами и везде, где люди рассыпают отруби со стрихнином, — сказал ворон. — Очень добросовестный.
— ПИСК.
— Ну хорошо. А что ему надо от меня? — спросила Сьюзан. — Я-то ведь не крыса.
— Весьма проницательное замечание, — сказал ворон. — Слушай, я ведь не напрашивался. Вот только что дремал на своем черепе, а в следующую минуту он хватает меня за ногу… Быть вороном, как я это называю… Я ведь настоящая оккультная птица…
— Прошу прощения, — сказала Сьюзан. — Я знаю, что это такой сон, но все же хочется в нем разобраться. Ты сказал… дремал на своем черепе?
— О, ну конечно не мой собственный череп! — сказал ворон. — Кого-то другого.
— Чей же?
Глаза ворона дико завращались. Он никак не мог управиться с ними, так чтобы они смотрели в одну точку. Сьюзан с трудом подавила желание совращаться вместе с ними.
— Слушай, откуда мне знать? Он попал ко мне без наклейки, — сказал он. — Просто череп и все. Послушай… Я работаю с волшебником, так? Внизу, в городе. Сижу целый день на этом черепе и говорю людям «карр».
— Зачем?
— Затем что ворон, сидящий на черепе и говорящий «карр» — это значительная часть волшебнического modus operandi, так же как здоровенные капающие канделябры и древнее чучело крокодила, свисающее с потолка. Разве ты этого не знала? Я полагал, что об этом знает всякий, кто знает все обо всем. Затем, что настоящий волшебник может обойтись даже без зеленого бурлящего варева в бутылках, но не без ворона, который сидит на черепе и говорит «карр»…
— ПИСК.
— Послушай, ты собираешься вести диалог с людьми, — сказал ворон устало. Один глаз он направил на Сьюзан. — Он не отличается утонченным умом, вот этот вот. Крысы не склонны пускаться в философские рассуждения после смерти. Так или иначе, а я единственное говорящее существо в окрестностях, которое он знает.
— Люди — говорящие, — сказала Сьюзан.
— О, это так, — сказал ворон. — Но ключевое свойство людей — ты можешь назвать это решающей особенностью — состоит в том, что они не склонны вскакивать среди ночи только потому, что крысиному скелету срочно понадобился переводчик. Кроме того, люди его вообще не видят.
— Я его вижу, — заметила Сьюзан.
— Ах! Я уверен, что ты уже постигла всю соль этого дела, уловила самую его суть, — сказал ворон. — Проникла в сокровенные глубины, можно сказать.
— Послушай, — сказала Сьюзан. — Я бы хотела, чтоб ты знал — я не верю в то, что все это вообще происходит. Я не верю, что здесь есть Смерть Крыс с косой и в клобуке.
— Он стоит прямо перед тобой.
— Это еще не повод в него верить.
— Я могу заметить, что ты получила действительно первоклассное образование, — сказал ворон кисло.
Сьюзан пригляделась к Смерти Крыс. В глубине его глазниц тлел голубой огонь.
— ПИСК.
— Суть дела в том, — сказал ворон. — Что он опять исчез… Твой… дед.
— Дедушка Лезек? Как он мог опять исчезнуть? Он же умер!
— Твой… ээ… другой дед… — объяснил ворон.
— У меня никогда не…
Из самой глубины ее сознание начали проявляться картины… Что-то, связанное лошадью… и еще комната, наполненная шепотами… и ванна, которая казалось встроенной во что-то. И пшеничные поля.
— Вот что получается, когда люди дают своим детям образование, — заметил ворон. — Вместо того, чтобы просто рассказать им обо всем.
— Я думала, что другой мой дедушка тоже был… мертвый, — сказала Сьюзан.
— ПИСК.
— Крыса говорит, что ты должна отправиться с ней. Это очень важно.
Образ мисс Буттс, подобный Валькирии, возник перед Сьюзан. Это уж полная глупость.
— О, нет… Сейчас уже, должно быть, за полночь. А у нас завтра экзамен по географии.
Ворон от изумления раскрыл клюв.
— Да ты просто не могла такого сказать, — заявил он.
— Ты на самом деле ожидаешь, что я буду выслушивать указания от… костяной крысы и говорящего ворона? Я ухожу!
— Нет, ты не уйдешь, — сказал ворон. — Потому что если ты уйдешь сейчас, тебе никогда не понять сути вещей. Ты просто получишь образование.
— У меня нет времени! — завопила Сьюзан.
— А, время, — сказал ворон. — Время — это в основном привычка. Время — не фундаментальное свойство мира для тебя.
— Как…
— А, ты хочешь разобраться в этом, да? Хочешь?
— ПИСК.
Ворон взволнованно запрыгал.
— Давай я скажу ей? Можно мне сказать? — запричитал он.
Он навел оба глаза на Сьюзан.
— Твой дедушка… это… твой дедушка —… (смы смы смы СМЫ)… СМЕ…
— ПИСК!
— Она же все равно об этом узнает рано или поздно! — воскликнул ворон.
— Смешной? Мой дедушка смешной? — спросила Сьюзан. — И вы притащили меня сюда посреди ночи, чтобы поговорить на тему юмора?
— Я не сказал — смешной, я говорил, что твой дедушка… (сми сми сми СМЕ)… С
— ПИСК!
— Ну хорошо! Делайте, что хотите!
Сьюзан бросилась назад, оставив их препираться. Она подобрала полы ночной рубашки и побежала прочь со двора и дальше, через сырые газоны. Окно было по прежнему открыто. Ей удалось, вскарабкавшись на подоконник нижнего этажа, схватиться за раму, подтянутся и проникнуть в спальню. Она бросилась в постель и с головой залезла под одеяло…
Чуть погодя она подумала, что ее реакция была не слишком-то умной. Однако, так или иначе, переиграть не было возможности.
Она заснула и видела во сне лошадей, кареты и часы без стрелок.
— Тебе не кажется, что мы могли провенуть это дело получше?
— ПИСК? «Смы смы смы СМЫ» ПИСК?
— А ты ожидал, что я просто возьму и брякну: «Твой дедушка Смерть»? Вот так вот, да? У тебя нет чувства уместности. Людям нужен драматизм.
— ПИСК, — указал Смерть Крыс.
— Крысы — это другое дело.
— ПИСК.
— Полагаю, можно смело утверждать, что сейчас ночь, — заметил ворон. — Как ты знаешь, вороны не вполне ночные птицы. — Он поскреб клюв лапой. — Занимаешься ли ты только крысами, или же мыши, хомяки, ласки и прочие в этом духе также в твоей компетенции?
— ПИСК.
— Белки? Как насчет белок?
— ПИСК.
— Подумать только! Никогда этого не знал. Смерть Белок в том числе? Поразительно, как тебе удается поймать их в этих их крутящихся колесах?
— ПИСК.
— Только представьте себе!
Есть дневные люди и ночные твари. При этом важно помнить, что ночные твари — это не просто дневные люди, которые задержались допоздна, поскольку решили, что от этого они будут выглядеть круче и интереснее. Для разделения потребуется гораздо больше, чем простое скрещение обильного макияжа со скверным цветом лица. Наследственность может помочь, конечно же.
Ворон вырос на постоянно осыпающейся, увитой плющом Башне Искусств, которая высится над Незримым Университетом в далеком Анк-Морпорке. Вороны умны от природы, а утечки магии, которая имеет свойство подчеркивать некоторые вещи, доделали остальное.
У него не было имени. Как правило, животные этим не заморачиваются. Волшебник, который думал, что ворон принадлежит ему, называл его Сказал. Но только потому, что он не обладал чувством юмора и, как и большинство людей, лишенных чувства юмора, гордился своим чувством юмора, которого на самом деле у него не было. Ворон подлетел к дому волшебника, скользнул в открытое окно и занял свое место на черепе.
— Бедный ребенок, — сказал он.
— Уж такова твоя доля, — ответил череп.
— Я не упрекаю ее за попытки стать нормальной. Принимая во внимание…
— Именно, — согласился череп. — Доходишь до этого, когда становишься головой.
Хозяин зернохранилища в Анк-Морпорке пошел на широкое применение самых суровых мер. Смерть Крыс слышал далекое тявканье терьеров. Ожидалась чертовски напряженная ночь. Было бы очень сложно описать процесс мышления Смерти Крыс, или хотя бы питать уверенность, что он у него есть. Он чувствовал, что зря впутал в это дело ворона, но ведь людям нужна чертова прорва слов.
Крысы не заглядывают далеко вперед, разве что в самых общих чертах. В самых же общих чертах он был очень, очень обеспокоен. Он не учел образование.
Следующее утро прошло для Сьюзан безо всяких проявлений потустороннего. География включала в себя флору Равнины Сто [3] , главные статьи экспорта Равнины Сто [4] и фауну Равнины Сто [5] . Вы ухватываете общий знаменатель, а дальше все просто. Девочки раскрашивали карты, используя массу зеленого. На обед были «Мертвецкие Пальчики» и пудинг «Глазные Яблоки», которые служили здоровой подпиткой для следующего занятия — Спорта.