«Как она радуется самым простым вещам. У кого еще обычная ванна с пригоршней ароматной пены вместо дезинфектанта может вызвать такой восторг. Это все равно что забрать маленькую девочку из сиротского приюта и показать ей, как мечта становится явью.» С тех пор, как он остался один, Пол стал много пить – гораздо больше, чем допускал его медицинский опыт, зато это помогало ему смотреть на ситуацию без паники – и теперь, собравшись взять вино к ужину, он обнаружил, что последняя бутылка пуста. Оставалось еще, однако, холодное пиво. Он пожал плечами.
«Если не понравится, придется пить воду.» Он с удовлетворением посмотрел на результат своих трудов: горка сыра в обрамлении зеленого лука, красных помидоров, ломтиков огурца, ярко-желтых яблочных долек и темно-коричневых сухофруктов. С хлебом и апельсинами на десерт этого должно им хватить.
Он вернулся в гостиную взять себе еще шерри. Когда он наливал вино из бутылки в стакан, сверху раздался ее голос:
– Пол?
Он поднял голову и едва не выронил бутылку. Она стояла на лестнице, опустив одну ногу на ступеньку вниз и держа голову так, чтобы ловить носом запах собственных рук. Она была розовой от тепла ванной и абсолютно голой.
– Арчин, ради бога! Немедленно оденься!
Она опустила руки и уставилась на него с обиженным недоумением. После короткой паузы спросила:
– Тебе не нравится на меня смотреть?
– Нравится! Господи, боже мой, ты прекрасная девушка. Но:
– Я не понимаю людей здесь, – вздохнула она. – Даже когда тепло, всегда в одежде, всегда говорят об одежде – никогда о том, как выглядят их тела, или как сделать твердыми мускулы: Но, Пол, эта пена, которую ты налил в ванну, я теперь так вкусно пахну! Я хочу, чтобы ты сначала понюхал.
Она спустилась с лестницы и протянула к нему руки. Но еще не успев коснуться его оцепеневшего тела, замерла, и лицо ее стало грустным.
– Пол, это: неправильно, да?
– Я: – Голос звучал тонко, а звуки отказывались складываться в слова. – Арчин, ты красивая, и очаровательная, и прекрасная, и все такое. Но я твой врач. Я должен наблюдать за тобой, но мне нельзя: нельзя:
Она уперла руки в бедра и агрессивно выставила вперед свои маленькие груди.
– Наблюдать за женщиной и не подходить к ней, не касаться, не целовать?
Пол, с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет, я никогда не была так долго без мужчины! Это по-настоящему сведет меня с ума! Это как огонь в животе. Я думала, сегодня, слава богу, наконец-то, это наказание для сумасшедших в вашем мире, и он теперь знает, что я не сумасшедшая, и что меня не надо больше наказывать:
Она подняла обе руки к плечам и сжала свои маленькие кулачки так сильно, словно хотела их сломать.
– И если я не сойду с ума, то просто умру!
Она закрыла лицо руками и заплакала.
Снаружи послышался звук остановившейся машины. Пол покрылся потом. Он бросился к ближайшему окну, открытому по случаю теплого вечера и резко задернул штору. Было еще светло. Следующая штора, потом еще одна, и, наконец, он закрыт от прохожих.
Тяжело дыша, он повернулся к Арчин. Мотор заглох, хлопнула дверца.
«Бесполезно. Если кто-нибудь из соседей случайно заглянул и увидел …» Он неуклюже попытался ее утешить, но она дернула плечами, а когда он повторил попытку, рубанула его по руке ребром ладони так, что он вскрикнул от боли. Она скривила губы, словно собиралась плюнуть ему в лицо.
«О Боже! Что за ловушку я вырыл себе на этот раз!» Раздался стук в дверь. Он похолодел, сердце куда-то провалилось. Руки его метнулись вперед и сжали плечи Арчин.
– Арчин, ради всего святого! Если они найдут нас с тобой в таком виде, они меня выгонят, и мы никогда больше не увидимся. Они запрут тебя в Ченте до конца жизни!
Она подняла на него потухшие глаза.
– Это не может быть правдой, – печально сказала она. – Люди не могут так жить.
Снова стук в дверь, на этот раз громче. Он резко тряхнул ее.
– Клянусь тебе! Потом Арчин, когда тебе разрешат уйти из Чента, и ты не будешь моей больной, потом – но сейчас ты меня погубишь. Прошу тебя, прошу!
Она вывернулась из его рук, резко развернулась и двинулась к лестнице, сгорбившись и опустив голову. Пол провел рукой по лбу и обнаружил, что он мокрый от пота.
«Быстрее, женщина, да не плетись же ты так!» За его спиной раздался звук отодвигаемой шторы. Вслед из открытого окна он услышал голос:
– Пол! Ты получил мои часы? Ого! Ничего себе! Привет, Айрис! Сегодня жарко, правда? Ого-го! Это не Айрис! Ты старый сукин сын, Пол, не ждал я от тебя таких фокусов!
В окне хихикало и кривлялось красное круглое лицо Мориса Дукинса, пребывавшего на вершине своей маниакальной фазы.
37
Когда к Полу вернулась способность двигаться, он первым делом повернулся в сторону лестницы. Арчин исчезла.
«Может ее здесь никогда и не было? Может все это сон? Перегрелся на солнце, и теперь у меня галлюцинации от жары и усталости.» – Что же ты не приглашаешь меня разделить вашу маленькую вечеринку? – спросил Морис.
«Все пропало, разлетелось на куски, дом рухнул, земля разверзлась и поглотила меня…» – Пол, не ожидал я такой встречи от старого друга! Ладно, я все равно войду.
Морис отклонился назад и отодвинул в сторону оконную раму. Затем, изобразив на лице обиду, перекинул через подоконник сначала одну толстую ногу, потом другую.
Волосы у него были всколочены, на лице трехдневная щетина, ботинки нечищены, а молния на брюках расстегнута на полтора дюйма. Пол отметил это механически, словно фотоаппарат, пытаясь одновременно разобраться в вихре проносившихся у него в голове мыслей.
«Дать ему выговориться, успокоить и выпроводить вон? Не получится. В таком состоянии его бесполезно уговаривать. Как бы всунуть ему лекарство?
Тут полно порошков, склянок и микстур, которые я нанес для себя, но я не смогу заставить его их проглотить. Нужно его напоить. Отвезти в Чент – нет, ради всего святого, как можно дальше от этого места. Ему нужно в больницу, но теперь он расскажет там не только, что у меня когда-то был нервный срыв, но и то, что видел в моем доме голую пациентку.» Мир скользил, опрокидывался, вырывался из-под ног.
Лицо блестело от пота так, словно было покрыто маслом. Морис подлетел к Полу и вцепился в руку.
– Как я рад снова тебя видеть, Пол, – болтал он без умолку. – Я все думал и думал, как мне тебя найти и отблагодарить за все, что ты для меня сделал, когда мне было так плохо, но я не знал, где тебя искать, а позавчера встретил Айрис вместе с Мэг и Берти, и она сказала, что у тебя какие-то неприятности, и что она живет пока у них, и я подумал, что просто обязан приехать и выразить свое сочувствие. Привет, привет, а кто эта твоя новая подружка, а? Это не с ней я видел тебя как-то на танцульках?
Не переставая щебетать, он изобразил какую-то дикую пародию на танцевальную фигуру, речь его при этом сопровождалась отвратительным хихиканьем. Отшатываясь и стараясь, чтобы это было не слишком заметно, Пол увидел краем глаза, что Арчин снова появилась на лестнице. Она успела влезть в платье и босоножки, решив, очевидно, не тратить время на чулки.
– Играй, моя мышка, ушла кошка домой, танцуй, моя крошка, этот танец со мной, – голосил Морис, безуспешно пытаясь попасть в мотив песенки «Падает Лондонский мост». – Удивляюсь я тебе, ты же врач, конечно, конечно, врачи тоже люди, как и все остальные, верно? – Он подмигнул Полу и легонько толкнул его локтем под ребро. – Мне было так приятно это узнать – я тебе никогда не говорил? Это значит, что я смогу справиться с самой тяжелой фазой гораздо легче. Конечно, конечно, я сейчас на вершине блаженства, и все потому, что так давно тебя не видел, и так рад, после всего, что: – Он потерял нить речи, некоторое время беззвучно шлепал губами, потом, наконец, проговорил: – Ладно, ты собираешься меня знакомить?
– Арчин, это Морис, – выдавил из себя Пол. – Мой лондонский друг.
Морис, Арчин.
– Какое-то сумасшедшее имя, – воскликнул Морис. – Икра – это яйца рыб длиной в аршин. Арчин – хмммм: Ларчин-марчин. Икра – это яйца рыбных целок – а вот и неправильно, конечно, я же знаю, что если лососиха идет метать икру, то она уже потеряла свою вишневую косточку. И я тоже скоро свою потеряю. – Он засунул пальцы под брючный ремень и уставился на Пола жалобным взглядом.
– Ты: гм: ты, наверно, устал с дороги, – рискнул Пол. – Хочешь выпить?
– Да, я взял напрокат машину в какой-то дурацкой фирме только сегодня утром в какой-то жуткой дыре, и надо же было так случиться, что этот дурак на своем «мини» вылез прямо у меня перед носом – ладно, это все должно быть застраховано, но я ужасно рад, что успел приехать до темноты, потому что с фарами творится черт знает что, одна вообще разбита, а другая смотрит на Марс, или на Юпитер, или еще на какую другую планету, черт ее знает. Я все думал, что надо послать им сигнал морзянкой, сказать привет, это Морис, но после этой дурацкой аварии, машина как-то странно дребезжит, когда нажимаешь на тормоз, поэтому я промахнулся на целую милю. Выпить!
Да, нам обязательно надо выпить за встречу.
Как мы давно не виделись, Пол. Я тебя люблю, я тебе когда-нибудь это говорил?
Он начал пританцовывать на месте, слегка приседая и подскакивая так, словно мышцы его беспорядочно сокращались и не давали конечностям покоя.
Его выпученные глаза перескочили с Пола на молчаливую и напряженную Арчин и мгновенно вспыхнули злобной ревностью.
– Садись, – предложил Пол, ужаснувшись этому мновенно исчезнувшему взгляду.
«Хотя:? Не знаю. Возможно, так: это мой шанс поймать Пола одного, без женщины.» – Я могу постоять, – сказал Морис. – Я могу поставить. Я могу поставить все.
Вообще все.
Его глаза остановились на Арчин, и усмешка, не успев появиться, тут же превратилась в наглую ухмылку.
– Насчет выпивки, – спокойно сказал Пол. – У меня есть крепкий эль, он должен тебе понравиться. Арчин, пойдем, поможешь мне принести стаканы.
Она подчинилась без возражений. И как только за ними закрылась кухонная дверь, прошептала:
– Пол, он болен?
– Боюсь, что да, – быстро ответил Пол. Он достал небольшую бутылку со спиртом, плеснул примерно на три пальца в стакан и только потом вылил туда пиво.
– Зачем ты так делаешь?
– Я не смогу заставить его принять транквилизатор. От этого он опьянеет – и, может быть, уснет, хотя в таком состоянии, мы рискуем, что он сначала войдет в совсем буйную фазу.
Пиво вспенилось до краев стакана, и он вылил остаток бутылки в другой стакан – на всякий случай, для себя.
– Хочешь? – он протянул стакан Арчин. Она отпила глоток, сморщилась и покачала головой.
– Пол! – окликнула она, когда он уже собирался выходить из кухни. – Это правда, то что ты сказал? Тебе нельзя… ничего со мной делать? Это не потому, что ты не хочешь?
– О, мой Бог, – выговорил Пол. – Как ты могла подумать, что я тебя не хочу?
Она печально улыбнулась и дотронулась до его щеки так легко, что он едва почувствовал прикосновение ее пальцев.
Морис суетливо мерил шагами гостиную; несколько раскрытых книг валялись на полу, каминные щипцы были осмотрены и брошены далеко от своего места, а одна из диванных подушек перевернута.
– Эй, – окликнул его Пол, и он танцующей походкой прискакал за стаканом.
«Я никогда не видел его в таком состоянии. Может он чувствует свою вину, и это как-то вымещается на всем остальном.» Морис одним глотком залил себе в горло полный стакан фальшивого пива, потом высунул язык и облизал с усов оставшуюся там пену.
– Х-ха! – воскликнул он. – Не то что в этих вонючих лондонских посудомойках!
Добрый пинок – как от лягучей лошади. Что значит деревня!
– Еще? – спросил Пол.
«Если пропустить через него три или четыре стакана…» – Я принесу, – предложила Арчин, протягивая руку за пустым стаканом.
– То же самое, – с нажимом сказал Пол, и она понимающе кивнула.
– Шагай! – Морис облокотился на ручку дивана, но, видимо, счел эту позу неудобной, потому что снова вскочил на ноги. – У меня для тебя целая куча новостей, Пол, старый Пол – Полпол, Полопол, хорошее местечко ты себе нашел, это здорово, что айрисовский старикан устроил вам такой домишко. Он помер, я слышал, это правда? Неважно, это будет просто идеально для того, что я тебе придумал, у тебя будет в сто раз больше денег, чем на этой дурацкой работе, которой ты сейчас занимаешься, ты должен открыть специальную психиатрическую больницу – вот как она будет называться, СПБ, стратегическое пиздовое безобразие, тебе нравится? Я сам это придумал, потому что самое главное для таких людей, как мы с тобой, ты, наверно, потому и разбежался с Айрис, это то, что у нас никогда не было места, чтобы привести в порядок рефлексы. – По толстой щеке Мориса поползла слеза, но поток слов не прекращался ни на секунду, так что Пол даже не был уверен, переводил ли он дыхание.
– Ты только представь, Пол, беднягу с самого раннего возраста отдают на растерзание все этим гадским бабам и бабьим сплетням, смотри, пацану некуда пойти без своей сестры, например, какой-нибудь законник будет думать, что это что-то вроде респектабельного братства, ты его организуешь, чтобы заполучить целую кучу привелигированных богатеньких пациентов, которые заплатят кучу денег, чтобы у тебя лечиться, а значит никакого общественного надзора, и вообще, это не дурдом, и там можно будет привести в порядок все эти рефлексы, про которые я говорил, ну, ты понимаешь, всякие там фотографии хорошеньких телочек с большими сиськами на всех четырех стенах, а обслугу мы переманим у Майсона, или еще откуда-нибудь, мне один приятель говорил, что знает парочку таких мест, может тогда и не будет таких проблем, как у нас с тобой, и ты будешь вполне счастлив со своей толстомясой коровой Айрис и перестанешь гоняться за мальчишеским типом вроде этой лососевой целки Арчин.
Он театральным жестом вытянул руку, Арчин отступила назад, при этом лицо ее подозрительно вытянулось.
– Это уже тысячу лет, я не знаю, почему это не делают в какой-нибудь Швеции, а может уже и делают, но кто-то же должен заняться и в этой стране, и может у тебя будут даже мальчики, их пришлют родители, которые захотят вырастить их так, как считается правильным и гетеро, ну, ты понимаешь, и никто не узнает, если ты отсортируешь совсем уж безнадежных, а вот и мое пиво, спасибо.
Пиво вылилось ему в глотку как и в первый раз, без остановки.
– Пол, ты должен это сделать, ты должен помочь мне стать нормальным, я схожу с ума, помоги мне, начни учить меня прямо сейчас, смотри, как она похожа на маленького прекрасного мальчика, я:
Морис дернулся, пытаясь схватить Арчин, выронил стакан, который тут же разлетелся по полу мелкими осколками, а в следующую секунду, после короткого и совершенно незаметного жеста девушки, недвижно растянулся во весь рост на полу.
– О, Боже! – ошеломленно проговорил Пол.
– Пол! – голос ее звучал испуганно. – Я:
– Тихо, – скомандовал он и опустился на колено рядом с Морисом. – Что ты с ним сделала?
– Я… я… – Она с усилием проглотила комок в горле. – Чтобы остановить его, и все.
«Может, и к лучшему.»
От этой мысли внутри, несмотря на жару, все похолодело. Он взял Мориса за руку, пульс был на месте – непонятно, что она с ним сделала, но он был без сознания и не временно, как после боксерского нокаута, а одному Богу известно, на сколько.
Он поднялся и внимательно посмотрел на ее полудетское лицо, испуганное, несмотря на всю мощь, на которую она оказалась способна. Не в силах отвести он нее взгляд и стараясь не наткнуться ни на что по пути, Пол добрался до телефона и набрал номер Чента.
Ферди Сильва ответил в ту же минуту.
– Ферди, это Пол. Я дома. Пришли ко мне машину. Экстренный случай. Мой бывший пациент, еще из Лондона, Морис Дукинс, он появился несколько часов назад в тяжелом маниакальном состоянии: Нет, он – он без сознания. Я дал ему пива со спиртом, и оно сработало: Да, Арчин здесь. Я скоро ее привезу.