Не получилось.
Не успела.
А теперь - все.
Зверь наверняка забыл о ней, как только поднялся на борт тевтской "платформы".
Нет. Не забыл. Не сможет он ее забыть.
Ведь было же, сейчас уже и не верится, но было. Совсем близко факельные огни в узких черных глазах. Горячие, сухие губы. Чуть заметный сердце стукает болезненно - рубчик под кожей. Такой остается, если сильно, насквозь прикусить губу. Когда больно.
"ты совсем другая, чем я думал..."
"ты совсем другой..."
Айс не умела плакать. Ни от боли, ни от досады, ни от щемящей пустоты в душе.
Айс метала ножи в полированную, сплошь покрытую тонкой резьбой двустворчатую дверь. Это успокаивало. А если кто-нибудь войдет не вовремя впредь будет наука: стучаться надо.
Три дня спустя, поздним вечером постучали не в дверь, а в окно.
Седьмой этаж... Выше покоев Айс были лишь царские апартаменты - мода такая в мире, чем знатнее, тем дальше от земли забираются. Мода на небо. На пилотов.
Но вот, снова, вежливый стук в стекло.
Погасив свет, Айс, не приближаясь к окну, взглядом распахнула створки.
- Привет, - сказал Зверь.
И улыбнулся - белые зубы ярко сверкнули в полутьме.
- Тарсграе, - только и выговорила Айс.
Прямо под ее окном висел двухместный "болид", висел чуть накренившись, потому что Зверь, ничтоже сумнящеся, сидел на борту, свесив ноги в семиэтажную пропасть.
Столица уручьего царства. Дворцовый комплекс. Этажом выше начинаются царские покои. И гвардии пилот наиболее вероятного противника, оцененный в миллион золотых, сияет улыбкой зависнув на своем "болиде" в самом центре этого осиного гнезда.
- Ты с ума сошел, - Айс подбежала к окну, - ты ненормальный, ты... нет, ты правда, сумасшедший! Что? - она недоуменно осеклась, когда Зверь протянул ей руку.
- Пойдем, - сказал он, - ты же не собираешься провести вечер в этой дыре?
- Куда? - очень умно спросила Айс.
- В Цесарру, - удивился Зверь, - куда же еще везти настоящую леди? Нет, можно в Лонгви, но я Лонгви не люблю. Впрочем, если ты настаиваешь...
- Ты хоть знаешь, сколько здесь охраны? - поинтересовалась она.
- Приблизительно. Давай руку.
- Подожди, я же не одета... Нет, о чем я вообще... Великая Тьма, Зверь, ты совершеннейший псих... Здесь опасно!
- Точно, - согласился он и глянул вниз, чуть не перевернув "болид" можно так брякнуться - по всему двору брызги. Представляешь, как завтра все удивятся? Выходит это царь с утра на крылечко, а вокруг мозги разбрызганы.
- Какие мозги? - она из последних сил старалась сохранить здравость рассудка, - были бы у тебя мозги, ты сидел бы дома.
- Да ну, - Зверь поморщился, - я из госпиталя сбежал. Дома меня сейчас во как ждут. С силовыми установками, чтобы хватать, вязать и лечить. А чего меня лечить? Я, твоими молитвами, здоров и счастлив. Они же со злости... он сделал большие глаза, большие, испуганные и загадочные, - изучать меня начнут. И нахрен замучают, - закончил буднично и печально. Оглядел ее с головы до ног: - зачем тебе одеваться? Ты и так одета.
Айс посмотрела на свои потертые замшевые штаны, на мужскую рубашку и вздохнула:
- Подожди. Я быстро.
- Ага, - проворчал Зверь, скатываясь внутрь "болида", - как же. Знаем мы это быстро.
* * *
В перерыве между полетами, стоило "Блуднице" влететь в ангар, как "болид" тут же подхватили, перевернули, вытряхнули Зверя на пол:
- Кто она? Колись, Суслик!
- А ба-боч-ка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк... - пропел Зверь, не вставая.
Оглядел склонившиеся над ним лица. Покачал головой:
- А за ней воробушек прыг-прыг-прыг-прыг...
- Та-ак, - сказал Мал.
- Он ее, голубушку, шмяк-шмяк-шмяк-шмяк...
- Упорствует, - выдал Падре коронное словечко палачей-дознатчиков, придется воздействовать.
- Не надо! - сказал Зверь, - не надо воздействовать. Во-первых, я навру. Во-вторых, убегу. В-третьих, наябедничаю.
- Мне все чаще кажется, - задумчиво заметил Каркун, - что у нас теперь два Шаграта.
- Куда нам их столько? - в тон подхватил Падре, - одного и то много.
- И за что я вас люблю? - спросил Зверь.
- Ишь ты, - умилился Мал, - Суслик ведь, зверушка ведь бессмысленная, а гляди-ка, любит.
- Не бьем потому что, - объяснил чуждый сантиментов Шаграт, - а могли бы. Даже ногами.
- Не думаю, - сказал рассудительный Каркун, - Скорее уж, Суслик нас. С ним же легат Бессмертных персонально занимается.
- Это Айс фон Вульф, - сообщил Зверь.
И сам удивился, так тихо вдруг стало.
- Ты, Суслик, шутишь так? - осторожно спросил Мал.
- Не-а, - Зверь встал, - не шучу. Тема закрыта и обсуждению не подлежит.
Не подлежит обсуждению! Ну да! Весь оставшийся день, весь вечер, и, наверное, всю ночь в "Антиграве", только эта тема и обсуждалась. На разные лады, разными голосами, с выстраиванием самых разных предположений и домыслов.
Зверь в "Антиграве" не был. Его, по окончании полетов, отозвал Эрик и осторожно поинтересовался, что за дикие слухи ходят среди пилотов.
- Слухи? - удивился Зверь.
Его Величество перешел на "ты", значит опала снята, и снова можно выделываться.
- Говорят о тебе и об Айс фон Вульф, - строго сообщил император, - не ври, что не знаешь.
- А, - Зверь кивнул, - так это не слухи. Это правда.
- Зверь, - стальной взгляд Эрика стал сочувствующим, - ты в порядке? Уруки с тобой ничего не сделали?
- Да нет, - с Мохнуркой и его десятком расстались чуть ли не друзьями, - приглашали заходить еще, - все нормально, сир. Обращались хорошо, не обижали, с Айс разрешали видеться.
- Не паясничай, - попросил император.
- Не буду. Нет, правда, все в порядке.
- Айс фон Вульф собиралась... - Эрик запнулся, явно подыскивая слово поделикатнее...
- Изучать меня, - подсказал Зверь, - я знаю.
- И?
- И вот, - Зверь изобразил на лице виноватую обреченность.
Император помолчал, покусывая губу. Фамильный фоксовский подбородок угрожающе двигался вверх-вниз. Наградил же бог челюстью - иной раз завидно становится.
- Хильда говорит, ты так и не заглянул к ней по возвращении.
- Ну, - Зверь развел руками, - все как-то времени нет.
- Из госпиталя сбежать и от врачей прятаться ты время нашел, - ядовито напомнил Эрик, - значит так, Суслик, сегодня вечером мы ждем тебя на ужин. Неофициальный. Это приказ.
- Понял, - вздохнул Зверь.
Император кивнул ему и отпустил с богом.
- Ждем на ужин в качестве главного блюда, - пробурчал Зверь, в удаляющуюся спину.
Такого поворота он не ожидал. Видеться с Хильдой не было ни малейшего желания. Ну, да ладно. Не в первый раз. И, к сожалению, наверное, не в последний.
* * *
Так оно и повелось. Раз в два-три дня он прилетал, стучал в окно, и забирал ее куда-нибудь, где было людно, весело, шумно и на удивление хорошо. Айс до встречи с Эльриком поверить не могла в то, что ей может быть хорошо среди толпы веселящихся людей. И уж тем более, она не могла поверить, что ей может быть хорошо в таком месте не с мужем, а с веселым, и совершенно сумасшедшим чародеем. Настоящим чародеем, тварью, которая даже просто быть не имеет права.
Чем-то они походили друг на друга. Ее Эльрик, Торанго, очень старый, очень спокойный, очень опасный. И ее Зверь - совсем мальчишка, улыбчивый, безбашенный, и совершенно безобидный. Во всяком случае, пока он на земле, а не в небе. Может быть, они походили друг на друга непоколебимой уверенностью в себе. В своей силе. Потрясающей уверенностью, от которой полшага до нахальства, но... полшага. И она никогда не нарушается, эта тонкая грань, граница. И хочется, закрыв глаза, поверить самой.
И веришь.
С ним было интересно. Ей, пятисотлетней, было интересно со Зверем, которому не стукнуло еще и семидесяти. А ведь Айс всегда считала свое образование не только глубоким, но и весьма обширным. Куда там? Она разбиралась во многих вещах. Зверь, кажется - во всех.
А главное, он умел жить без магии. Совсем. Родом из мира, где магии нет, где возможны лишь чары, а все сущее подчинено жестким и немногочисленным законам математики и механики, Зверь видел жизнь в ракурсах, порой совершенно неожиданных. И Айс смотрела вместе с ним, удивляясь, как же раньше она не замечала очевидного.
Столько нового!
Но он сумасшедший. И она тоже сходит с ума.
- Перестань, - не выдержала однажды Айс, не выдержала противоречия между разумом и эмоциями. Было утро. Зверь привез ее домой и как раз собирался откланяться, - перестань. Не прилетай сюда. Давай купим дом где-нибудь в городе, лучше вообще не в столице. Там будет безопасно.
- Ты высоты боишься? - удивился Зверь, по обыкновению балансирующий на борту "болида", - если хочешь, мы можем ходить через дверь. Я хоть вспомню, как это - ногами по лестнице.
"Еще не хватало!"
Айс отчетливо представила, как он ведет ее к лифту, чинно раскланиваясь по дороге с охреневаюшей лейб-гвардией.
А ведь может!
- Я за тебя боюсь, - досадливо бросила она, - если тебя заметят...
- А-а, - такой улыбки видеть еще не приходилось, - это да, это серьезно, - он и вправду посерьезнел, точнее, стал загадочным, как сфинкс, замысливший мелкую пакость, - послезавтра вечером, часов в пять, как темнеть начнет, поднимись на крышу, ладно?
- Зачем?
- Увидишь.
Зверь поцеловал ее пальцы, брякнулся в кресло и стартовал, рывком машины захлопнув колпак.
Пижон!
* * *
В "Антиграв" его однажды просто приволокли. Силой.
Заботливые старперы насели со всех сторон, лезли пальцами в душу, пили водку и объясняли Зверю, какой он дурак, и как с этим бороться. Когда захмелели слегка, шуточки кончились, и обсуждение пошло всерьез. Что, вообще-то, было не принято. Потому что обсуждать женщин, своих или чужих моветон. Этого даже пехотинцы себе не позволяют. Гвардия, во всяком случае.
- Но тут случай особый, - разъяснил де Буа, примчавшийся из-за особости случая из своего Лонгви, - во-первых, женщина у тебя - это противоестественно, а во-вторых, какая же она женщина, Суслик, она - рыба мороженая.
Буратино противоречия в собственных утверждениях не разглядел. Зверь разглядел, но указывать на них не стал. Он вообще помалкивал, сидел себе у стеночки, крутил в пальцах бокал с соком и в разговоры не вникал.
Думал.
О Хильде. Когда-то было что-то... Хильда была для него чем-то особенным. Она и сейчас особенная, но сейчас это, скорее, знание, чем понимание. Со стороны Зверя - знание. То есть, умом своим звериным осознает он прекрасно, что Хильда на весь мир одна, другой такой нет и быть не может. А чутье звериное молчит. Чутью Хильда больше не интересна.
Впрочем, с ней по-прежнему приятно поговорить. Она умна, обаятельна, в ней есть сила. И обманывать ее почти не приходится. Так, самую малость. Ту малость, которая давно уже вошла в привычку.
Жаль, конечно. И того, давнего, странного отношения к Хильде жаль. И того, что врать приходится. Удивительное дело, ситуация, которая на Земле показалось бы экстремальной, в этом мире стала нормой. Там несколько месяцев среди людей давались страшно тяжело. Маска начинала давить, ложь становилась едкой, как кислота, и единственным утешением было неизбежное убийство, ради которого все всегда и делалось. А когда случилось так, что и убивать стало некого, Зверь чуть не рехнулся. Да ладно, "чуть"! Уж самому-то себе мог бы и не врать.
А здесь он жил в окружении людей и нелюдей не первый десяток лет. Врал все время... скажем так, с некоторых пор начал врать все время. Маска... нет, не приросла, просто возможность снять ее выпадала очень редко. И цели, ради которой стоило бы терпеть все это, не было. Однако терпел. Почему? Кто знает? Может быть, потому что выбранная маска нравилась. Маски, они должны нравиться, иначе их не надеть. Но эта нравилась по-настоящему, то есть, убеждать себя в ее необходимости почти никогда не приходилось.
Может быть, он и вправду любил этих пятерых, что пили сейчас, как пилоты, ругались как пилоты, и были омерзительны, как только пилоты и умеют. Может быть, он любил их, потому что они были пилотами?
Иногда Зверю казалось, что он их ненавидит.
В последнее время, все чаще...
Сейчас он надел маску поверх маски. Так же, как делал это, встречаясь с Хильдой. Но если с Хильдой Зверь делал это больше для нее, чем для себя, то старогвардейцев он обманывал из исключительно корыстных соображений.
Свинство?
Ага. Самому противно. А что делать?
- Нечестно это, - басил Мал, для убедительности постукивая по столу кулачищем.
- Да ладно бы не честно, - змеей вползал в беседу де Буа, - тут все куда серьезнее. Речь идет о попрании традиций. Эта дрянь на святое покусилась.
- На Суслика, что ли? - Шаграт оглядел Зверя с сомнением.
- На нас, - Буратино экспрессивно взмахнул рукой, сбил рюмку, подхватил ее, не глядя, - на наши законы.
- А-а, - Шаграт глубокомысленно кивнул, - а я уж подумал. На нас. Ха! Не дадимся.
- А ведь прав Буратино, - с неожиданной экспрессией произнес Падре, - я вот сидел, дети мои, слушал вас, и сформулировать пытался. Верно все. Это отродье в небо сунулось, никаких на то прав не имея, ибо ползать рождено. Я понял еще, если бы она умела летать, или, ладно, если б она была просто приличным пилотом. Я бы понял. Законы наши никем не писаны, а значит, и следовать им никто не обязан. Но она пришла в монастырь с чужим уставом. Внутрь не попала, так во дворе нагадила...
"Ну, Падре, - пряча улыбку думал Зверь, - красиво загибаешь. Тебе бы с амвона вещать, а не за пьяным столом, рюмкой вместо потира размахивая."
Падре только сейчас сформулировал для себя то, что Зверю стало ясно еще в "болиде", в том самом, золотом царском мерседесе, который они пытались угнать. Увести. Чтобы подарить Эрику.
Зачем?
Да низачем.
Просто потому, что машина необычная, уникальная по-своему машина, всего две таких в мире. И не важно, что сделать подобную самим проще, чем красть чужую. Точнее, как раз это и важно. Кураж. "Придите и возьмите" - именно это сказали уруки, созданием золотого "болида". "Придем и возьмем" - без колебаний ответили старогвардейцы, взявшись разрабатывать план. Разумеется, вслух или письменно, в общем, вербально, никто ничего не говорил. Но вербально и незачем - все и так все понимают.
Старогвардейцы пришли за "болидом". Уруки их ждали. Ну и что? Когда это кому мешало? В общей суматохе Зверь машину поднял.
Взлетел.
Ловите, господа! Ловите ветер в поле - Зверя в небе. Ха!
Кинулись ловить. А как же? Таковы правила. Те самые неписаные законы, о которых сказал Падре.
Старая гвардия летает лучше, уруков - больше. Все честно. Все было честно, пока не вмешалась со своей магией Айс фон Вульф. Доминик сказал, что понял бы, умей она летать. Зверь не был столь требователен. Он понял бы, впишись она ради машины. Все-таки, ее рук детище, ее игрушка, ее подарок царю. Могло заесть, а когда заедает - все средства хороши. Даже те, что против правил.
Магия? Ну, что ж, если она так привыкла.
Но Айс, в погоне за пилотом, машину своими руками уничтожила. Выжгла изнутри. Раздавила в ледяной глыбе. Утопила остатки.
ЗАЧЕМ?!
Вот этого никто и не понял. Ни старая гвардия. Ни уруки. Ни Зверь.
Зверь - особенно.
Странная дама госпожа Айс фон Вульф.
Странная.
Познакомившись с ней поближе, дабы определить линию поведения, Зверь сделал кое-какие выводы, и прояснил для себя многие странности этой ведьмы. Он мог бы поделиться сейчас, поскольку выводы эти органично дополняли разглагольствования Шаграта. Тот, в силу особенностей воспитания, не скупился на эпитеты. Но, рано, рано. Потом, может быть. Да и то, не факт.
Айс фон Вульф. Бедная, затравленная девочка, одна против целого враждебного мира, где если не съешь ты - съедят тебя. Съедят, да еще и добавки попросят.