Аесли почувствовал себя странно. А в самом деле, почему он не ищет Трубу? Ну он-то ладно, у него важное дело, а почему Трубу не ищут Порри и Мерги? Сен попытался об этом подумать, но мысли тут же рокировались, и на передний план, мощно и неотвратимо как атомный ледокол «Ленин», выдвинулась Очень Серьезная Проблема.
— Мы найдем Трубу, мисс Сью! — горячо воскликнул он. — И Мордевольта найдем. Как только я разберусь с заданием ректора. А разберусь я, как только вы скажете, какую роль в распределении выпускников играл Колпак? Зачем он нужен?
Ответ МакКанарейкл Аесли выслушал с открытым ртом — иначе он рисковал лишиться слуха[24]. Узнав множество подробностей о себе, своих друзьях и ректоре, Сен получил и запрошенную информацию. Колпак был нужен для того, чтобы куражиться, отпускать сомнительные шутки и петь кошмарные песни собственного сочинения. Последнее его поэтическое творение начиналось словами «Стране нужны молодые специалисты, а не бездельники и лоботрясы».
По сути, Колпак играл ту же роль, что и Коэффициент Трудового Участия.
— Но тогда зачем... — произнес Аесли, когда мисс Сьюзан выдохлась. — А, понимаю. Традиция.
Возвращаясь к себе, Сен подвел итог. Система распределения была дурацкой, но она работала. Увольнение Распределительного Колпака ничего не меняло. Но Лужж почему-то назвал это Серьезной Проблемой, которую надо срочно решить. Как странно...
И снова с ним что-то случилось. Голова разом очистилась от сомнений (совсем как с хочугой Решительности!), и в этой голове, гулкой и пустой, появилось решение.
— Вот оно что! Нужно распределять не по баллам, а какое место кому больше подходит! За основу надо брать не оценки, а проявленные склонности к видам деятельности. Нужно проанализировать результаты учебы каждого, потом проанализировать особенности вакансий, потом их сопоставить...
Аесли вошел в комнату и замолчал. Груда технического хлама исчезла. Вместо нее на гаттеровской половине стола возвышалась композиция, напоминающая неудачную модель мудловского Манхэттена.
Над «Манхэттеном» показалась голова Порри.
— Еще чуть-чуть и все, — сообщил он.
— Что все? — сделал шаг назад Сен. — Кому все? А давай я пока пойду погуляю, а когда «все» произойдет, взрыв услышу и сразу вернусь.
— Какие взрывы? Никаких взрывов! Это изобретение предназначено не для взрывов, а для твоих любимых теоретических расчетов.
— Я люблю вовсе не расчеты, а рассуждения. Настоящей, чистой теории не нужны ни расчеты, ни наблюдения, ни подтверждения опытными фактами. А самое главное — у теории не должно быть практических применений, иначе она не будет теорией.
«Это я загнул, конечно, — подумал Аесли, — но звучит хорошо. Надо запомнить и применить на практике».
Гаттер даже оторвался от паяльника, которым дорисовывал руны на печатной плате:
— И что это будет? Знание ради знания? Ерунда какая-то! А если мне нужно перемножить два и два, что скажет твоя чистая теория?
— Она спросит «А смысл?».
— Смысл? Ну, просто узнать, сколько будет дважды два.
— «Знание ради знания?» — очень похоже передразнил друга Сен.
— Слушай, — разозлился Порри, — ты мне мозги заплел!
— Это потому, что ты не умеешь логически...
— Это потому, что ты хватаешь мои детали, — Гаттер отобрал у Аесли прядку волос, которую тот задумчиво накручивал на указательный палец. — Теперь расплетать придется. А это — волосы Вероники, я буду использовать их в качестве мозгов... то есть оперативной памяти.
— Ты хочешь использовать девичью память?!
— Пригород[25]! — сказал Порри, аккуратно заплетая косичку между микросхемами. — Нечеткая логика — самое перспективное направление вычислительной магии! Все, что ли? Вроде все... Дамы и господа! Вашему вниманию предлагается магический компьютер, сокращенно «магокомпьютер». Это новое слово в технологиях.
Сен напряг память, но был вынужден согласиться, что слово «магокомпьютер» — действительно новое.
Новое слово представляло собой конструкцию из неказистых серых ящиков, соединенных разнокалиберными проводами. Если верить Гаттеру, ящики назывались системный блок, блок питания, блок охлаждения, шифровальный блок, дешифровальный блок, блок резервного копирования, блок защиты от несанкционированного доступа, блок санкционирования доступа, блок защиты блока санкционирования доступа от блока защиты от несанкционированного доступа, анализатор голосовых команд (еще не устали читать? устали? ну ладно) и устройство ввода информации. Последнее смутно напоминало обычную компьютерную клавиатуру, хотя Порри собрал его из клетки для переноса хомячков и набора просроченных магических кубиков.
— Долой допотопные волшебные палочки, замшелые заклинания и нелепые пассы! Теперь то же самое сможет магокомпьютер! То, что раньше требовало часов кропотливой работы, он сделает за полминуты[26]! Желающие могут ознакомиться с принципами работы на основе нечеткой логики... Эй! Ты куда?
— Искать желающих с нечеткой логикой. Я не гожусь — у меня логика ясная и четкая...
— Ты собираешься рисковать случайными прохожими? Не ожидал от тебя такого. — И Порри что-то нажал на устройстве ввода.
Сен мгновенно принял меры предосторожности: затаил дыхание, сдернул с носа очки и зажмурил глаза. К его удивлению, ничего не завоняло, не взорвалось и не вспыхнуло.
— Ты что-нибудь забыл впаять? — спросил он сдавленным голосом.
— С чего ты взял? — удивился Порри. — Все работает. Система загрузилась, микродемоны приведены в состояние боевой готовности и ждут приказа, чтобы моментальна выполнить его и отобразить результат... Ха! А на чем отображать-то? Надо быстренько какой-никакой монитор забубенить.
«Слава Мерлину, — подумал Аесли, открывая глаза и начиная дышать, — хоть что-то сломалось». Вслух он сказал:
— Хороший прибор. Не взрывается совсем. Так я пошел?
— Куда?! Сидеть, наслаждаться! — прикрикнул на друга Порри, выжимая горсть жидких кристаллов в блюдечко с голубой каемочкой. — Сейчас мы его присобачим... А вот и изображение!
В блюдечке появились белые облака, на фоне которых заполоскалось знамя Первертса[27].
— И чего? Для создания такой нехитрой картинки нельзя использовать обычную гуашь?
— Это пока загрузка. Сейчас запустится и тогда... Сейчас... Вот-вот... Еще пять секунд...
Следующие пятнадцать минут первокурсники любовались знаменем. В конце концов Порри не выдержал и произнес Контральтдел-Контралътдел!
— Это такое специальное перегружающее заклинание, — пояснил Гаттер, пока на блюдце плясали неясные тени. — Контральтдел — естественный враг микродемонов. Услышав его имя, они прячутся кто куда, а потом вылезают и начинают работу заново.
— Не понял, — сказал Сен. — Как заклинание? Ты же не маг.
— Ну и что? Микродемоны ведь об этом не знают. Во второй раз картинка со знаменем проскочила за пару секунд. Поверхность блюдца взбурлила, потемнела и стала матово-черной.
— Теперь он может решить практически любую проблему! — провозгласил Порри.
— Любую? Тогда пусть перенесет сюда из библиотеки книгу «Выпускники Первертса. 1943— 2002 годы». А то мне самому идти неохота.
— Разбежался! Для этого его надо сначала на действия запрограммировать, потом программу отладить, протестировать, баги выловить, потом устройство вывода-осуществления магических действий подключить, а его перед этим еще разработать надо, а чтобы его разработать... — Гаттер увидел лицо Аесли и быстро свернул выступление. — Вообще-то я имел в виду, что теперь он может решить практически любую теоретическую проблему.
— Любую теоретическую? Пусть ответит, в чем смысл жизни.
Порри набрал на бывшей клетке для хомячков вопрос про смысл. На блюдце высветилась надпись «Какой жизни?».
— Какой вопрос, — сказал Гаттер, — такой ответ. Давай теперь теоретическую, но более конкретную.
— Конкретно: в чем смысл моей конкретной жизни?
«Мальчики, вам что, делать нечего? Убрались бы в комнате, глядишь, и смысл найдется».
— Нечеткая логика! — просиял Гаттер. — Видишь, какое умное устройство, как ловко выкрутилось.
— Порри, — задушевно произнес Сен, — в Первертсе уже было такое устройство. Ты его много раз разбивал на мелкие кусочки. И вот оно не выдержало и ушло.
— Ты имеешь в виду Каменного Философа? — помрачнел изобретатель. — Не может быть! Сейчас протестируем. Сколько будет дважды два?
В глубине магокомпьютера раздался негромкий треск, и после секундной задержки микродемоны выдали странную надпись: «Это смотря чего».
— То есть как «смотря чего»? — поразился Гаттер. — Смотря чего хочешь! Дважды два всегда четыре!
«Да? — замерцало на поверхности блюдца. — А если, например, дважды дернуть два твоих уха? Где тут „четыре“? Чего тут „четыре“? Уха, что ли?»
— Типичная нечеткая логика, — несколько растерянно произнес Гаттер.
— Нечеткость вижу, — сказал Аесли и посмотрел на груду пергаментов, лежащих на его половине стола. — Логику не вижу. Слушай, а эта твоя штука...
— Это не штука, это магокомпьютер!
— Ага. И сможет ли твой... магутор проанализировать склонности, проявленные выпускниками за время обучения, и сопоставить их с особенностями деятельности мест распределения?
— Ничего не понял, что ты сказал, — признался Порри. — Но он — сможет! Он сможет все! Творить чудеса! Рассчитывать флуктуации элементарных частиц! Вычислять траектории космических объектов! Но сначала он проведет инвентаризацию школьного имущества...
Действительность, невежливая и одумавшаяся
Бальбо Рюкзачини стоял на бортике Непроплываемого бассейна[28], смотрел на освещенный хилым закатом Первертс и не верил ни одному из своих глаз. В Первертсе ничего не происходило.
Невероятно. Вся магическая Британия гудела как перепивший улей. Попытки властей скрыть информацию под штампами «Совершенно секретно» и «Для служебного пользования» привели к обратному эффекту — весть об исчезновении Трубы Мордевольта распространялась по стране со скоростью сбежавшей гориллы. Везде только и говорили о том, как жить дальше и кого бить первым. Добровольные дружины самообороны патрулировали улицы, нападая на каждого, кто хотя бы отдаленно напоминал Мордевольта. Все предметы, похожие на Трубу Мордевольта, изымались и сжигались на кострах. Население не ходило на работу, а проводило манифестации, требуя от властей введения чрезвычайного положения, которое запретило бы ему, населению, собираться больше двух и позже десяти вечера, проводить манифестации и ходить на работу[29].
Рюкзачини, занятый подбором рифмы к слову «Светозарный», узнал обо всем последним — как всегда, последним. Но узнав, не терял более ни секунды. Бросив рифму, Бальбо со всех своих коротких ног ринулся к исполняющему обязанности премьер-министра отцу Браунингу, чтобы на коленях вымолить разрешение отправиться к Месту Рокового Исчезновения Смертоносного Артефакта.
Отец Браунинг некоторое время пытался убедить пресс-секретаря не ползать на коленях, не рыдать и не биться лбом о коврик, поскольку он и так разрешает Бальбо отправиться к Месту Рокового Исчезновения, но потом махнул рукой и разрешил Бальбо отправиться к Месту Рокового Исчезновения.
Бальбо это не остановило, и он еще полчаса ползал, рыдал и бился головой — уже в качестве благодарности. После чего, преисполненный надежд, отправился в Средоточие Магии, взбудораженное Зловещими Событиями.
Поначалу ожидания летописца оправдались. По прибытии в Школу волшебства он застал бледных перепуганных учеников, профессоров с искаженными лицами и расставленные повсюду магиенепроницаемые сферы Фигвамера. Правда, вооруженных до клыков боевых магов[30], гарцующих на охотничьих драконах, или спешно возводимых неприступных бастионов Бальбо не заметил.
— А когда вы приступите к возведению неприступных бастионов? — спросил он Лужжа.
— А как мы приступим? — удивился ректор. — Они же неприступные. Да, а зачем нам бастионы?
К неприятному изумлению Бальбо оказалось, что пропажа Трубы, исчезновение Мордевольта и уход Каменного Философа — это одно. А экзамен — это экзамен. Министерская комиссия проэкзаменовала лишь двоих — Мергиону и Сена, остальные сдавали сессию в обычном порядке. Именно этим и ничем иным объяснялись бледность учеников и искаженность лиц преподавателей. Сферы же Фигвамера предназначались для того, чтобы исключить пользование магическими шпаргалками.
Действительность опустила Бальбо с небес и невежливо стукнула о землю. Он понял, что старые добрые времена, когда в окрестностях Школы волшебства нельзя было шагу ступить, чтобы не умереть мучительной смертью от укуса бродячего василиска, прошли безвозвратно. Они беспокоятся о какой-то сессии! Непостижимо! О чем тут беспокоиться? Не сдавших экзамен учеников даже не бросали в чан с кипящей смолой! Им всего лишь назначали пересдачу на осень!
— Такую страну развалили, — с горечью процитировал неизвестного заграничного мудреца Бальбо.
В другое время верное воображение литератора быстренько нарисовало бы ему монстров и чудовищ, а также героев в сияющих доспехах, с улюлюканьем этих монстров гоняющих. Увы, воображение покинуло Бальбо — наверное, обидевшись за обманутую и брошенную рифму к слову «светозарный».
Но самое жестокое разочарование ожидало Рюкзачини в комнате Сена Аесли. Тот-чьи-первые-подвиги-Бальбо-уже-сохранил-для-потомков, причем совсем неплохим тиражом, больше не совершал подвигов. И не готовил себя к совершению подвигов. Герой всех времен и народов занимался — просто язык не поворачивается — реформированием системы распределения выпускников!
Потеряв последнюю надежду, Бальбо двинулся к Непроплываемому бассейну с твердым намерением утопиться. Намерение вдребезги разбилось о куда более твердый нетающий лед бассейна. Набив несколько ледяных шишек, Бальбо немного остыл. Он забрался на бортик и принялся недоверчиво смотреть на Первертс. Вдруг действительность одумается и снова примет пристойные формы?
И действительность одумалась. У стены Главного корпуса показалась крадущаяся, озирающаяся и вроде бы даже принюхивающаяся фигура в черном плаще с капюшоном. Из-под плаща виднелся внушительных размеров молоток.
«Герой?» — осторожно подумал Бальбо.
Навстречу кандидату в герои выскочила радостная стайка первокурсников, определенно что-то сдавших, в сопровождении добродушной мадам Камфри, определенно что-то принявшей. Неизвестный прыгнул в кусты, переждал там детишек, после чего продолжил путь — практически на четвереньках. Нет, герои так не поступают.
«Значит, злодей! — приободрился летописец. — Ну, это уже кое-что... О! А это уже что-то...»
Следом за кандидатом в злодеи кралась еще одна фигура — в желтом плаще с капюшоном. Время от времени фигура опрыскивала пространство вокруг себя из баллончика.
«Злодей и герой, — подумал Бальбо. — Или два злодея. Или что-то еще».
Да, это явно тянуло на что-то еще. За желтым плащом двигалась третья фигура — в пятнисто-зеленом балахоне. Третий незнакомец не пригибался и не прятался, но когда желтый оглядывался, начинал внимательно изучать надписи на стенах.
Что наводило на определенные размышления, поскольку никаких надписей на стенах не наблюдалось.
Несложная петля времени
— «Над границей Гаттер ходит хмуро», — мрачно напевал Аесли, бросая на пол огромную карту Британии.
— «Хмурый Гаттер тишиной объят», — продолжал Аесли, доставая из кармана большие ножницы.
— «Часовые Гаттера то ходят... то стоят... то лежат... то сидят...» — допевал Аесли, разрезая на кусочки список выпускников Первертса.