– Так точно.
– А почему? И это уже вопрос к вам. – Проскурин обернулся к Рогинову. – Сергей Алексеевич, как так вышло? Почему для столь важной операции не были выделены самые современные, самые мощные средства связи? Вообще, техническое исполнение операции, мне показалось, было не на высоте.
В наступившей тишине было слышно, как тикают старинные часы в углу. Рогинов потел и дергал желваками.
– Дело в том… – начал он.
– Не годится, – отрезал Проскурин. – Завтра, к двенадцати часам, развернутый отчет. Причины, следствия, ответственные. Все и подробно!
– Есть.
– А что касается вас, Антон Михайлович, то я хочу, чтобы вы поняли. Это провал. И вы все еще носите свои погоны только потому, что операция не закончена. Черт с ним, с Карелом, черт с ним, с этим его…
– Риттер, – подсказал Зверев.
– Совершенно верно. Черт с ним, с этим психом. Но данные… Данные не должны уйти из страны. Не Должны! Понимаете?
– Так точно.
– Теперь от того, как вы справитесь с поставленной задачей, зависит все.
– Так точно.
– Что-нибудь еще?
– Да. Прошу вернуть мне табельное оружие.
Проскурин удивленно посмотрел на Зверева.
– Понимаете, Юрий Михайлович, мы опасались, что… Ну… – Дмитрий Егорович дернул себя за ус, словно не находя нужных слов. – Что из-за неудачи могут быть…
– Думали, что он застрелится? – удивился Проскурин. – Напрасно. Антон Михайлович не из тех людей, что бросают дело на половине. Правильно?
Генерал-лейтенант искоса посмотрел на Битова.
– И потом, хотел бы стреляться, нашел бы из чего. Полагаю, никого в этой комнате отсутствие табельного оружия не смущает?
25.
Когда Битов вернулся в отдел, его встретили молчанием.
Антон остановился на пороге, огляделся.
Напряженные лица коллег, кто-то отвел глаза, кто-то смотрит исподлобья. Все чего-то ждут. Все знают, каким кошмаром обернулась операция. И все видели, как Битов уходил на разбор полетов.
Антон Михайлович не знал, что ночью коллеги проникли в его кабинет и заменили патроны в «подарочном» маузере, который, впрочем, и об этом знал весь отдел, отменно стрелял, на пустышки. И хотя в возможность самоубийства никто серьезно не верил, но оперативники резонно рассудили, что береженого бог бережет.
– Калугин, Владимир Дмитриевич, зайдите-ка, – Битов кивнул в сторону кабинета.
Когда за Калугиным закрылась дверь, отдел будто бы ожил, зашевелился. Пронеслась волна перешептываний, взглядов. Люди почувствовали, что не все кончено. Борьба продолжается.
– Итак, Владимир Дмитриевич. – Битов сел за стол, поправил эмиттер голографического монитора, провел мягкой салфеткой по пленке клавиатуры, наклеенной на подвижную часть столешницы. Эти действия не были необходимыми. Просто они подчеркивали, и прежде всего для самого Битова, что он все еще хозяин этого места. – Что у нас есть?
Калугину не надо было объяснять, что имеет в виду шеф.
– У нас есть опознание личности парня с обрезом. И двое из персонала ресторана взяты в плотную разработку. Конечно, это многого нам не даст, вряд ли они владели какой-либо информацией об агентурной сети Карела. Но, скорее всего, наши предположения относительно того, что места встречи были подконтрольны, верны.
– Сейчас это не имеет никакого значения. Точнее, почти никакого. Конечно, хорошо бы вычистить всю сеть Карела, но гоняться за мелкой рыбешкой, тем более, когда хозяин сошел со сцены, смысла нет. Хорошо, конечно, что наши выкладки подтверждаются, но… – Битов развел руками. – Это нам ничем уже не поможет. Так что перебросьте эту проработку на кого-нибудь, на стажеров, например, пусть выявляют. А мы с вами займемся более важной деятельностью.
– Я вас слушаю. – Калугин покосился на портрет Дзержинского, висящий на стене. Железный Феликс, внимательно прищурившись, рассматривал коллегу из Далекого будущего.
«Если у вас до сих пор нет судимости – это не ваше достоинство, а наша недоработка», – некстати всплыло в памяти.
– Скинь на кого-нибудь контроль за МВД, чтобы опознание убитых было произведено в кратчайшие сроки. Как только их опознают, все данные мне на стол. Кто такие, чем занимались, откуда стволы, почему они подняли стрельбу и чего они, собственно, хотели в том ресторане. Этого, с обрезом, тоже просветить до полной прозрачности. Я хочу знать о нем все, вплоть до количества денег, которые он тратил на лимонад в школе. Все эти данные, вне зависимости от времени суток, мне на стол. Но сам, – Битов поднял указательный палец, – сам этим не занимайся. Скинь на кого-нибудь. Есть люди?
– Есть, – Калугин коротко кивнул. С шефом у него никогда не было особенно близких отношений. Битов со всеми держался чуть-чуть отстраненно. Без лишней теплоты, однако и от коллектива не отдалялся. Одним словом, умел держать дистанцию.
– Сам займешься Объектом. Теми сраными дисками, из-за которых весь сыр-бор разгорелся. Если они не найдутся… считай, что место в профсоюзе дворников мы заработали. А если всплывут где-нибудь за границей… то разговаривать вообще будет не о чем. Удачей для нас будет какой-нибудь несчастный случай или взрыв бытового газа. Понял?
– Так точно.
– Диски надо найти. Любыми способами. Я тебе даю самые широкие полномочия. Если тебе потребуются спутники слежения, говори. Если ты кому-то ногу сломаешь во время следствия, плевать! Это ясно?
– Вполне.
– Так вот, дисками займешься лично. А тягомотиной, типа агентурной сети Карела, пусть занимается молодежь. Вопросы есть?
– Есть.
– Валяй.
– Полагаю, что к судьбе дисков мы подойдем только после того, как выясним, что же произошло в ресторане.
– Вполне может быть. Выбор стратегии расследования полностью в твоих руках. Еще вопросы?
– Что было на дисках?
– Зашифрованная информация, касающаяся экономического будущего России. Приблизительно так.
– Зашифрованная?
– Да. Так что время у нас какое-то есть… И вот еще. – Битов выпрямился в кресле. Снова тронул эмиттер. Затем встал, отошел к окну, за которым мокрый снег заваливал Лубянскую площадь и желтые уборочные машины сновали туда-сюда желтыми суетливыми насекомыми.
Калугин молча ждал.
– Что по нашим парням, которые пострадали?
– Трое в коме. Один в тяжелом положении.
– Пусть кто-то постоянно контролирует этот вопрос.
– Так точно. Разрешите идти?
– Идите…
Калугин молча развернулся и вышел.
В спину ему внимательно смотрел Железный Феликс.
26.
Сергея трясло, хотя холодно на квартире у Михалыча не было.
– Мы поняли, что плохо дело, уже когда увидели батутовцев, – брызгал слюной от волнения Роман. – «Хаммер» их этот, мятый, и бригада выгружается! Елки! Каким образом они узнали, что мы тут?! Я фигею! Психи полные! А мы, типа, за ними намылились! Ну, Михалыч обходными путями повел, я хотел сразу в тыл им… А он в обход. И в общем хорошо, что не в тыл, потому что тут как набежало этих пятнистых, как набежало!
На диване сидели выдранные из-за рабочих столов Гриша и Тимофей.
Михалыч сосредоточенно перелистывал записную книжку.
– Он вообще точно рассказывает? – поинтересовался Тимофей.
– Точно-точно, – не отрываясь от книжки, сказал Михалыч. – Если будет врать, я скажу…
Он посмотрел на Сергея.
– Сереж? Еще подлить?
Столяров быстро-быстро закивал. Михалыч встал, взял со стола бутылку и чайничек. В большую, уже ополовиненную кружку полился горячий чай и коньяк.
– Вот, – продолжил Роман, недовольный тем, что его прервали. – Так вот… Блин… Сбили.
– Пятнистые, – подсказал Тимофей.
– Да! Так понаехало их, блин, елки-палки. С автоматами все! Атас! Прям операция по ловле террористов. Ну мы подумали, что это на батутовцев кто-то ОМОН вызвал. А нет, ни фига. У этих бойцов на спине ФСБ написано. Ну, думаем, на Колю с его шарагой слишком жирно. А Михалыч, – Рома на всякий случай махнул рукой в сторону Михалыча. – Он как дунет на склады. Я, на хрен, вообще там заблудился бы…
– Он и заблудился, – подтвердил Михалыч.
– Да ладно! – Рома отмахнулся. – Ну… В общем, поднимаемся, какие-то лифты. Света нет. Шхеры какие-то. Страшно, блин. Я вообще подумал, что это какая-то секретная линия недостроенного метро.
– Какое, к черту, метро в Зеленограде?
– Какое-какое? Секретное! В общем, не важно. Короче, когда бабахнуло, Михалыч меня посадил стеречь…
– Чего стеречь?
– Ну, место. – Рома удивленно захлопал глазами. – Ну, чтобы вернуться назад…
– Понятно… – Тимофей обменялся с Гришей многозначительными взглядами. – Дальше.
– А потом стрельба, бардак, стекла летят…
– Так с твоего места и стекла видны были?
– Ну… Ну, в общем, да какая, на хрен, разница?! Короче, слышу, несется кто-то. Я палку хвать!
– Какую, блин, палку?!
– Схватил, схватил, – подтвердил Михалыч. – Он там со страху меня чуть не пришиб.
– Да ладно, не боялся я… На всякий случай. Вот… И… Это… Ах да! Бежит Михалыч, глаза бешеные, белый весь. И Серега в крови, блин, с ног до головы.
Тимофей с Гришей покосились на дрожащего Сергея.
– А вроде целый…
– Так он не в своей!
Программисты снова покосились на Сергея, теперь с некоторым страхом.
– Кончай, – коротко сказал Михалыч, хватаясь за телефон.
– Ну, в общем… В общем все. Потом мы побежали. Побежали. И там бардак, оцепление я уж и не знаю, как прошли. Короче, Михалыча пропустили. Он карточкой махнул, и, кто там был, хрен поймешь, только козырнул! Мы сказали, что парня стеклами посекло…
– Я ни черта не понял, – признался Тимофей, а Гриша согласно кивнул. – Что там было-то? Михалыч?
– А я знаю? – Михалыч положил телефон на место. Снова взял. Опять положил. – Я видел еще меньше его.
Он показал на Романа.
– Моя задача была оттуда Серегу вытащить.
– А откуда фээсбэшники тогда?
– У него спросите. – Михалыч подтолкнул руку Сергея, в которой была зажата кружка. – Пей, Сережа, пей… Это поможет. Глядишь, и отпустит.
– Пью, пью, – заикаясь, ответил Столяров.
– Так это. – Тимофей присел рядом с Сергеем. – Чего там вышло? Что за фигня? Откуда безопасники?
– Не знаю я… – сквозь стучащие зубы ответил Столяров. – Не знаю. Я с Борисом базарил.
– Ну.
– А он в отказ пошел, мол, ничего не знаю. Я поначалу не понял, а потом только сообразил, что он меня хотел грохнуть.
– Грохнуть? Борис?
– Ага. У него, у суки, под столом пушка была. Ба-а-альшая такая…
– Я ни фига не понимаю. – Тимофей пожал плечами.
– А потом, когда батутовцы набежали, у Бори шифер посыпался. Он пушку из-под стола хвать! И на Колю! Черт его знает, может, подумал, что это моя бригада принеслась… Не знаю я. А потом, блин, окна вдребезги! Солдаты! Я на пол упал и помню только, как бежал с Михалычем.
– Какие солдаты?
– Это он так фээсбэшников называет, – пояснил Михалыч. – Шок. Для него тогда все, что в форме, то солдаты. Я тоже не видел всего. Только видел, как он в витрину сверху врубился, вскочил и бежать. Наверху пальба. В общем, я его подхватил и деру. Как мы ушли?… Чудом, наверное. Натурально чудом.
– Ага. А через оцепление тоже чудом?
– Ну, через оцепление… – Михалыч задумался. – Знаешь, есть чудеса, а есть фокусы. Иногда последние принимают за первые. А это не одно и то же.
– Темнила, – проворчал Тимофей.
– Главное не это, ребята. – Михалыч взял с полки бумажный сверток. – Главное, что Серега вытащил из свалки вот эту штуку.
Он положил на стол сверток и отошел.
– Что там? – осторожно поинтересовался Тимофей.
– Открой, глянь. Это больше по вашей части.
Гриша нетерпеливо сорвал газетную упаковку и обнаружил под ней черный кейсик, в каком обычно хранят диски. Хмыкнув, он открыл замочек и только тут заметил на кейсике следы крови.
– Однако, – пробормотал Тимофей.
Диски были не подписаны. Только в центре стояла проставленная маркером цифра, видимо, порядковый номер, да на самом первом было криво написано «Индексный».
– Откуда?
Сергей пожал плечами.
– Не помню. Ни черта не помню после начала стрельбы.
– Там такое было! – попытался вмешаться Роман, но на него цыкнули, чтоб заткнулся.
– Хорошенькое дело. – Тимофей посмотрел на диски, будто это была бомба или что-то вроде. – Значит, вы там нарыли чего-то, а мы что же?
– А вы должны нам сказать, что это такое.
– А оно нам надо? – Тимофей отодвинулся от столика подальше. – Меньше знаешь, дольше спишь… Или живешь… В общем… Моя хата с краю.
– Да нам бы только узнать, что это. – Михалыч перелистнул прозрачные упаковки дисков.
– Вот-вот, – сначала только узнать, потом как бы продать… Проходили, знаем.
Гриша толкнул его в бок.
– И не упрашивай, – отрезал Тимофей. – Не возьмусь. Будто я не знаю, что бывает с теми мальчиками, которые мечутся у ФСБ под ногами. Да еще вытаскивают какие-то непонятные штуки-дрюки. Предлагаю ее подкинуть на Лубянку, и все. Или сжечь, на хер. Я этих орлов из Чека не очень люблю. Но совать эту дрянь себе в машинку я не стану даже под страхом смерти. Мы тебе помогали, пока речь шла о мести. Но сейчас в дело вмешалось ГБ, а я не слышал историй, в которые влезало ФСБ и которые кончались бы славно и весело. На хер! Я сказал.
– А мне интересно, – радостно заявил Рома.
– Ну и флаг тебе в руки да цветы на могилку.
– Нет, ребята, про уничтожить я уже думал, – вздохнул Михалыч. – Так или иначе, но на нас выйдут. И черт его знает, как все закрутится. В любом случае, мы куда-то крупно вляпались. И пока у нас на руках эта штука, есть шанс выкрутиться. Как только мы ее скинем, все, считай, голые. Но знать бы еще, что это за хреновина. Кому-то же она нужна…
– Так сдать ее в ФСБ, и все!
– Можно. Но все равно на нас выйдут. Сдадим мы это хозяйство в органы или нет… В общем… – Он вопросительно посмотрел на Тимофея. – Может, и отдадим. Но не вслепую.
– Нет.
Тогда Михалыч перевел взгляд на Гришу.
Тот молчал.
– Нет, – снова сказал Тимофей. Гриша косо глянул на друга, покачал головой.
– Не думай даже! – взвился тот. – Не думай!
Гриша развел руками.
– Ну, ты и идиот! Ну, и пошел ты! В общем, – Тимофей встал, – я вас сдавать не стану, но учтите, меня тут не было, не участвовал, не привлекался и все такое. Удачи!
– Пока, – ответил Михалыч и встал, чтобы проводить гостя до дверей. – Учтем.
Гриша тем временем открыл папку ноутбука.
27.
– Вызвать ему, что ли, девок? – Михалыч задумчиво смотрел на бледного Сергея.
Тот сидел на краю дивана, подтянув под себя ноги и обхватив колени руками. Днем ему вроде бы полегчало, однако к вечеру снова накатило оцепенение, и ударные дозы коньяка с чаем уже не помогали. На все вопросы Сергей отвечал односложно, чаще вообще молчал.
– Ага, ему сейчас только девок и не хватает, – отозвался Рома, за что сразу же получил локтем от Гриши. – Чего?!
Гриша ткнул пальцем в монитор и показал кулак. Из-за отсутствия Тимофея, который исполнял функции переводчика для своего внезапно онемевшего товарища, Григорию пришлось прибегнуть к услугам выразительной пантомимы, которая была особенно эффективна в сочетании с элементами физического воздействия.
– Ладно, ладно, – сообразил Рома. – Смотрю, не отвлекаюсь.
– Девок ему как раз, может быть, и не хватает, – пробормотал Михалыч. – Я помню, под Ширазом нас с моря накрыло ракетами. Вот это было месиво. Я тогда едва-едва не обделался, а кое-кто так вообще в дурку угодил. Прямо из аэропорта забрали. Страшное это дело, когда ракетами позиции накрывает. И знаешь уже, что накроет, а сделать ничего не можешь. Только циферки мелькают на табло. Как на ноль выйдут, так и рванет. Кто-то молится, кто-то в песок зарылся, кто-то в оцепенение впал, у кого-то истерика…
– Ну и? – Рома вытянулся в струнку, как заинтересованный суслик. И даже Гриша оторвался от клавиатуры.
– Ну и… – Михалыч развел руками. – Потом рвануло. И не раз. Я вам скажу, что такого вы ни в каком ужастике не увидите.