Верзила воскликнул:
— Пески Марса, ваш человек тяжелее Лаки на пятьдесят фунтов, и он привык к аграву!
Саммерс с насмешливым удивлением повернулся к нему.
— Да ну! Никогда об этом не думал. Какой стыд! — Все рассмеялись. — В путь, Старр. Иди в коридор, Арман. Стащи его, если понадобится.
— Не понадобится, — сказал Лаки.
Он повернулся и шагнул в открытое пространство широкого аграв-коридора. Ноги его оказались в воздухе, он слегка коснулся пальцами стены, медленно начал переворачиваться, столь же легким прикосновением к стене остановил вращение. И стоял в воздухе, глядя на собравшихся.
Послышались негромкие одобрительные возгласы. Впервые заговорил Арман — раскатистым басом:
— Эй, мистер, неплохо!
Губы Саммерса скривились, на лбу появилась сердитая морщина. Он резко ударил Армана в спину.
— Не разговаривай, идиот! Отправляйся и покажи ему!
Арман медленно двинулся вперед. Он сказал:
— Эй, Ред, давай не слишком.
Лицо Саммерса исказилось от ярости.
— Отправляйся! И делай, что тебе сказано! Я тебе сказал, кто он такой. Если мы от него не избавимся, появятся новые. — Говорил он резким шепотом, который не разносился далеко.
Арман вошел в коридор и остановился лицом к Лаки.
* * *
Лаки Старр ждал, стараясь ни о чем не думать. Он сосредоточился на слабом потоке эмоций, которые транслировала v-лягушка. Некоторые он распознавал без труда — и природу их, и владельца. Легче всего было выделить Реда Саммерса: страх и гложущая ненависть, смешанные с беспокойным торжеством. Воспринималось и легкое напряжение Армана. Изредка доносились волны возбуждения от одного или другого зрителя; иногда эти волны совпадали с возбужденным или угрожающим криком, и тогда Лаки узнавал владельца эмоции. И все это, конечно, приходилось отделять от мощного потока гнева, шедшего от Верзилы.
Но теперь Лаки смотрел в маленькие глазки Армана, который чуть покачивался вверх и вниз. Пальцы Армана лежали на приборах контроля на груди.
Лаки немедленно насторожился. Его противник менял направление поля, передвигая шкалу вперед и назад. Неужели он думает этим запутать Лаки?
Лаки ясно понимал, что, несмотря на весь свой опыт в космосе, он совсем не знаком с тем видом невесомости, что порождает аграв: это не абсолютная невесомость, как в космосе, ее можно изменять по желанию.
Неожиданно Арман упал, будто в люк ловушки, — но только он падал вверх.
Когда ноги Армана пролетали мимо головы Лаки, они разошлись, как будто Арман собирался зажать голову.
Автоматически голова Лаки откинулась назад, но одновременно его ноги двинулись вперед, тело повернулось вокруг центра тяжести, и мгновение он беспомощно бил руками и ногами. Со стороны зрителей долетела буря смеха.
Лаки понимал, в чем дело. Он поступил неправильно. Ему следовало управлять тяготением. Когда Арман поднимается, Лаки должен так отрегулировать приборы, чтобы тоже подниматься. Теперь придется включить силу тяжести, чтобы выпрямиться. При невесомости он будет поворачиваться бесконечно.
Но прежде чем пальцы его легли на приборы, Арман достиг верхней точки своего подъема и, набирая скорость, устремился назад. Он снова пролетел мимо Лаки и резко ударил его локтем в бедро. Опускаясь, он схватил своими толстыми пальцами лодыжки Лаки и потащил его за собой вниз. Продолжая тянуть вниз, он приподнялся и схватил Лаки за плечи. Его хриплое дыхание шевельнуло волосы Лаки. Он сказал:
— Тебе нужно много тренироваться, мистер.
Лаки резко поднял на высоту головы руки и вырвался.
Потом включил силу тяготения так, чтобы полететь вверх, и при этом резко оттолкнулся ногой от плеча противника. Самому ему казалось, что он падает головой вперед; к тому же ему показалось, что его реакция замедлилась. Или медлительно реагируют приборы аграва? Он проверил их. Опыта не хватало, чтобы сказать уверенно, но он чувствовал, что что-то не так.
Теперь на него с ревом набросился Арман, пытаясь при помощи своего большего веса прижать Лаки к стене.
Лаки протянул руку к приборам, собираясь переменить направление тяготения. Поджал ноги, чтобы при столкновении отбросить Армана.
Но первым изменилось направление поля Армана, и отброшенным оказался Лаки.
Арман откинул назад ноги, оттолкнулся от пролетавшей мимо стены коридора, и оба они отлетели к противоположной стене. Лаки с силой ударился о стену и скользил по ней несколько футов, пока не зацепился ногой за опору и не развернулся обратно в коридор.
Арман горячо прошептал ему на ухо:
— Достаточно, мистер? Скажи Реду, что улетишь. Я не хочу слишком повредить тебе.
Лаки покачал головой. Странно, подумал он: поле Армана каким-то образом подавляет его собственное. Арман переключил приборы, но Лаки знал, что успел это сделать первым.
Неожиданно резко повернувшись, Лаки нацелился локтем в живот Армана. Арман рявкнул, и на мгновение ноги Лаки оказались между ним и противником. Лаки распрямил их. Противники разъединились, и Лаки высвободился.
Он отлетел за мгновение до того, как Арман вернулся, и в течение следующих нескольких минут Лаки только старался уклониться. Он учился пользоваться приборами и видел, что они реагируют замедленно. И только благодаря искусному использованию опор и мгновенным поворотам Лаки удавалось избежать столкновения.
И вот, летя в невесомости, позволив Арману стремительно пронестись мимо, Лаки притронулся к приборам контроля и обнаружил, что они вообще не действуют. Направление поля тяготения не изменилось; не было ни внезапного ускорения, ни замедления.
Арман немедленно оказался рядом, и Лаки со страшной силой ударился о стену.
Одновременно в шести дюймах перед носом Саммерса что-то блеснуло, раздался легкий хлопок. Ионизированными оказались лишь молекулы воздуха. Саммерс однако отпрыгнул, и его страх тут же передала v-лягушка.
— Эй вы все! — крикнул Верзила. — Всем стоять на месте! Вы, безголовые недоразвитые ничтожества! — Снова раздался хлопок, на этот раз над головой Саммерса. Вспышку увидели все.
Мало кто из них имел дело с игольным ружьем — это оружие дорогое, и на него трудно получить разрешение, — но все знали, хотя бы по субэфирным программам, как выглядит выстрел из него; знали, что может сделать такой разряд.
Как будто пятьдесят человек одновременно затаили дыхание.
Верзилу окутала холодная волна страха пятидесяти человек. Он попятился к стене.
И сказал:
— Теперь слушайте все. Кто из вас знает, что этот подонок Саммерс вывел из строя управление агравом моего друга? Схватка нечестная!
Саммерс отчаянно, сквозь сжатые зубы сказал:
— Вы ошибаетесь. Вы ошибаетесь.
— Да? Ты смел, Саммерс, когда пятьдесят против двух. Хватит ли тебе смелости против игольного ружья? Из него трудно прицеливаться, и я могу промахнуться.
Он снова сжал кулак, на этот раз хлопок был гораздо громче; все на мгновение ослепли — все, кроме Верзилы: он один знал, в какой момент зажмуриться.
Саммерс сдавленно крикнул. Он был невредим, не хватало только одной пуговицы на рубашке.
Верзила сказал:
— Хороший выстрел, но, мне кажется, слишком уж долго мне везет. Советую тебе не шевелиться, Саммерс. Притворись камнем, подонок, потому что если ты шевельнешься, я промахнусь, и тогда ты потеряешь не пуговицу, а кусок тела.
Саммерс закрыл глаза. Лоб его блестел от пота. Верзила рассчитал расстояние и нажал дважды.
Хлопок! Еще один! Еще двух пуговиц не стало.
— Пески Марса, мне сегодня везет! Как хорошо, что вы позаботились нас встретить. Ну, еще одну — на дорожку!
На этот раз Саммерс закричал от боли. В его рубашке образовалась дыра, в ней виднелась покрасневшая кожа.
— Ах, — сказал Верзила, — не совсем точно. Теперь я расстроен и в следующем промахнусь на два дюйма… А, может, ты скажешь что-нибудь, Саммерс?
— Ну ладно, — закричал тот, — я это подстроил.
Верзила сказал спокойно:
— Твой человек тяжелее. Он опытнее, и все равно ты не допустил честной схватки. Не хотел рисковать?.. Брось то, что держишь. С этого момента в коридоре честная схватка. Никто не двинется, пока из коридора не выйдет один из них.
Он помолчал и взглянул на свой кулак с зажатым игольным ружьем, ствол медленно поворачивался из стороны в сторону.
— Но если покажется ваш комок жира, я буду очень разочарован. А когда я разочарован, невозможно предсказать, как я поступлю. Я могу так расстроиться, что выстрелю прямо в толпу, и ничто в мире не может помешать мне десять раз сжать кулак. Так что если десяти из вас надоела жизнь, молитесь, чтобы ваш парень побил Лаки Старра.
Верзила напряженно ждал, сжимая в правой руке игольное ружье, а в левой держа аквариум с v-лягушкой. Ему хотелось приказать Саммерсу вызвать двоих из коридора, прекратить схватку, но он боялся рассердить Лаки. Он слишком хорошо его знал и понимал, что тот не может допустить, чтобы схватка кончилась его выходом из боя.
Мимо них в коридоре промелькнула фигура, потом другая. Послышался удар тела о стену, второй удар, третий. Затем тишина.
Пролетела назад фигура, она держала вторую за ногу.
Первая легко вышла из коридора, вторая упала, как мешок с песком.
Верзила обрадовано вскрикнул. Стоял Лаки. Щека его была исцарапана, он хромал. Но лежал без сознания Арман.
* * *
Армана с некоторым трудом привели в себя. На голове у него была шишка размером в небольшой грейпфрут, один глаз распух и заплыл. Хотя из его нижней губы шла кровь, он с трудом улыбнулся и сказал:
— Клянусь Юпитером, этот парень — просто дикая кошка.
Он встал и обнял Лаки медвежьим объятием.
— Как только он привык, я все равно что с десятью схватился. Парень что надо.
Как ни удивительно, но собравшиеся радостно приветствовали Лаки. V-лягушка вначале передавала чувство облегчения, затем возбуждения.
Улыбка Армана стала шире, он тыльной стороной руки вытер кровь.
— Этот член Совета в порядке. Если он кому не нравится, пусть дерется со мной. Где Ред?
Но Ред Саммерс исчез. Инструмент, которым он вывел из строя прибор Лаки, тоже.
Арман сказал:
— Послушайте, мистер Старр, вот что я вам скажу. Это была не моя идея, но Ред сказал, что мы должны от вас избавиться, иначе всем нам придется плохо.
Лаки поднял руку.
— Это ошибка. Послушайте вы все. Я гарантирую, что ни у одного верного землянина не будет никаких неприятностей. Этой схватки не было. Немного повеселились и можем забыть. В следующий раз встречаемся будто ничего не произошло. Согласны?
Все шумно поддержали Лаки, послышались крики: «Все в порядке!» и «Да здравствует Совет!»
Лаки повернулся, собираясь уходить, когда Арман сказал:
— Эй, погодите. — Он перевел дыхание и показал на аквариум пальцем. — А это что? — Он показывал на v-лягушку.
— Венерианское животное, — ответил Лаки. — Наше домашнее животное.
— Хорошее. — Гигант улыбнулся.
Все столпились вокруг, делая одобрительные замечания, пожимали Лаки руку и уверяли, что отныне все на его стороне.
Верзила, рассерженный толчками, наконец, закричал:
— Пошли к себе, Лаки, или я подстрелю несколько этих парней.
Все сразу замолчали и расступились, давая дорогу Лаки и Верзиле.
* * *
Лаки сморщился, когда Верзила приложил холодный компресс к его разбитой щеке.
И сказал:
— Я слышал что-то об игольном ружье, но не совсем понял, в чем дело. Не расскажешь ли, Верзила?
Верзила неохотно рассказал.
Лаки задумчиво заметил:
— Я понял, что мой прибор не действует, но решил, что это результат механического повреждения после удара о стену. Не знал, что вы с Редом Саммерсом деретесь над нами.
Верзила улыбнулся.
— Космос, Лаки, ты ведь не думаешь, что я позволю так с тобой обращаться?
— Можно было воспользоваться другими средствами, не игольным ружьем.
— Больше ничего их не остановило бы, — удрученно ответил Верзила, — Ты хотел бы, чтобы я погрозил им пальцем и сказал: «Нехорошо, нехорошо!»? К тому же мне нужно было испугать их.
— Почему? — резко спросил Лаки.
— Пески Марса, Лаки, я увидел это после двух столкновений и не знал, остались ли у тебя силы. Я хотел заставить Саммерса прекратить дуэль.
— Это было бы плохо, Верзила. Мы этим ничего бы не добились.
— Но я о тебе беспокоился.
— Не нужно было. Как только мои приборы начали реагировать нормально, все пошло хорошо. Арман был уверен, что победил, и когда обнаружил, что я еще дерусь, вся сила его куда-то ушла. Это иногда случается с людьми, которые раньше никогда не проигрывали. Если они не побеждают сразу, это приводит их в смятение и они проигрывают.
— Да, Лаки, — ответил Верзила с улыбкой.
Лаки минуты две сидел молча, потом сказал:
— Мне не понравилось это твое «Да, Лаки». Что ты сделал?
— Ну… — Верзила нанес последний мазок телесной краски на ушиб и откинулся, критически разглядывая свою работу. — Я мог только надеяться, что ты победишь, верно?
— Да, вероятно.
— И я сказал всем, что если победит Арман, я пристрелю столько, сколько смогу.
— Ты говорил не серьезно.
— Может быть. Но они-то поверили; они видели, как я срезал четыре пуговицы с рубашки этого подонка. И вот все пятьдесят парней, включая самого Саммерса, изо всех сил захотели, чтобы Арман проиграл.
Лаки сказал:
— Вот оно что.
— Но ведь я ничего не мог поделать с v-лягушкой. Она передавала их желание.
— И Арман потерял всякую волю к борьбе. Его перекрыли мысли тех, кто желал, чтобы он проиграл. — Лаки выглядел огорченным.