Я бы мог, но делать этого не стану. После второй недели отпуска память стала подводить меня, и теперь я не уверен, что из описанного мной происходило на самом деле, а что родилось в больной голове. Домовой был точно, насчет зеленых я уже сомневаюсь. А может, и деда не было? Ладно, какая разница, главное отдохнул по-человечески. И брата повидал. То, что от брата еду – это точно. Нет, не было и не будет другого такого места на моей любимой планете, как дом моего брата. Только оттуда я возвращаюсь таким отдохнувшим и с такой дикой головной болью.
РАССЕКРЕЧЕННЫЕ МАТЕРИАЛЫ
Агент рассекреченного отдела ФБР Фокс Скалдер откинулся на спинку кресла и потер уставшие глаза. Компьютер утомляет, особенно когда шесть часов подряд самоотверженно режешься в порнографическую игрушку на благо Соединенных Штатов. Когда Скалдер подумал о благе США, ему страстно захотелось встать и спеть гимн великой родины.
И он даже поднялся, похрустывая костями – чертово отложение солей! – но спеть не успел. Дверь распахнулась и в комнату влетела его напарница, неутомимая агент Малли.
– Привет! – обрадовался Скалдер.
– Тут не до приветствий, Фокс, – затараторила Малли. – Ты только глянь, что происходит! За три дня пропало семь человек, и это в пяти милях от города! Ты представляешь?
– Маньяк? – предположил Скалдер. Работать ему не хотелось, а маньяками займется и обычная полиция.
– Нет, – заспешила Малли. – Нам удалось найти свидетельство того, что…
Она продолжала тараторить, а Скалдер, при мысли о маньяке, представил себя героем игрушки, в которую только что резался. Малли же представлялась ему прикованной наручниками к спинке кровати и…
Скалдер плотоядно улыбнулся, потянулся с хрустом.
– … Это может быть внеземное существо, – закончила Малли.
– «Чужих» насмотрелась? – подколол Скалдер и, посмотрев на обидевшуюся Малли, добавил: – Будем работать.
– Поезжай на место и во всем разберись, – распорядилась Малли.
– А ты?
– А я полазаю по компьютеру, может, найду что-то по этому поводу.
* * *
В тот день Эплзу показалось, что у него тридцать три зуба. Или не показалось? Он долго стоял перед зеркалом, водил пальцем по зубам и каждый раз сбивался со счета. Когда на следующее утро он проснулся с тридцатью шестью зубами, всяческие сомнения пропали. Ура! В голове американца зашуршали мысли: теперь он попадет в книгу рекордов Гиннеса, станет известным, получит много денег. А может, его даже пригласят в Голливуд? Эплз зажмурился и представил себя в бассейне. В руке он зажимал бокал с коктейлем, а рядом резвились две обнаженные, грудастые фотомодели.
Звездная болезнь прошла на другое утро, когда он обнаружил, что зубы растут уже в два ряда, а вместо редких волос на груди появилась такая же редкая чешуя. И еще ему захотелось мяса. Человеческого мяса!
В душе зародилась паника. А когда, спустя неделю, он пошел в туалет и обнаружил, что в том месте, где было это самое… орудие детопроизводства, ноги стали срастаться, превращаясь в хвост, он обезумел и, выбежав из дома, понесся в ночь, не разбирая дороги.
* * *
Агент рассекреченного отдела ФБР Фокс Скалдер ехал на своем ярко-желтом БМВ по загородной дороге. Фонари тускло освещали ночное шоссе. Из тьмы выскочил белый квадрат рекламного щита. Скалдер вдавил тормоз, БМВ с визгом остановилась.
Скалдер вылез из машины и, осторожно оглядываясь, подошел к плакату. «Хочешь найти истину? Поезжай налево». Фокс тяжело вздохнул, вспоминая все свои походы налево, и полез в машину. БМВ тронулась с места и, набирая скорость, свернула на неприметную дорожку, что уходила в лес. Влево от шоссе.
* * *
Когда сознание очистилось и он смог хоть как-то мыслить, Эплз почувствовал, что он очень голоден. Больше того, желудок возмущенно урчал, а кишки просто требовали человеческого мяса. Отталкиваясь уродливым хвостом от земли, Эплз побрел сквозь лес и вскоре наткнулся на человека, что стоял к нему спиной и справлял нужду под куст.
«Еда!» – пронеслось в голове, и Эплз, сам того не желая, ринулся вперед. Не было крика, не было стона, только хруст и сытое чавканье.
Когда все было кончено, Эплз подобрал обрывки одежды и выудил из кармана документы. «Директор представительства фирмы „Гербалайф“ в пригороде города такого-то».
– Хм, – произнес вслух Эплз. – Вкусный был директор. Где это представительство?
* * *
Агент рассекреченного отдела ФБР Фокс Скалдер оторвался от плаката: «Хочешь найти истину? Поезжай направо». Ехать направо хотелось еще меньше, чем налево, но есть у агентов ФБР такое понятие, как «надо». Скалдер вздохнул и вернулся к машине. «Истина где-то рядом», – не отпускала агента трезвая мысль.
Истина открылась через пару миль. Он предстала агенту в виде небольшого коттеджа и очередного плаката: «Хочешь похудеть? Спроси у нас как. Гербалайф – прописная истина».
Агент остановил машину и пошел к коттеджу.
– Агент ФБР, а агент ФБР, я тебя съем! – прозвучало из темноты.
Фокс вздрогнул. Сзади раздался смешок, и что-то больно вцепилось в плечо. Скалдера развернуло, и он увидел… Ой, лучше б он этого не видел. Мерзкое, слюнявое чудовище раскачивалось, балансируя на уродливом рыбьем хвосте. Вокруг пасти размазалась и запеклась кровь. Явно не этой твари, а ее ужина. Скалдер почувствовал, что в штанах стало тепло и сыро. К чему бы это?
– Да не трясись ты так, – усмехнулось чудище. – Не съем я тебя. Я зарок дал.
– Ты кто? – спросил агент, потихоньку начиная приходить в себя.
– Я такой же человек, как и ты… То есть был таким же. Моя фамилия Эплз. Вот, возьми.
Мерзкая лапа протянула Скалдеру маленькую коробочку.
– Что это?
– Аудиокассета, – пояснил Эплз. – Там я записал все, что со мной случилось. И еще, я раскаиваюсь, что съел семь сотрудников славной фирмы «Гербалайф», передайте мои искренние соболезнования родным и близким. А теперь уходите.
– Почему? – не понял Фоке.
– Я буду умирать, – с пафосом провозгласил выродок.
– Как? Почему? – растерялся Скалдер.
– С голоду, – терпеливо объяснил уродец. – Я не могу есть ничего, кроме человеческого мяса, а его я есть тоже не могу.
– Совесть замучила? – попытался догадаться агент.
– Какая совесть! – отмахнулся Эплз. – У меня организм человечину не приемлет, как оказалось. Вон, поди в кусты, там все семеро, что сожрал, и валяются.
– Как?
– А вот так, – усмехнулся уродец. – Я их сначала в себя, а потом из себя. Не перевариваются они, а ничего другого я есть не могу. Все остальное для меня смертельный яд. Все, иди. Дай мне умереть спокойно.
Скалдер кивнул и попятился. Когда мерзкий силуэт скрылся за деревьями, он развернулся и побежал. Дикий рев догнал его на полпути к дороге. Скалдер припустил сильнее и, только выбравшись на шоссе, понял, что машина осталась в лесу.
– Fuck you! – выругался агент. В голове застряла мысль, что когда эту историю будут переводить на русский, его реплика прозвучит как: «Что за день такой сегодня?!» – ну или что-то в этом духе.
С такими мыслями агент прогуливался до самого утра. А когда черноту ночи сменила серость рассвета, он рискнул вернуться за машиной.
Труп Эплза валялся рядом с БМВ, вокруг него роились мухи. Фокс сдержал рвотный позыв и хлопнул дверцей. Машина с рокотом завелась и понеслась обратно к городу.
* * *
– Я выяснила, почему произошла трансмутация. – Малли ворвалась в комнату, оторвав Скалдера от его порноигрушки.
– Ты о чем? – недовольно буркнул агент, поспешно выключая игрушку.
– Все о том же, Фокс. Я проанализировала запись Эплза. Вот, смотри, тут он говорит о том, что накануне начала метаморфозы он перебрал и наутро пил воду из сливного бачка.
– Почему из сливного бачка?
– Потому, что воду в его доме в тот день отключили: авария. А потом, когда вода в бачке закончилась, он пил жирное молоко. Целых полтора процента жирности! Представляешь?
– И что?
– Как что? Я предполагаю, что алкоголь в смеси с веществами, содержащимися в отстоявшейся сырой воде, и жирным молоком послужили поводом для перестройки организма.
– Не думаю, – резко бросил Скалдер. – Раньше Эплз говорил о том, что видел необычное явление: чистый свет, имеющий форму диска. И напился он только потому, что ему никто не поверил, когда он рассказывал об этом наблюдении. Я думаю, что трансформация произошла под воздействием излучения, примененного инопланетным объектом.
Он поднял глаза на Малли, та насупилась.
– Ладно, – примирительно сказал он. – Будем работать!
– Тогда ты отрабатывай своих инопланетян, а я пойду самоотверженно пить воду из сливного бачка и жирное молоко.
Скалдер вздохнул и поднялся из-за стола. Работать не хотелось, куда как приятнее резаться в порноигрушку.
* * *
Прошло полгода. Агенты Скалдер и Малли вышли на след инопланетян и изловили их. Однако на этом дело не кончилось. Оказалось, что инопланетяне действовали не по своей воле, ими правила мощная длань жидомасонства. Поймав всех жидов и всех масонов, Скалдер вышел на мыслящий вирус, а Малли – на разумную биомассу. Действия как плазмы, так и вируса контролировало что-то, посылающее сигнал со дна океана. Сейчас агенты заняты разработкой версии об искусственном интеллекте, что подает сигнал с места, где, по предположениям ученых, затонула Атлантида.
Рассекреченный отдел ФБР рассекретили окончательно. Теперь его работу воспевают не только в книгах и фильмах. О бесстрашных агентах пишут песни и снимают рекламные ролики, которые ФБР заказывает для поднятия собственного рейтинга.
Агент Скалдер прошел порнографическую игрушку.
ИГРА
Мы появились на свет ради этой игры. Нас вырастили и воспитали для того, чтобы мы один раз приняли в ней участие. Для кого или для чего проводится игра? Никто из нас не знал ответа на этот вопрос. Зато мы знали правила. С самого детства нам вдалбливали их в головы. И каждый из нас знал, что должен победить, так как победитель получает все, а проигравшие – ничего, кроме скорой смерти. И еще мы знали, что никто из нас не мог отказаться от участия.
* * *
К этому дню меня готовили всю жизнь. Не только меня, нас всех. И хотя никто не знал заранее, когда он настанет, все знали, как это будет. А все оказалось очень просто, и даже трепета в душе не было.
В зале, где мы собрались, было душно и шумно. Здесь уже были многие, я кивал, приветствовал, протискивался сквозь толпу. Потом остановился у стены и принялся ждать, говорить сейчас мне ни с кем не хотелось. Ведь каждый знал, что если он выиграет, то остальные… Остальных не будет. Хотя находились хитрецы, которые сговаривались, объединялись и надеялись вырвать победу одну на двоих, а то и на троих. И каждый надеялся на победу.
Я тоже надеялся, потому смотрел на остальных, как на покойников. Покойники заполнили зал, покойники входили, а точнее уже втекали рекой, покойники разговаривали и шутили, покойники молча стояли и хмуро озирались по сторонам. Ну, пусть они еще не умерли, но если я выиграю, их смерть не за горами. А раз так, то о чем я могу с ними говорить? И как вообще я могу с ними говорить? Ведь их не будет, а я получу все.
Зал заполнился и переполнился. Здесь были все: все, кого я знал близко, и все, кого я плохо знал или не знал вовсе. Здесь были совсем молодые и успевшие пожить, мудрые и кретины, красавцы и уроды. Здесь были все. В зале стало невыносимо душно, воздух наполнился запахом потных тел. А потом дали старт, и игра началась.
Я даже сообразить ничего не успел, как толпа ринулась в непомерно узкий проход. Кто-то пронзительно заорал в экстазе, кто-то тихонько всхлипнул, раздавленный в лепешку. Меня подхватило и понесло вперед, я даже двигаться не мог. Внезапно меня обуял страх. Я испугался быть раздавленным. Я старался не дышать. Я потерял все ощущения, кроме паники, которая уже витала над толпой.
Именно эта паника, этот страх заставили меня бежать, нестись вперед. Вперед! Я не заметил, как это произошло, но совершенно неожиданно оказался впереди. Мелькали стены коридора, прыгали в бешеном темпе. Коридор поворачивал неожиданно резко, угрожая ударить очередной стеной. Я продолжал бежать, я радовался, что вырвался вперед. И я продолжал бояться. Правда, теперешний страх был вызван не боязнью быть раздавленным, а боязнью потерять свое первое место в этой бешеной гонке.
Совсем рядом, сзади, раздалось надсадное дыхание. Я не рискнул оглянуться, только чуть покосился в ту сторону. За мной несся Минька-косорылый. Кличку он получил за неказистый вид, а имя… Я поднажал, теряя мысль, притормозил на очередном повороте и помчался дальше. Сзади донесся шлепок и сдавленный хрип. Минька не вписался в поворот, и его размазало по стене.
Почему-то мне вспомнилось, что косорылым назвал его именно я. И даже не потому, что он был особенно уродлив, а потому, что в детстве он навешал мне по шее. А еще я вспомнил его имя: его звали Михаил.
Звуки погони снова стали настигать меня, и я прибавил ходу. Я должен быть первым. Я и так первый, так что теперь уступить тем более нельзя. Я вырву эту победу!
И я победил. Когда меня уже почти настигли, когда сил уже не осталось, когда я упал, огляделся, с ужасом видя, что оказался в тупике и бежать уже некуда, тогда я понял, что победил. Странная, однако, эта штука – победа.
– Кто? – услышал я отдаленный, будто отгороженный от меня стеной тумана, хриплый от дикой гонки голос. – Кто?
– Не знаю, – ответил другой. – Я первый раз видел этого парня. Повезло ему.
– Это еще вопрос, кому повезло, – мрачно усомнился первый. – Он переиграл нас, но что останется в нем от него самого? Он будет меняться теперь, пока полностью не изменит своей сущности. А потом он даже не сможет вспомнить, кем был. Победитель ничего не получает, а только теряет. Так чего в этом хорошего?
– Я склонен не согласиться хотя бы потому, что он будет жить, а мы умрем. И потом, чего же ты рвался к этой победе, если победитель ничего не получает? – удивился второй.
– Инстинкт, – тоном знатока сообщил первый. – У нас это в крови, мы с этим рождаемся. К тому же в нас это всю жизнь вдалбливают, готовят к игре. Он победил, я проиграл. По идее, мне должно быть плохо, но я не жалуюсь, я прозрел. Я получил то, чего нет у него – знание. Я понял, как устроен этот мир.
– Допустим, – усмехнулся второй. – И что? С этим знанием и подохнешь…
Они говорили еще долго, а я лежал, пытался отдышаться и слушал. И не верил тому, что слышал, но они оказались правы. Я действительно стал другим, совсем другим, я перестал быть собой, став частью чего-то большего. Я не знал, плохо это или хорошо, я знал, что так должно быть, так было всегда, так стало теперь. Я победил в игре, я потерял себя, и я получил все, хоть и не знал, что значит это «все».
А через девять месяцев я родился.
ПИРОГ С ЯБЛОКАМИ
Из одного замечательного рекламного ролика
Душу дьяволу я решил продать давно, еще в начальной школе. Правда, нам тогда говорили, что дьявола никакого нет и бога нет, и жизни после смерти нет. А есть только человеки и многотомные труды Ульянова-Ленина, который очень любил детей и жизнь свою прожил только для того, чтобы таким, как я, было потом хорошо. Вот только никто не говорил, когда это «потом» и как это «хорошо». А когда я об этом спросил учительницу, она зачем-то вызвала родителей и написала замечание в дневнике.