В заявлении упоминалась и гипотеза Карфакса, причем названа она была предположительно верной. Какова бы ни была истина, говорилось в конце, лучшим выходом из создавшегося положения будет закрытие «Медиума» на веки вечные. Католикам же со дня опубликования заявления прибегать к его услугам возбранялось категорически. Папская энциклика на сей счет выйдет в следующем году.
— Тогда это будет вопросом догмы, а не порядка, — сказал Карфакс. — Интересно, что произойдет, когда найдут Моисея или Магомета? Какие объяснения мы услышим?
Так и проходили дни. За стенами номера происходили сильные бури, внутри них — бури послабее.
Патрицию раздражала привычка Гордона бубнить себе что-то под нос и его пристрастие к хлебу с чесноком; она приводила Карфакса в ярость тем, что разбрасывала повсюду свою одежду и предпочитала сосиски жареному мясу, что не ела зелени и считала президента, этого твердолобого консерватора, великим человеком. Не было у них единогласия и в отношении телепередач. Ей нравилось смотреть спортивные репортажи и комедии, но быстро наскучивало все, что было хоть немного серьезным. Например, ей не нравился Шекспир — она громко зевала и тяжело вздыхала, когда он наслаждался фильмом.
Конечно, это были мелочи. И с ними легко было бы свыкнуться в иных, не столь уединенных условиях. Карфаксу они уже начали казаться признаками несовместимости характеров.
Он получил от «Форчун и Торндайк» уже три сообщения. Агент в Бонанза Серкусе был не в состоянии определить со всей достоверностью наличие или отсутствие Вестерна или Лиффлона в комплексе Мегистуса. Агенту не удалось проникнуть в десятиэтажное здание, но он подкупил служащего государственной почты, чтобы проверить, нет ли какой-либо корреспонденции на их имена. Ничего не оказалось. Это могло означать, что они либо связываются с внешним миром посредством видеофона, либо отсылают свою почту самолетом Мегистуса.
В штаб-квартире в Беверли-Уиллшире, однако, Вестерна не было — это сообщил один журналист.
Кроме того, агенту (его звали Рейнольдс) удалось выяснить в энергокомпании Бонанза Серкус, что Мегистус расходует обычное для подобного рода предприятий количество электроэнергии. Этот факт ни о чем не говорил, поскольку «Медиум» мог извлекать энергию из вселенной электромагнитных существ.
На пятый день Рейнольдс позвонил Карфаксу в 13.10, сразу после того, как они с Патрицией вернулись с завтрака.
— За мной установлена слежка. Я привлек чье-то внимание. Кто-то побывал в моем номере, двоих я заприметил со вчерашнего дня. Что делать дальше? Вы хотите, чтобы я оставался здесь, или мне предпочтительнее смыться?
— Смывайтесь, — сказал Карфакс. — Эти парни могут вести грязную игру — ставки весьма высоки.
Он жалел, что не отправился туда сам. Это было бы намного дешевле, и он был бы занят чем-то полезным. Но если Вестерн там, ему ничего не стоило бы опознать Карфакса и, поймав его на горячем, затащить внутрь комплекса Мегистуса.
С другой стороны, какой смысл Вестерну заваривать всю эту кашу? Раз уж миссис Уэбстер не жалуется на последствия разговора с Лиффлоном, следовательно, Вестерн чувствует себя в полнейшей безопасности. И, скорее всего, имеет для этого вескую причину — Лиффлон будет начисто отрицать все, о чем может рассказать миссис Уэбстер.
Карфакс чувствовал, что загнан в тупик и будет в нем сидеть, пока на арену не выйдет Лиффлон.
Во время обеда он был нетерпелив и раздражителен. Даже кинофильм, который они посмотрели после (замечательная и жуткая экранизация научно-фантастического романа Лема «Солярис»), не поднял его настроения. Войдя в номер, он увидел горящую под экраном видеофона сигнальную лампочку. Дежурная сообщила, что для него оставлен номер в Бонанза Сити, по которому просили позвонить. Еще через три минуты, широко улыбаясь, он вернулся к Патриции.
— Я должен диспетчеру аэропорта две сотни долларов. Лиффлон и его секретарша отбывают в аэропорт «Санта-Сусана».
15
В это время, в 01.25, в вестибюле аэропорта почти никого не было. Гордон и Патриция пили кофе в зале ожидания. В 01.50 в небе появились огни самолета, делающего круг перед посадкой. В 02.00 двухтурбинный моноплан отбуксировали к ангару, где держал свой самолет Лиффлон. Гордон сверил номер моноплана с номером, который ему сообщил диспетчер. Это был самолет Лиффлона.
Он бросил в урну наполовину еще полный картонный стаканчик и сказал:
— Лиффлон сейчас отправится в диспетчерскую башню, чтобы зарегистрировать прилет. А вот секретарша, скорее всего, будет ждать его здесь.
— Ну и что?
— Она нас не знает. Я попытаюсь завязать с ней беседу. Вот она идет.
В зал ожидания вошла высокая женщина с более чем пышной грудью, очень узкой талией, весьма могучими бедрами и невероятно длинными стройными ногами. Седые волосы были уложены в сложную прическу из большого количества завитков. Кроме фальшивых ресниц, на ее лице не было представлено никакой другой продукции косметических фирм. В молодости, должно быть, она была потрясающе красивой.
С характерным размашистым покачиванием бедер, которое навело Карфакса на мысль, что молодость ее прошла в стриптиз-баре, женщина прошла к кофейному аппарату, обдав его облаком запаха сандалового дерева, и протянула руку за стаканчиком.
— Миссис Бронски?
Она подскочила, открыв рот от удивления и немного расплескав кофе.
— Бога ради! Вы так меня напугали!
— Извините, — сказал он, протягивая ей сохранившееся со времен работы в Лос-Анджелесе удостоверение. — Мистер Вестерн велел мне проводить вас обоих домой.
Лицо ее прояснилось, но сразу опять нахмурилось.
— Но он ничего не говорил нам о вас, м-р Чайлд.
— М-р Вестерн позвонил мне час назад, когда решил, что вам нужен телохранитель.
— И он объяснил, почему? — произнесла она, подняв брови.
— Разве м-ру Вестерну задают такие вопросы?
— Этот сукин сын мог хотя бы сообщить по радио о вас во время полета.
Так. Значит, они все же были у Вестерна.
— Разрешите представить вам миссис Чайлд, мою коллегу.
Оставалось только надеяться, что она не потребует удостоверения у Патриции, сидящей в кресле. — Дорогая, это миссис Бронски, секретарь мистера Лиффлона.
Миссис Бронски опустилась в кресло рядом с Патрицией.
— Вы уверены, что мистер Вестерн никак не мотивировал ваше присутствие здесь? Меня это очень удивляет. Все казалось в полном порядке, когда мы вылетали. Роберт был в отличной форме, но я предполагаю...
Карфакс выждал несколько секунд, потом не удержался:
— Предполагаете что, миссис Бронски?
— Да так, ничего.
— Возможно, м-р Вестерн опасался фанатиков? В последнее время столько насилия вокруг, особенно после убийства Оренштейна...
— Вероятно, так оно и есть, — согласилась она. — Но кто мог узнать, что м-р Лиффлон был его клиентом? Все было настолько шито-крыто...
— За мистером Вестерном шпионят очень многие: агенты ФБР, журналисты, всякие помешанные...
За углом послышались шаги, и через несколько секунд в зал вошел круглолицый мужчина лет тридцати пяти. Карфакс сразу узнал его по фотоснимкам, которыми его снабдили в «Форчун и Торндайк», и включил магнитофон, лежащий в кармане пиджака.
Внезапно остановившись, Лиффлон обвел взглядом Карфаксов и миссис Бронски. Пальцы его крепче стиснули ручку портфеля, словно он опасался, что его сейчас отнимут.
— Что это означает, миссис Бронски?
Она, улыбаясь, поднялась ему навстречу.
— Это телохранители, мистер Лиффлон. М-р Вестерн послал их на случай непредвиденных осложнений.
В глазах Лиффлона мелькнула тревога.
— Осложнений? Каких осложнений? Он сказал, что все прошло прекрасно.
Карфакс приблизился к нему, протягивая руку.
— Позвольте представиться: м-р Чайлд. А это моя жена и одновременно партнер по агентству. Извините, что пришлось потревожить вас, м-р Лиффлон, но м-р Вестерн поднял нас с кровати и послал сюда, распорядившись, чтобы мы оставались с вами до особого распоряжения. Не думаю, чтобы этому была серьезная причина, но, как я уже говорил миссис Бронски, в последнее время участились убийства. В стране царит хаос. Ну да вы и сами это знаете.
— Д-да... — сказал Лиффлон таким тоном, словно это было для него новостью. — Ну что ж, уже слишком поздно звонить Вестерну — он, скорее всего, уже в постели. Но я сразу же позвоню ему утром. Если он что-либо знает, пусть поставит меня в известность.
— У вас есть багаж? — осведомился Карфакс. — Я его заберу.
— Он будет прислан позже, — ответил Лиффлон. — В доме есть все, что мне потребуется. Верно, миссис Бронски?
— Естественно, — ответила она и добавила после некоторой паузы: — Как будто вы сами об этом не знаете, мистер Лиффлон.
Карфакс следил за ним с любопытством. Лиффлон считался весьма застенчивым человеком и даже слегка заикался, общаясь с незнакомыми людьми. Этот же человек выглядел немного самоуверенным и говорил без запинок.
Сюда Гордон и Патриция прибыли монорельсовым экспрессом и взяли напрокат автомобиль. Сейчас мощный «Загрос» ждал их у входа из аэропорта. Карфакс усадил Лиффлона и Бронски на заднее сидение, сам сел за руль, посадив Патрицию рядом с собой.
— Вы знаете, куда ехать? — спросил Лиффлон.
— Нет, сэр, — ответил Карфакс. — Но у меня, разумеется, есть адрес.
Наступила пауза. Карфакс, следя за Лиффлоном в зеркало заднего обзора, увидел, как тот подтолкнул Бронски локтем.
— О, я объясню, — сказала женщина.
Карфакс почти не слушал ее. Он прекрасно знал маршрут и думал о том, что Лиффлон, вернее, тот, кто вселился в тело Лиффлона, скорее всего, этого не знает. Патриция, судя по ее напряженной позе, поняла все и была сильно напугана. Он не порицал ее за это, поскольку сам испытывал чувство нереальности происходящего.
Значит, все оказалось правдой.
Часа через полтора они подъехали к воротам особняка. Лиффлон обратился к слуге через переговорное устройство, ворота распахнулись, машина въехала внутрь и остановилась у большого здания. На крыльцо вышел негр в пижаме и халате, как-то странно посмотрел на Карфаксов и кивнул, когда их познакомили. Гордон надеялся, что слуга не запомнил его голос.
Негра звали Йохана. Он провел их в большое помещение, напоминающее гостиничный холл, затем сопроводил Карфаксов на второй этаж, в отведенную им комнату в самом конце длинного коридора. Когда дверь закрылась, Карфакс обернулся к Патриции.
— Что ж, пока все идет неплохо! Но, как только он утром позвонит Вестерну, нам нужно будет побыстрее убираться отсюда. Надеюсь, нас не станут останавливать.
— А если попытаются?
Карфакс открыл свой саквояж и вынул крупнокалиберный пистолет.
— Терпеть не могу пользоваться им, но придется. Не думаю, что Лиффлон, точнее, тот, кто выдает себя за него, станет колебаться, стрелять в нас или нет — слишком велика ставка.
— Может, не станем дожидаться утра? — спросила Патриция. — Какой смысл.
— Возможно, он не сразу позвонит Вестерну. А чем дольше мы будем здесь находиться, тем больше сможем узнать.
Патриция глубоко вздохнула.
— Ты очень напугана. У тебя даже ноги похолодели. Я же предупреждал — дело это очень опасное. Надо было мне самому им заняться.
— О, только кончики пальцев, не преувеличивай. И не беспокойся. Я бы все равно не отпустила тебя одного. Это выше моих сил — сидеть взаперти, умирая от скуки и неизвестности.
— Понимаю, — сказал он. — Когда начинаешь действовать, то чувствуешь себя так, словно только что вышел из тюрьмы. О'кэй, давай спустимся к ужину.
Лиффлон и миссис Бронски ожидали их в кабинете-библиотеке, огромной комнате, вдоль стен которой выстроились стеллажи с книгами. Кроме того, здесь был большой письменный стол из красного дерева, обтянутые кожей кресла, диван и огромный камин.
Лиффлон был одет в пижаму и халат, на миссис Бронски из-под легкого халатика выглядывала ночная сорочка. В руках они держали рюмки. Лиффлон бросил на вошедших удивленный взгляд — его явно поразило, что они не сменили повседневную одежду.
— Я считал, что прежде всего необходимо проверить помещение, — сказал Карфакс.
— Неплохая мысль. Что вы желаете? — махнул он рукой в сторону бара, в котором, казалось, были представлены все спиртные напитки земного шара.
Карфакс отыскал неоткупоренную бутылку коньяка.
— Мы с Пат предпочитаем вот это.
У него не было желания пить из бутылки, в которую могло быть что-нибудь подмешано.
— Здесь есть немало напитков получше.
— Этот тоже превосходен, — сказал Карфакс. — Он получше того, что я пью обычно.
Лиффлон пожал плечами, открыл бутылку, передал гостям бокалы и поднял свою рюмку:
— За бессмертие.
Смех его гулко зазвучал в огромной комнате. Миссис Бронски нахмурилась.
— Это шутка? — спросил Карфакс.
— Я просто счастлив тем, что живу, — пояснил Лиффлон. — Что имею возможность дышать, есть, пить, ходить, заниматься любовью...
— Нетрудно представить, что любой человек будет испытывать такие чувства после разговора с покойником, — сказал Карфакс. — Но если задуматься о будущем, то радоваться станет нечему. Каждый из нас, рано или поздно, присоединится к этим несчастным созданиям, превратится навечно в сгусток энергии, вертящийся вокруг других сгустков, замкнутый в равнодушной вселенной, где ничего не происходит и где никто ничего не ждет...
Лиффлон отпил из бокала. Голос его стал тихим и медленным:
— Это только один из этапов, временный привал. Я — приверженец панкосмической церкви Христа-эмса, понимаете? И верю, что вэмо является чем-то вроде чистилища.
— Я не знал этого, — сказал Карфакс, притворившись, что ему ничего не известно о Лиффлоне. — Это весьма удобная религия, не сомневаюсь.
Он старался придумать какой-нибудь каверзный вопрос, который бы поставил лже-Лиффлона в тупик и одновременно не рассекретил его самого.
— У меня нет денег, чтобы оплатить сеанс «Медиума», но я как-то заходил к женщине, некоей миссис Уэбстер, которую моя жена считает великим медиумом. Она-то и уговорила меня пойти к ней. Уэбстер пыталась вызвать мою мать, и что-то на самом деле явилось, нечто столь тонкое, что сквозь него можно было видеть окружающее. И еще мы слышали что-то вроде шепота. Но это все. Больше я к ней не ходил. Сеансы Уэбстер недешевы, хотя, разумеется, берет она куда меньше, чем Вестерн.
Лиффлон бросил в сторону Карфакса жесткий взгляд, затем улыбнулся:
— О, я очень долго был ее клиентом. Приятная женщина, просто красавица для ее возраста. И она не мошенница. То есть, действительно обладает неоспоримыми способностями. Вестерн утверждает, что некоторые люди-медиумы действительно могут открыть на короткое время канал в вэмо. Но все это так неопределенно и не имеет под собой никакой точной научной базы, что результаты редко стоят потраченных на это усилий и денег. У меня нет намерения продолжать пользоваться ее услугами. Да и «Медиумом» я больше не интересуюсь. Одним словом, покойники перестали представлять для меня какой-либо интерес.
Могу поспорить, что это именно так, подумал Карфакс, поглаживая в кармане диктофон.
Завтра он отнесет его в лабораторию агентства «Форчун и Торндайк», где голос этого мужчины сравнят с голосом Лиффлона. Они будут, разумеется, похожи, поскольку гортань и ротовая полость одна и та же. Но если мозг Лиффлона занят эмсом, то ритм речи и ее словарный состав должны отличаться. А что можно будет предпринять после того, как будут получены обнадеживающие результаты? Полиция не сможет арестовать Лиффлона на основе таких улик. В любом случае, окружной прокурор не решится возбудить дело против него. А если даже и попытается, то никакой судья не допустит, чтобы оно долго длилось...
Лиффлон, безусловно, не является единственным примером переселения душ. Нельзя ли отыскать других и провести аналогичную голосовую экспертизу? Если представить в руки полиции достаточное число подобных случаев, она обязана будет что-либо предпринять. Хотя... Кто поверит, что такое возможно?
Дело казалось безнадежным. Но Карфакс не намеревался отступать.
Что, если существует какой-то способ продемонстрировать, даже самым недоверчивым, что в человека может вселиться кто-то другой? Что, если захватчика можно будет изгнать и взять показания у первоначального владельца тела? Если научными методами можно переселить разум, то почему таким же образом нельзя избавиться от него?