В полдень Олловейн спорил с Эмерелль о том, что ей нужна дополнительная защита. Но королева лишь холодно указала ему на то, что во время неудавшихся покушений в ход шла не магия. Три дня назад они нашли отравленный шип в обивке трона Эмерелль. Яд убил кобольда, который выбивал обивку. Всего несколько мгновений спустя на трон села бы сама повелительница. А потом был мраморный блок, упавший в Магнолиевом дворе прямо рядом с Эмерелль. Выяснилось, что известь, державшая камень, вовсе не была разрушена временем. Часть стены террасы оказалась расшатана при помощи лома. Кто-то стоял там, наверху, и ждал, когда королева пройдет по двору.
Олловейн готов был отдать свою левую руку за то, чтобы узнать, что планирует убийца. До сих пор злоумышленник держался в отдалении. Поэтому Олловейн предположил, что при следующем покушении будут фигурировать лук и стрела. Но что, если убийцу охватит паника? Эмерелль покинет Вахан Калид уже через несколько дней. Для негодяя время, словно вода, утекает между пальцами. Насколько он фанатичен? Если он готов пожертвовать своей жизнью, лишь бы лишить жизни королеву, то вряд ли его можно остановить. Во время праздника рядом с Эмерелль будут сотни гостей. Убийца сможет нанести удар кинжалом в горло владычице. Или же он попытается использовать магию? А не были ли два неудавшихся покушения частью какого-нибудь коварного плана? Может быть, злоумышленник на самом деле маг? В ночь тысячи заклинаний плетение искаженной магии может, пожалуй, остаться незамеченным — до тех пор пока не раскроется ее страшная сила.
Олловейну невольно вспомнилась мать. Во время пиршества в Небесном зале Филангана она внезапно раздавила рукой бокал, цветочный кубок из красного горного хрусталя. Он сидел напротив нее. Ему было семь лет. Он еще помнил кровь на ее белом платье и ее взгляд. Ее прекрасные зеленые глаза, полные страха. А потом она вонзила длинную ножку хрустального бокала себе глубоко в голову, через глаз. Никто так и не сумел выяснить, произошло ли это под влиянием заклинания или же чья-то злая воля вынудила ее совершить такое. Некоторые утверждали, что столь страшным образом она сама лишила себя жизни, чтобы наказать Ландорана, его бессердечного отца. Но Олловейн никогда в это не верил. Она не оставила бы сына одного. Никогда! Ее убили.
Мастер меча посмотрел вперед. В конце длинного туннеля послышался топот копыт. Свет факелов отбрасывал на стены пляшущие тени. Кентавры. Значит, почетный эскорт уже прибыл. Олловейн надеялся, что никто из полуконей не пьян. Для мастера меча было загадкой, почему Эмерелль избрала исключительно кентавров для сопровождения от дворца до роскошной либурны. Иногда ему казалось, что королева втайне отдает предпочтение созданиям, которым в буквальном смысле слова насрать на придворный этикет. Нравился ей и этот неотесанный сын человеческий, пришедший в Альвенмарк через Шалин Фалах много лет назад. Мандред, Непреклонный, так насмешливо называли его придворные, намекая на то, что он оскорбил королеву в момент их первой встречи, не поклонившись, не оказав ей подобающего уважения. Более тридцати лет прошло с того дня, но воспоминания о фьордландце были живы. Интересно, куда он направился, когда вместе с обоими своими друзьями-эльфами преступил волю королевы? След троицы терялся в лабиринте троп альвов.
Олловейн вышел из туннеля и окинул взглядом просторный Магнолиевый двор. То было сердце дворца, и б
Взгляд его скользнул по заросшим лианами стенам. Белые эркеры, словно выступы на скале, протискивались сквозь темный растительный покров. Лишь в немногих окнах горел свет. На этот раз Эмерелль отправилась в путешествие в Вахан Калид с небольшой свитой. В Сердце Страны остался мастер Альвиас, а также Обилее и многие другие. Б