бы на ярмарке честному люду на потеху показывали.
— Это с чего же ты такое взял, мой мальчик? — Добрый Робин опустился обратно на стул.
— Мы схватили его сообщника, и я присутствовал при допросе, мистер Пэк, — я тоже присел.
— А чего ж не помешал душегубу твой свидетель-то, — покривился старик. — Или сам того не лучше?
— Шотландец, сэр, — пожал плечами я. — Из Стрэтклайда. Что с него взять?
— А, чертов протестант, — пробурчал мистер Пэк. — Тогда понятно.
Да уж, старой закалки люди еще помнят те дни религиозного противостояния, когда обесчестивший дочь эрла О`Ши английский граф, попытавшийся загладить свою вину и жениться на совращенной им девице, получил ответ "Пусть моя дочь будет лучше проституткой, чем протестанткой" и отказ. Сейчас-то все не так люто, больше смотрят на самого человека, чем на то, на каком языке он псалмы поет. Но и то, всякое случается.
— Повесить мерзавца надо ногами в крапиву, — добавил Добрый Робин.
— Боюсь, это никак невозможно, сэр, — ответил я. — Это, вообще-то, секрет, но он уже умер.
— Эк! Ловко, — глава гильдии нищих даже хлопнул себя по ляжке в восторге. — Всегда знал, что когда нужно восстановить истинную справедливость, на закон даже коп плюет
Он посмотрел на меня с хитрым прищуром, и добавил:
— Ладно, Айвен, мы тоже кое-что можем. Завтра поутру пришлю тебе записку, где тело этого – он положил изображение лжемонаха на столешницу рядом со мной, — негодяя искать.
— Сэр, нет, — воскликнул я. — Он нужен нам живой, иначе бесследно скроются остальные его сообщники!
— Там еще сообщники есть? — изумился Добрый Робин. — Да сколько ж человек бедную аббатису убивало? Или?..
Он сощурился.
— Или они проводили какой-то богомерзкий ритуал?
— Мы разное подозреваем, сэр, — гордись мною дедушка, я ни разу за всю беседу не соврал.
— Да-а-а-а, дела ж однако творятся в нашем городе, — протянул мистер Пэк. — Живой нужен, значит, чтоб подельников сдал?
— Да, сэр. Мы подозреваем, что они еще и в Корке набедокурили, в обители Святой Бригитты.
Добрый Робин побарабанил, в задумчивости, пальцами по столешнице.
— Устраивал да сводил с нужными людьми твоего душегуба, разумеется, не я. Ты, Айвен, знаешь что? Ты иди покуда к себе на участок и жди. Я тебе пришлю через пару часов весточку.
В участке меня уже ждали. Вернее – ждали меня еще до участка: десятский Гордон силами приданных ему констеблей, в том числе сменившихся Стойкасла с О`Йолки, не пошедших сдавать журналы, а задержавшихся дабы подстраховать меня, и также патрульных со всех прилегающих участков обхода, перекрыл имеющиеся подступы к "Оловянной кружке" и уже намеревался ее штурмовать, предполагая случившуюся со мной неприятность. Только довод Стойкасла о том, что "если бы Вильк попал в передрягу, половине города было бы слышно как он "Кружку" разносит" удержал его от поспешного шага.
Уже смеркалось, когда мы – я, О`Йолки, Стойкасл и полицейский десятский прибыли на наш Третий участок. Тоже, должен отметить, необычайно людный.
Сержант Сёкли, нахохлившийся как сыч, находился за конторкой дежурного, но увидев нас тут же ее покинул.
— Лугар, черти бы тебя взяли, — с порога напустился он на мистера Гордона. — Кто тебе позволил гробить моих парней?!!
— Успокойся, Конан, жив твой богатырь и цел, — усмехнулся десятский, ожидавший, вероятно, чего-то такого от нашего сержанта. — Даже чая с блинами на чужой кошт поел.
— Вот только это тебя и спасает, Гордон, — процедил мистер Сёкли. — Но учти – рапорт я на тебя все равно буду писать.
— Шкипер, не надо рапорт, это моя идея была, — попытался вклиниться я.
— Цыть, — приказал сержант грозно взирая на меня. — С тобой отдельная беседа будет, по душам. Риск твой, я надеюсь, оправдался? Ибо если нет – вылетишь из констеблей со скоростью орудийного снаряда. Ну? Что молчишь? Мистер Канингхем всех парней, кто не на патруле, собрал. Известно, где этот фальшивый ниппонец прячется?
— Кой-кому известно, — усмехнулся мистер Гордон. — А через пару часов и мы узнаем.
Глава XI
В которой комиссар Дубровлина находит политический выход из непростой ситуации, доктор Уоткинс указывает на местоположение чертежей, сэр Эндрю проводит мудрую кадровую политику, а секретарь эрла Чертилла доставляет в участок архиважный документ.
— И как я буду объяснять это в Большом Холле, господа? Тахте Дойле поднимут вой на весь Ойряхтас.[24] Нет, на весь королевский дворец, — герцог Данхилл в раздражении так сжал кончик сигары зубами, что сплющил его не хуже парового пресса. — Да и канцлер О`Каралан такого просто не поймет. Вы ж не абы к кому предлагаете вломиться, а к уважаемому человеку, к тышаху[25] Дойле, черт возьми! Да кто поверит, что я дал санкцию и сам же этого ниппонского монаха в особняк О`Даффи не засунул? То, что мы с тышахом один другого на дух не переносим – это в империи каждому известно. Вот вы, Канингхем, лично вы бы поверили утверждению, что нищим, — Бог мой, нищим, — удалось пристроить человека в такой дом, да еще и практически моментально?
— Гм… Должен признать, сэр Винстон, что уже дал распоряжение своему дворецкому негласно проверить рекомендации всех своих слуг, — невозмутимо ответил Старик. — Хотя новость, которую мы раздобыли благодаря находчивости и самоотверженности констебля Вилька, она… Поразительна, сэр.
— Да уж, воистину – наш констебль чудотворен, — поморщился комиссар, поворачиваясь ко мне.
На доклад к эрлу Чертиллу суперинтендант прихватил с собой и вашего покорного слугу. Не то, чтобы сэр Эндрю сам не справился бы с докладом о сложившихся обстоятельствах, но комиссар Дубровлина вполне мог поинтересоваться какой-то мелкой деталью, о котором начальник Третьего участка не имел представления. И, разумеется, прятаться за моей спиной, спихивать все на самодеятельность нижнего чина, мистер Канингхем отнюдь не намеревался. Хотя с такими новостями, убежден, соблазн у него наверняка был.
Добрый Робин не солгал – на исходе второго часа в зале приемов появился мальчик в форме почтмейстера и поинтересовался у мистера Сёкли где бы ему найти меня, дабы вручить срочную телеграмму. Текст послания заставил глаза на лоб полезть у всех присутствующих: "Феникс-парк, Арас ан Тышах, младший садовник Ки Таро".
— Ничего себе, — вымолвил, наконец, десятский Гордон. — И как это Старику докладывать?
— Понятия не имею, — мрачно отозвался сержант Сёкли. — Твоя была операция, ты и докладывай, что у тебя предводитель Дойле в подозреваемых. А я погляжу, как тебе с этим вот охламоном головы отворачивают.
Охламоном, это он меня назвал, разумеется.
Впрочем, мистер Канингхем, как это и полагается истинному джентльмену, новость воспринял стоически, с каменным лицом. А то пресс-папье, что он расколотил о стену, оно ему и не нравилось никогда.
И вот мы с ним у комиссара, причем я мысленно распрощался уже и с предсказанными сержантскими нашивками, и, собственно, с формой.
— Ну, Вильк, что скажешь, — эрл невесело усмехнулся и отложил сигару в пепельницу.
— Полагаю, сэр, — осторожно ответил я, — что вам стоит
дать то же самое распоряжение своему дворецкому, что отдал уже господин суперинтендант.
— То-есть, сам ты в правдивости этого своего Пэка не сомневаешься, — фыркнул Чертилл.
— Не сомневаюсь, сэр. Он предлагал избавить полицию от хлопот и организовать несчастный случай Дэнгё-дайси…
— Лучше б ты согласился, — тяжко вздохнул комиссар. — Вот ну что мне с этим всем теперь делать, сэр Эндрю?
— Строго говоря, сэр, а ведь констебль выявил шпиона в резиденции главы нижней палаты. И ладно бы – в личной, это еще куда не шло бы, но нет – в государственной. В месте, где он ведет свои дела, приемы, в хранилище государственных тайн.
— Хм-м-м-м, — герцог Данхилл побарабанил своими толстыми короткими пальцами по подлокотнику кресла и задумался на пару мгновений. — А искали шпионы старинные чертежи. Это ведь больше по линии контрразведчиков, вы не находите?
— Совершенно с вами согласен, полиция сделала за них их работу, — кивнул суперинтендант.
Герцог помолчал еще немного, погруженный в свои мысли, а затем прищелкнул пальцами.
— Вот что, сейчас мы с вами едем к Фартингдейлу, но сначала телеграфируем тому… Ну, из контрразведки флота, — произнес он, уже полностью отринув уныние. — Как его, бишь?
Ну чтобы наш комиссар, да ничего не придумал, чтобы выкрутиться из скользкой ситуации – такого быть не может.
— Вы имеете в виду коммандера Спока, сэр?
— Его самого, Канингхем, его самого! Пускай инициатором, на завтрашнем заседании Сенад Эрен… Нет, думаю совместное заседание палат по столь чрезвычайному поводу будет не сложно и более правильно организовать… Так вот, инициатором пусть будет флот, — за ночь этот монах-садовник все равно никуда не денется, — а мы… Мы тоже поучаствуем, но так, чтобы до времени никто о наших успехах не знал.
— Сэр, но Феникс-парк, это не на моем участке. Не стоит ли уведомить мистера Блейса с Девятого?
— Резонно… Но рано. Айвен, голубчик, а вы идите. Ваше же дежурство давно закончилось?
— Да, сэр, — кивнул я.
— Ну вот и отдыхайте. Завтра будем брать убийцу, и я надеюсь на вашу расторопность.
Мн-да, ну я за торжество закона и справедливости, но что, на Девятом участке своих констеблей не хватает? Они работать там вообще-то собираются, интересно, или на наших плечах хотят в Рай въехать?
К вечеру с моря принесло тучки, изрядно посвежело, так что дома мне даже пришлось истратить несколько брусков торфа на обогрев. Поужинав скворчащей яичницей с кусочком бекона и выпив травяного взвара, я перекрыл вытяжку в печной трубе, сполоснул подогревшейся в тазу водой посуду и отправился в царство Морфея. Это такой древнегреческий бог снотворного ведомства – мне мистер О`Хара рассказывал.
За ночь прошел небольшой дождь, похолодало еще больше, так что я, под своим куцым одеялком к побудке даже и замерз (тепло от не так-то уж сильно и протопленного Пенсильванского камина Франклина за ночь полностью выветрилось), туч нагнало черноты необычайной, что вкупе с показаниями висящего у нас в коридоре барометра явственно указывало на приближающуюся бурю. А ведь как тепло и солнечно было только лишь день назад!
Позавтракав, облачившись в форму и накинув сверху форменный макинтош, я поспешил на службу, стараясь попасть туда как можно ранее, еще до утреннего развода. Вчерашние события подсказывали мне, что события могут начать развиваться самым резвым аллюром в любой момент, и если удастся при этом себя хорошо проявить, то мои сержантские нашивки из области гипотетических размышлений руководства могут перейти в разряд объективной реальности. К тому же, очень не хотелось попасть в пути под собирающийся разразиться буквально вот-вот ливень.
Оказалось, что собрать членов Ойряхтас на внеочередное заседание, это отнюдь не то же самое, что вызвать суперинтендантов к комиссару, и, даже министров к канцлеру. Нету у них дисциплины, не привыкли они, бросив все дела, мчаться в Большой Холл по первому зову. Как мне рассказал дежуривший в ночь констебль Хайтауэр, мистер Канингхем вернулся в участок уже довольно поздно, и долго что-то обсуждал с дожидавшимися его господами Ланиганом и О`Ларри. Судя по тем обмолвкам, что услыхал Мозес от уходящих домой инспекторов (а пребывали они при том в изрядной ажитации), совместное заседание палат, где мистер Спок должен был прочесть некий доклад, было назначено на сегодняшний полдень, и то, лишь при вмешательстве канцлера О`Каралана удалось организовать такую спорую встречу. Ну оно-то понятно – люди в Ойряхтасе все сплошь знатные или хотя бы богатые, привыкли командовать, но не подчиняться. Их бы на недельку к сержанту Сёкли под начало…
На разводе меня поставили в дежурную группу, а прочих парней, чья смена еще не наступили, или же и вовсе выходных в этот день, также оставили на участке в тревожном ожидании. Сохранить от них в тайне то, что наконец удалось выяснить место нахождения убийцы матери Лукреции, конечно, не вышло, потому и отлучаться всем, не занятым на патрулировании, было запрещено. Болтун, как говорят, находка для шпиона. А этот самый Дэнгё-дайси самый натуральный шпион и есть.
Ближе к обеду, когда напряжение на участке достигло практически своего пика, а дождь успел оттарабанить по крышам, в участок пожаловал доктор Уоткинс.
— Нет, инспектор, — медик шел через общий зал вместе со встретившим его у порога мистером Ланиганом. — Мне, разумеется, лестно ваше предложение поучаствовать в аресте, но смысла я в этом не вижу никакого. Убийство раскрыто, личность преступника и его мотивы установлены, что мне в этом деле теперь за интерес?
— Ну а Шарлотта Баксон и пропавшие чертежи? Что вы про них скажете?
— Арест лже-ниппонца найти Баксон нам не поможет, — флегматично отозвался доктор. — Что же касается чертежей, то они все это время находились у вас, в полиции.
— Вот как, — озадачено произнес инспектор. — С чего вы взяли? Насчет чертежей, я имею в виду – насчет Баксон я согласен.
— Ну, мистер Ланиган, это же очевидно, — мистер Уоткинс позволил себе легкую улыбку. — Не надо быть специалистом по старинным фолиантам, чтобы заметить – все найденные у матери Лукреции книги написаны на бумаге, кроме одного.
— "Радужная нить". - кивнул инспектор. — Она написана на пергаменте. Для востока этот материал не характерен, хотя и не понимаю, что нам это дает. Пергамент был дорогим материалом, его чистили от надписей и использовали по много раз. Вероятно, некий европейский том, через Чайну, попал в Ниппон и там был таким образом применен.
— Но иллюстрации, а их довольно много, выполнены на бумаге, и просто приклеены к страницам, — заметил доктор.
— И в этом ничего удивительного нет, — ответил мистер Ланиган. — В Ниппоне отсутствует культура нанесения изображений на пергамент, и все пергаментные книги там иллюстрируются именно таким образом.
— Ну так отклейте одну из иллюстраций, и отыщите искомый чертеж, — усмехнулся Уоткинс. — Тайные послания в Ниппоне передавались и таким вот именно образом.
— Потрясающе, — инспектор замер на