Штукатурка и пыль посыпались на нас сверху, обломки балок затарабанили крупным градом, и наконец оттуда свалился гоблин, в перепачканном плаще и с ворохом буклетов в руках.
– Это же сущие гроши! – повторял он. – Весь цивилизованный мир давно уже…
Мортимер зарычал, схватил его за шкирку и поволок к выходу. Шесть стальных тросов выстрелили из рукавов гоблина, и длинные мифриловые крюки глубоко вошли в стены.
– Тысяча монет! – кричал он. – За право купить Нефритовый дворец султана Харум-абаба.
Трактирщик пыхтел, распиливая тросы ножовкой.
– И никаких клубных взносов!
– Дай-ка посмотреть, – заинтересовался один из гноллов.
Гоблин быстро встряхнулся, стальные тросы вернулись в рукава, и он протянул жертве красочные буклеты.
Глава 2. Игра началась
1
Я открыл глаза.
Вязкая капля упала мне на лицо. Медленно скатилась по щеке, и коснулась губ.
Кровь.
Неужели моя? Несколько секунд я лежал, пытаясь собраться с мыслями. Потом понял, что не могу одновременно плющится на каменном полу, и висеть над собой, истекая кровью.
Если меня не разрубили на части, конечно.
Но я бы это заметил, нет?
Жизнь медленно возвращалась в тело. Глаза привыкали к темноте. Черная магия, сковавшая меня, медленно отступала, – так рассеивается туман на Стимфалийских болотах, если архидруид вонзает в землю астральный посох.
Мне казалось, я умираю.
По потолку скользили темные руны. Сперва я подумал, что это облака; нет, если честно, мне показалось, будто это сиреневые горгульи, вывернутые наизнанку дважды. Потом я понял, что все еще копошусь в бреду, и вновь отключился.
Не знаю, сколько я так пролежал. Но когда господь вновь послал мне по почте ясность ума, – мое лицо все было заляпано кровью. Я скосил голову и увидел инструмент для пыток, – мифриловое сверло, которым пронзали еретиков.
Оно зависло в нескольких футах от моего лба.
Повернувшись, я понял, что нахожусь в подземелье, с низким потолком и серыми стенами. На камне росли бурые джаббервоки, – значит, мы футах в ста под землей.
Или глубже.
Я попытался встать, но не тут-то было. Мои руки и ноги прикованы к каменному столу. Тихо звякнули цепи, и я сразу же ощутил острую боль. Черт бы побрал того алхимика, который первым придумал варить кожу в яде серого мандуранга…
Кандалы накажут меня даже за одну мысль о побеге.
Плохо…
Я быстро прошептал заклятие размыкания. Каждый темный эльф знает его наизусть, – как и сотни других. Но магия молчала, и посмотрев вверх, я понял, почему. Руны, скользившие по потолку, были сигилами Безмолвия. В этой комнате не сработает ни одно волшебство, – даже чары дервишей, а их не так-то просто заглушить.
Очень мудро, если собрался пытать чародея.
И все-таки надо встать.
Я не знал, кто привел меня в эту комнату, и сколько времени у меня осталось, – пока мифриловое сверло не окажется в моем теле. У меня почему-то было подозрение, что это мне не очень понравится.
Такой уж я пессимист.
Не работает колдовство – ладно. Открыть замок для темного эльфа проще, чем дворфу выковать рунический меч из горы ложек да вилок. Я закрыл глаза и начал повторять про себя:
Красота сияет миг
И увяла вся.
В мире этом что, скажи, пребывает век?
Грани мира суеты ныне перейди,
Брось пустые видеть сны
И пьянеть от них.
При слове «брось» последний замок открылся, но я все равно прочитал Иро Ха-Но-Ута до конца. Просто из суеверия.
Ноги мои коснулись пола, и я услышал, как хрустит битое стекло.
Мне улыбалась большая циркулярная пила, с надписью: «Игра началась».
Отлично.
Я оглядел комнату. В дальней стене, чернела провалом дверь. Но мне не хотелось идти, незнамо куда, даже не прихватив оружия. Может, удастся отломать это сверло? Или найдется молоток посолидней.
Столов было пять.
Мой находился дальше всех от дверей.
Я поднял с пола тяжелую кочергу, и примерил в руке. Сойдет. На черном набалдашнике, виднелась надпись: «Он прошел сквозь пытки, и остался жив».
Рядом виднелся тигль, в нем медленно тлели уголья.
Вот какую печать получает на груди тот, кому удастся отсюда выйти.
Или на спине.
Я подошел ко второму столу.
Когда бежишь из тюрьмы – не бери попутчиков. Скорее всего, они тебя и погубят. Да и глупо думать, что сюда попали сплошь честные и безвинные люди.
Поэтому я твердо решил никого не спасать.
На втором столе лежал гнолл. Большой, мускулистый громила с мордой лисы. Он был обнажен по пояс, и на его широкой груди я заметил десяток шрамов.
Так парень избавился от проклятой татуировки.
– Идти сможешь? – спросил я, раскрывая его наручники.
Гнолл медленно сел, растирая затекшие руки.
– Темный эльф.., – пробормотал он. – Нечасто встретишь ушастых в Драоранг’Ларе…
Я помог ему встать.
– Где мы? – спросил я.
Гнолл недобро усмехнулся.
– Крепость на Приграничье. Особая честь… Сюда отправляют лишь тех, кто заслужил.
Он поднял с верстака тяжелый молот, и наотмашь рубанул воздух, словно снося кому-то голову.
– Судья сказал, что смертная казнь будет для меня слишком простым наказанием. Поэтому и отправил сюда… Я свернул ему шею, прежде чем стражники меня повязали.
Гнолл хлопнул меня по плечу.
– Раз ты здесь, длинноухий, значит, наш человек.
Мы прошли дальше.
На третьем столе лежала девушка, в черном с золотом доспехах. Ее веки чуть трепетали, она еще не пришла в себя.
– Я знал, что ты сможешь кандалы открыть, – сказал гнолл. – Только уж больно долго ты дрых. Видно, голова слабая; не обижайся, но вы, эльфы, все такие. Я уже пару часов лежу. Сначала кричал, пытался добудиться тебя, потом охрип, и мне это надоело.
Я коснулся кандалов девушки, и они медленно приоткрылись.
У меня возникло странное чувство, что я ее хорошо знаю.
– Берегись! – заверещал кто-то.
Я крутанулся к двери.
Она осталась закрытой; да я бы наверняка услышал, появись здесь охранники.
Кричал дворф, прикованный к другому столу. Рыжая борода растрепалась, шлем упал с головы, а глаза вспыхивали от ярости.
Что он так разорался?
Я не успел подумать об этом, как меня сбил с ног мощный удар молота.
– Извини, длинноухий, – осклабился гнолл. – Правила ток что поменялись.
С тихим шелестом рассыпалась цепочка.
Магический амулет, висевший на моей шее, превратился в пыль. Он принял на себя удар молота. Сокрушительной силы гнолла с лихвой хватило бы, чтобы проломить череп не только мне, – но и серому минотавру.
Теперь я остался без колдовской защиты, и без заклинаний.
Лисоглав вновь замахнулся молотом.
А потом я увидел его.
У дальней стены, рядом с дверью, набухал
А может, совсем и недолго, если меня здесь убьют.
Я отшатнулся, и прыгнул назад.
Гнолл засмеялся.
– Что ж ты боишься? – издевательски спросил он. – Последнюю храбрость с магией растерял? Все вы такие, эльфы. Смелые, пока дули крутите, да руны чертите. А против хорошей стали сразу сдуваетесь…
Говоря это, он мерно взмахивал молотом, – снова и снова, – и теснил меня в угол.
Я понял, что скоро мне некуда будет отступать.
– Бей его, эльф! – колготился дворф на столе. – Справа ему врежь, апперкотом!
Подгорный явно догадывался, что лисоглав не станет его спасать.
Девушка еще не пришла в сознание.
Гнолл резко взмахнул молотом. Я снова отпрыгнул в сторону, но чуток опоздал. Стальное навершие садануло мне по виску. Мир закружился, вспыхнул яркими звездами, и на краткий миг я поверил, что вот он, откроется волшебный портал, который перенесет меня прямо домой, в страну Эльфов.
Увы, на самом деле я просто получил в котелок.
Если бы гнолл смекнул, что из меня уже песок сыплется, – он просто шагнул бы ко мне, и добил парой быстрых ударов.
Но я темный эльф; а дроу учат обманывать раньше, чем зарабатывать деньги.
Чаще всего, не нужно быть победителем. Достаточно выглядеть, как победитель.
Гнолл не понял, что я почти отключился. Он все так же взмахивал молотком, медленно наседая на меня.
– Хоть скажи, за что тебя посадили, – предложил он. – Перед смертью покайся-то.
И я понял.
Ту маленькую деталь, которая юрко пряталась от меня все это время.
Я не помню, кто я, и как оказался здесь.
2
– Не глупи, – хрипло приказал я.
Шагнул назад, и спиной ощутил холодную, сырую стену.
– Мы нужны друг другу, приятель, – продолжал я. – Один ты не выберешься отсюда.
– Здесь ты ошибаешься, – усмехнулся гнолл. – Выйти отсюда можно только в одиночку.
Он взмахнул молотом, и стальное навершие обрушилось на меня, как весть о том, что пора сделать богатое приношение Синедриону.
Я рванулся в сторону, и удар прошел вскользь.
Серый костюм порвался, а ребра обожгло так, словно их ужалила степная вивверна.
Моя рука рванула рубильник, и мифриловое сверло завертелось. Я надавил на рукоять, стержень развернулся, и глубоко вошел в мускулистое тело гнолла.
В точности там, где была раньше татуировка.
Лисоглав дернулся, пытаясь соскочить со сверла. Он выпустил молот, и оружие гулко ударилось о каменный пол. Обеими руками, гнолл схватился за вертящийся стержень. Острые лезвия сорвали кожу с его ладоней и разметали плоть.
Вокруг полетели окровавленные обрубки костей.
Тело воина дергалось, пока мифриловое сверло крошило ему внутренности. Я вновь повернул рубильник, и лисоглав медленно соскользнул со стержня.
Кровь лилась с вертящихся лезвий, и падала в его распахнутый рот.
– Вот классно! – бормотал дворф, все еще пытаясь подняться. – Ну прямо как индейку разрезал. Жаль, не с кем поспорить было, а так бы я на тебя поставил.
Я шагнул к нему, и меня пронзила острая боль.
Критский муравей взобрался мне на ботинок. Залез под брюки, поднялся по ноге и ужалил.
Агония захлестнула меня. Я упал на одно колено, и машинально уперся рукой об пол. Сразу же на нее взобрались три муравья; двух я успел смахнуть, третий меня укусил.
Я медленно распрямился.
Мне было совсем плохо. Я понял, что не смогу добраться до дверей, – не говоря уже о том, чтобы освободить остальных. Похоже, я так и умру в этой зале.
Весь пол был усеян алыми муравьями.
Тусклая мысль стучала в моем сознании. Нужно взобраться на стол, там они тебя не достанут. По крайней мере, пока.
Но сил на это не оставалось.
Я сделал шаг, другой, и упал на колени.
Яд быстро растекался по моему телу.
Очень хотелось вновь опереться рукой о пол, но я знал, что делать это нельзя.
Мой кричащий мозг застыли между этими двумя мыслями, и перекатывался между ними. Потом огненная волна охватила меня, и я упал мордой вниз.
– У тебя уши подгорели.
Кто-то помог мне встать. Потом дал пару пощечин.
– Нет, дамы, – пробормотал я. – Я платил только за игры в лошадок.
– Может, ему еще врезать?
– Да нет, ты ему башку оторвешь. Дай я.
Этот голос я помнил. Он принадлежал дворфу, который был прикован к столу. Теперь подгорный вскарабкался на гранитную плиту… Тролль, как он успел освободиться? И запихнул мне в рот что-то склизкое и вонючее.
– Жуй, ушастый.
– Что это за дрянь? – спросил я.
Алые круги постепенно тухли. Боль стала сильнее, я глухо застонал, – но сознание прояснялось.
– Муравьишко давленый, – ответил дворф. – От ихнего яда лучше лекарство.
Он спрыгнул со стола.
Я попытался шагнуть вперед, и меня качнуло.
Девушка взяла меня за руку.
– Как ты освободилась? – с подозрением спросил я.
Черт, такие сложные замки могут раскрывать только эльфы…
Может, это подстава?
– Меня кто-то научил, – ответила девушка.
Такой ответ меня не устроил.
Куда делись все муравьи?
Я посмотрел под ноги. Бурые тельца устилали каменный пол. Многие превратились в горячий пепел. Другие обуглились, третьи все еще пытались двигаться.
Впрочем, их было немного.
– Огненный шар, – пояснила девушка, поиграв пальцами. – Но надо спешить, скоро еще появятся.
Я бросил взгляд на сам муравейник. Он превратился в тлеющую груду пепла. На ней уже сновали новые существа, отстраивая свое логово.
Живучие твари.
Говорят, их вывели кобольды, во время Шестых мифриловых войн. Они запускали критских муравьев в подземелья, где жили свирфнебблины, – и через пару часов, от гарнизонов подземных крепостей оставалось лишь кровавое месиво.
Когда читаешь такое в книгах по истории, – это кажется интересным.
Но увидеть критского муравья вживую…
Лучше бы я не читал таких страшных книжек.
– Быстро освободим пятого и пошли, – велел я.
– А вот этого бы я не делал, – протянул дворф.
Я быстро шагнул к последнему столу.
– Это же некромант, – тихо тараторил подгорный. – Они добрыми не бывают. Убьет нас, к червивой матери. Ты видишь? У него и наручники, не как у других. Серебряные.
Умертвие открыло глаза.
– Освободи меня, эльф, – властно приказал чародей. – Без меня ты не выйдешь из подземелья.
– А вот это еще вопрос вопросов! – отрезал дворф.
Я повернулся к девушке.
– Сестричка, – произнес я.
Отшвырнул к стене, и приставил ей кочергу к горлу.
– Видишь руны Молчания? Здесь нельзя творить магию. Никакую. Откуда же у тебя тот огненный шар?
Глаза незнакомки вспыхнули, из волос появились острые рожки.
– Это не магия, – ответила демонесса. – Это абилка. Или никогда не видел дочь мрака?
– Она же из Преисподней, – замахал дворф руками. – Да ладно, пошли. Не видите, – муравьи уже просыпаются.
– Освободи меня, – снова приказал некромант.
3
Я бросил взгляд на пол.
Алые твари уже наполовину отстроили муравейник. Я знал, что они не бросятся на нас, пока не закончат свою работу. Но трудились они ой как быстро, – гоблинам бы поучиться.
– Сколько файерболлов осталось? – отрывисто спросил я, оглядывая замки.
– Ни одного, – обиделась дочь мрака. – Я только что колледж закончила.
Да, обычно юные демоны и этого не умеют.
И на том спасибо.
– Пообещай, что не устроишь подлянку, – сказал я волшебнику, открывая кандалы.
– Да что ты делаешь, дурень? – верещал дворф, хватая меня за фалды. – Он же нас всех прикончит. У некромантов знаешь, абилок сколько? Только серебро его и держит пока, а как эта гадина вырвется… Да останови же его, дивчина!
Девушка замерла, впившись глазами в стену.
Что она там нашла, интересно?
– Не освобождай его, эльф, – кратко приказала дочь мрака.
Поздно!
Последний замок открылся, и некромант стремительно вскочил со стола.