Мэри бросила на меня удивленный взгляд, затем кивнула. Меня это немного задело, но я все понял: не время и не место для пустых разговоров. Выглядела она отлично, только очень серьезно. На ней был такой же наряд, как у сиделок, но без этого нелепого шлема и панциря на спине. Вместе с ней в комнату вошли несколько мужчин с записывающей и прочей аппаратурой.
- Готовы? - спросил начальник лаборатории.
- Да, поехали, - ответил Старик.
Мэри подошла к "креслу" и села. Двое лаборантов опустились на колени и принялись застегивать ремни. Я смотрел на все это словно в оцепенении. Затем схватил Старика за руку, отшвырнул в сторону и, подскочив к креслу, раскидал лаборантов.
- Мэри, - крикнул я, - ты с ума сошла! Вставай.
Старик выхватил пистолет и навел на меня.
- Прочь, - приказал он. - Вы, трое, взять его и связать!
Я поглядел на пистолет, на Мэри. Она не двигалась - ноги у нее уже были пристегнуты, - и только смотрела на меня полным сочувствия взглядом.
- Ладно, Мэри, вставай, - тупо сказал я. - Мне захотелось посидеть.
Лаборанты убрали первое кресло и принесли другое. То, что приготовили для Мэри, мне не подходило: оба делались точно по фигуре. Со всеми затянутыми ремнями ощущение возникало такое, будто меня залили в бетон. Спина чесалась невыносимо, хотя никого мне пока туда не посадили.
Мэри в комнате уже не было. Я не видел, как она ушла, да это и не имело значения. Когда приготовления закончились, Старик положил руку мне на плечо и сказал:
- Спасибо, сынок.
Я промолчал.
Как пересаживали мне на спину паразита, я не видел. И не особенно интересовался. Впрочем, даже если бы мне захотелось посмотреть, ничего бы не вышло: я просто не мог повернуть голову. Обезьяна один раз взревела, потом завизжала, и кто-то крикнул: "Осторожней!"
Затем наступила такая тишина, словно все затаили дыхание. Спустя секунду что-то влажное опустилось мне на шею, и я потерял сознание.
Очнулся я со знакомым ощущением нахлынувшей вдруг энергии. Я понимал, что влип, но рассчитывал как-нибудь выкрутиться. Страха не было: я испытывал презрение и не сомневался, что как-то их перехитрю.
- Ты меня слышишь? - громко спросил Старик.
- Орать-то зачем? - ответил я.
- Ты помнишь, зачем ты здесь?
- Вы хотите задавать вопросы. За чем дело стало?
- Что ты из себя представляешь?
- Глупый вопрос. Во мне шесть футов один дюйм, в основном мышцы и совсем немного мозга. Вешу я...
- Не о тебе речь. Ты знаешь, с кем я говорю - ты!
- В игры играем?
Старик ответил не сразу.
- Видимо, нет смысла притворяться, что я не знаю, что ты за существо...
- Но ты и в самом деле не знаешь.
- Однако мы изучали тебя все это время, что ты жил на спине у обезьяны. И кое-какую информацию, которая дает мне преимущество, мы уже получили. Во-первых, - он принялся загибать пальцы, - тебя можно убить. Во-вторых, ты чувствуешь боль. Тебе не нравится электрический ток, и ты не выносишь жара, который способен вынести даже человек. В-третьих, без носителя ты беспомощен. Я могу приказать, чтобы тебя сняли, и ты умрешь. В-четвертых, ты ничего не можешь сделать без носителя, а он сейчас совершенно неподвижен. Попробуй ремни на прочность. Так что ты или будешь отвечать на наши вопросы, или умрешь.
Я уже попробовал ремни и обнаружил, что порвать их действительно невозможно. Впрочем, это меня не беспокоило: вернувшись к хозяину, я почувствовал себя на удивление спокойно - ни забот, ни волнений. Мое дело было служить и только, а дальше будь что будет. Один ремень на лодыжке вроде был затянут слабее остальных: возможно, мне удастся вытащить ногу... Затем я проверил еще раз ремни на руках. Может, если полностью расслабиться...
Сразу последовали указания - или я сам принял решение: в такой ситуации это одно и то же. Никаких разногласий между мной и хозяином не было: мы думали и действовали как одно целое. Короче, инструкции это или собственное решение, но я знал, что побег сейчас не удастся. Обводя комнату взглядом, я пытался определить, кто из присутствующих вооружен. Возможно, только Старик: значит, уже легче.
Где-то в глубине души затаилось ноющее чувство вины и отчаяния, знакомое лишь слуге, действующему по воле инопланетного паразита, но я был слишком занят, чтобы переживать.
- Итак, - сказал Старик. - Ты будешь отвечать на вопросы сам или придется тебя заставлять?
- Какие вопросы? - спросил я. - До сих пор я не слышал ни одного вразумительного вопроса.
Старик повернулся к лаборанту.
- Дай-ка мне разрядник.
Я все еще испытывал ремни и как-то даже не обратил внимания на эту фразу. Если бы удалось притупить его бдительность, чтобы пистолет оказался в пределах досягаемости - при условии, конечно, что я сумею высвободить руку - тогда, может быть...
Он протянул руку с гибким хлыстом куда-то мне за спину, и я почувствовал дикую, ослепляющую боль. В комнате, мне показалось, стало темно, словно кто-то щелкнул выключателем. Меня раздирало на куски, и на мгновение я даже потерял связь с хозяином.
Затем боль схлынула, оставив после себя только обжигающее воспоминание. Но не успел я собраться с мыслями, как хозяин снова подчинил меня своей воле. Впервые за все то время, что я был у него в подчинении, меня охватило беспокойство: его дикий страх и боль отчасти передались и мне.
- Ну как, понравилось? - спросил Старик.
Страх, однако, исчез, и я снова чувствовал лишь безмятежное равнодушие, хотя по-прежнему внимательно следил за своими врагами. Запястья и лодыжки тоже уже не болели.
- Зачем ты это сделал? - спросил я. - Разумеется, ты можешь причинить мне боль, но зачем?
- Чтобы ты отвечал на вопросы.
- Так задавай их.
- Что вы за существа?
Ответ появился у меня не сразу. Старик уже потянулся за разрядником, когда я услышал свой собственный голос:
- Мы - народ.
- Какой народ?
- Единственный народ. Мы изучили вас и знаем теперь вашу жизнь. Мы... - Я неожиданно замолчал.
- Продолжай, - мрачно приказал Старик и повел в мою сторону разрядником.
- Мы пришли, чтобы принести вам...
- Принести что?
Я хотел говорить: хлыст разрядника покачивался ужасающе близко. Но не хватало слов.
- Принести вам мир, - вырвалось у меня.
Старик фыркнул.
- Мир, - продолжил я, - и покой, радость... радость подчинения. - Я снова умолк. Слово "подчинение" не годилось. Я мучился, словно пытался говорить на чужом языке. - Радость... нирваны.
Это слово подходило гораздо лучше. Я чувствовал себя как собака, которую погладили по голове за то, что она принесла палку. Только что хвостом не вилял.
- Значит, так, я понимаю, - сказал Старик. - Если мы подчинимся, вы обещаете человечеству, что будете заботиться о нас и мы будем счастливы. Правильно?
- Абсолютно!
Старик задумался, остановив взгляд где-то у меня над плечом, затем плюнул на пол.
- Знаешь, - произнес он медленно, - нам, человечеству, уже не раз предлагали такую сделку. Из этого никогда ни черта не выходило.
- Попробуй сам, - посоветовал я. - Это очень быстро, и тогда ты поймешь.
На этот раз он взглянул мне в глаза.
- Может, мне так и следовало поступить. Может быть, я обязан испытать это не на... испытать это на себе. Не исключено, что когда-нибудь испытаю. Позже. А сейчас, - Старик вновь заговорил быстро и деловито, - сейчас ты будешь отвечать на вопросы. Если будешь отвечать сразу и правильно, ничего с тобой не случится. Будешь медлить, я увеличу ток. - И он взмахнул хлыстом разрядника.
Я съежился, почувствовав поражение. На какое-то мгновение мне показалось, что он согласится, и я уже начал планировать побег.
- Так, - сказал Старик. - Откуда вы прилетели?
Молчание. Ни малейшего желания отвечать.
Хлыст придвинулся ближе.
- Издалека! - выкрикнул я.
- Это и так понятно. Где находится ваша база, ваша родная планета?
Старик выждал и сказал:
- Видимо, придется подстегнуть твою память.
Я тупо следил за ним; в голове - ни единой мысли. Но тут к нему обратился один из помощников.
- Что такое? - отозвался Старик.
- Возможно, здесь какие-то семантические трудности, - сказал помощник. Различные представления об астрономии.
- Откуда? Паразит знает столько же, сколько знает его носитель. Это мы уже доказали. - Однако он опустил разрядник и задал вопрос по-другому. - Ладно. Солнечная система-то уж тебе точно знакома. Ваша планета находится в этой солнечной системе?
Я помедлил, потом ответил:
- Нам принадлежат все планеты.
Старик выпятил губу и задумчиво произнес.
- Интересно, что ты имеешь в виду... Впрочем, ладно. Пусть хоть вселенная целиком. Но где ваше гнездо? Откуда прилетели корабли?
Сказать мне было нечего и я молчал.
Старик взмахнул рукой, и я почувствовал короткий удар током.
- Говори, черт бы тебя побрал! С какой вы планеты? С Марса? С Венеры? С Юпитера? С Сатурна? С Урана? Нептуна? Плутона?
Когда он называл очередную планету, я отчетливо видел их, хотя сам ни разу не бывал дальше орбитальных станций. И мгновенно понял, когда Старик назвал именно то, что нужно. Но мысль будто выдернули у меня, едва она возникла.
- Говори! - продолжал допытываться Старик. - Иначе я угощу тебя током.
- Ни с одной из них, - услышал я свой собственный голос. - Наша планета гораздо дальше.
Он взглянул на паразита у меня за плечами, потом мне в глаза.
- Ты лжешь. Придется помочь тебе стать честным.
- Нет! Нет!
- Что ж, попытаемся. Вреда от этого не будет. - Он медленно завел руку с разрядником мне за спину. В мыслях снова вспыхнул ответ, и я уже собрался его выдать, но тут мне сдавило горло, а затем резануло болью.
Боль не утихала, меня рвало на куски, и чтобы остановить боль, я пытался говорить, но стальная рука по-прежнему давила на горло.
Сквозь пелену боли я узнал склонившегося надо мной Старика. Лицо его дрожало и расплывалось.
- Достаточно? - спросил он.
Я начал говорить что-то, но поперхнулся и сразу накатило удушье. Последнее, что я видел, это приближающийся хлыст разрядника.
Затем меня-таки разорвало, и я умер.
***
Надо мной склонились несколько человек, и кто-то из них сказал:
- Он приходит в себя.
Затем в поле зрения вплыло лицо Старика.
- Ты в порядке, сынок? - спросил он участливо.
Я отвернулся.
- На бок, пожалуйста, - произнес другой голос. - Мне надо ввести ему стимулятор.
Человек опустился рядом со мной на колени, затем встал, посмотрел на свои руки и вытер их о шорты.
"Гиро", промелькнула мысль, или еще что-нибудь в этом духе. Так или иначе, препарат подействовал, я ожил. Даже сел без посторонней помощи. Мы все еще были в той же комнате с клеткой, и рядом стояло это проклятое кресло. Я попытался встать. Старик хотел мне помочь, но я его оттолкнул.
- Не трогай меня!
- Извини, - ответил он, затем приказал: - Джонс! Возьми Ито и давайте за носилками. Отнесете его в палату. Док, ты отправляешься с ним.
- Разумеется. - Человек, что вводил стимулятор, хотел поддержать меня за руку, но я не позволил.
- Оставьте меня в покое!
Врач посмотрел на Старика, тот пожал плечами и жестом приказал всем отойти. Я сам доковылял до двери, затем открыл вторую дверь и выбрался в коридор. Остановился, посмотрел на свои запястья, на лодыжки и решил, что мне так и так нужно в лазарет. Дорис что-нибудь сделает, и, может быть, мне удастся заснуть. Чувствовал я себя так, словно только что провел пятнадцать раундов на ринге и все их проиграл.
- Сэм... Сэм!
Знакомый голос. Мэри подбежала и остановилась, глядя на меня большими, влажными от слез глазами.
- Боже, Сэм... Что они с тобой сделали? - произнесла она, всхлипывая, так что я едва разобрал слова.
- Ты еще спрашиваешь? - ответил я и из последних сил залепил ей пощечину. - Стерва.
Моя палата оказалась свободной, но Дорис нигде не было. Я закрыл дверь и улегся на кровать лицом вниз, стараясь ни о чем не думать и не обращать внимания на боль. Потом за спиной у меня кто-то охнул, и я открыл один глаз: у кровати стояла Дорис.
- Что произошло? - воскликнула она, и я почувствовал ее мягкие прикосновения. - Боже, бедный, да что же это... Лежи, не двигайся. Я позову врача.
- Нет!
- Но тебе нужен врач.
- Я не хочу его видеть. Ты лучше сама.
Она молча вышла из палаты, но вскоре - во всяком случае, мне показалось, что прошло совсем немного времени - вернулась и начала обмывать мои раны. Когда Дорис касалась спины, я едва сдерживался, чтобы не закричать. Но все закончилось быстро: она наложила бинты и сказала: