Миры Роджера Желязны. Том 13 - Желязны Роджер 18 стр.


Призрачные лучники стреляли в меня, яркая огненная птица раз за разом бросалась в атаку. Я сжимал зубы, а мой ледоруб вгрызался в скалы.

Мы увидели вершину.

На высоте ста семидесяти шести тысяч футов, поднимаясь по узкому выступу скалы, простукивая ледорубами путь, мы услышали крик Винса:

— Смотрите!

Мы посмотрели.

Вверх и вверх, и еще выше, голубая от мороза, острая, холодная и смертельная, похожая на кинжал дамасской стали, вспарывала она небо, зависала, как лезвие замерзшего грома, и врезалась, врезалась, врезалась в душу, поворачивалась и превращалась в рыболовный крючок, которым притягивала нас к себе, чтобы сжечь.

Винс первым посмотрел вверх и увидел вершину, и погиб он первым. Это случилось почти мгновенно, и огненные ужасы тут были ни при чем.

Он поскользнулся.

Вот и все. Мы поднимались по трудному участку. Еще секунду назад он шел за мной, и вот его уже не стало. Его тело не нужно было доставать. Он совершил затяжной прыжок. Без парашюта. Голубая тишина подхватила его; серая, серая земля понеслась ему навстречу. Теперь нас осталось шестеро. Мы содрогнулись, и каждый из нас, наверное, помолился как умел.

Прощай, Винс, пусть какое-нибудь доброе Божество поведет тебя по Тропе Совершенства. Пусть то, что ты хотел найти более всего в ином мире, ждет тебя там. И если иной мир существует, помни тех, кто произносит эти слова, о незваный гость небес…

Мы мало говорили до конца дня.

Огненный страж с мечом пришел и стоял над нашим лагерем всю ночь. Но ничего не сказал.

Рано утром ушел Стэн. Он оставил под моим рюкзаком записку:

С.

Итак, нас осталось пятеро — Док, Келли, Генри, Малларди и я; в этот день мы вышли на высоту сто восемьдесят тысяч футов и чувствовали себя очень одинокими.

А ночью опять пришла девушка и стала говорить со мной, и я смотрел на черные волосы на фоне черного неба и глаза, в которых прятался голубой огонь. Она стояла, прислонившись к ледяной глыбе.

— Двоих уже нет.

— Зато остались мы, — ответил я.

— Пока остались.

— Мы поднимемся на вершину и уйдем отсюда, — сказал я. — Что плохого мы можем тебе сделать? Почему ты нас ненавидишь?

— Ненависти нет, — сказала она.

— А что же тогда?

— Я охраняю.

— Что? Что здесь нужно охранять?

— Умирающую, которая может выжить.

— Что? Кто умирает? Как?

Но ее слов не было слышно, а вскоре исчезла и она сама. До конца ночи я спал.

Сто восемьдесят две тысячи, три, четыре, пять. Потом, на ночь, спустились вниз на четыре.

Огненные существа сновали над нами, твердь под ногами пульсировала, и даже сама гора, казалось, начинала раскачиваться, когда мы карабкались вверх.

Мы выбили тропу в скале до ста восьмидесяти шести, и три дня ушло на то, чтобы продвинуться еще на тысячу футов. Все, до чего мы дотрагивались, было холодным, гладким, скользким и отсвечивало голубоватым светом.

Когда мы достигли ста девяноста тысяч футов, Генри посмотрел вниз и содрогнулся.

— Меня уже не заботит путь наверх, — сказал он. — Путь назад — вот что сейчас пугает меня. Отсюда тучи кажутся маленькими клочками ваты.

— Чем мы быстрее поднимемся, тем быстрее отправимся вниз, — сказал я, и мы снова полезли вверх.

Через неделю от вершины нас отделяла одна миля. Все огненные существа исчезли, но две небольшие ледяные лавины напомнили нам, что мы по-прежнему нежеланные гости. Первую мы пережили без особых проблем, а во время второй Келли растянул правую ногу; Док считал, что, возможно, он сломал еще и пару ребер.

Мы разбили лагерь. Док остался с Келли; Генри, Малларди и я отправились штурмовать последнюю милю.

Теперь подъем стал ужасным. Гора превратилась в стекло. Нам приходилось рубить лед для каждого следующего шага. Мы работали по очереди. Биться приходилось за каждый фут. Рюкзаки казались нам чудовищно тяжелыми, пальцы немели. Наша система защиты — коробочки Дока — похоже, начинала терять силу, или же нечто, мешавшее нам, решило удвоить свои усилия, потому что змеи стали подбираться все ближе и пылать все ярче. У меня от них стали болеть глаза, и я проклял все на свете.

Когда до вершины осталась тысяча футов, мы разбили еще один лагерь. Следующая пара сотен футов выглядела попроще, потом шел тяжелый участок, а дальше было трудно что-либо разглядеть.

Когда мы проснулись, оказалось, что нас только двое. Малларди не оставил записки. Генри связался с Доком. Я подключился к их разговору и услышал, как Док сказал:

— Не видел я его.

— Как Келли? — спросил я.

— Лучше, — ответил Док, — может быть, ребра у него все-таки целы.

Затем с нами связался Малларди.

— Я поднялся на четыреста футов, ребята, — услышали мы его голос. — Сюда я добрался без проблем, но дальше будет труднее.

— Почему ты полез дальше один? — спросил я.

— Потому что у меня возникло ощущение, что меня скоро попытаются убить, — ответил он. — Она наверху, ждет на вершине. Вы, наверное, можете увидеть ее. Похожа на змею.

Генри и я взялись за бинокли. Змея? Скорее дракон.

Она свернулась на вершине, верхняя часть туловища была приподнята. Казалось, она достигает в длину нескольких сотен футов; она ворочала головой в разные стороны, отчего над ней возникали электрические разряды.

Потом я увидел Малларди, который полз к змее.

— Подожди, не двигайся дальше! — сказал я в коммуникатор. — Я не знаю, выдержат ли системы защиты, нужно посоветоваться с Доком…

— Нет уж, — ответил Малларди. — Эта малышка моя.

— Послушай! Ты можешь первым взойти на вершину, если тебе хочется именно этого. Но не связывайся с этой тварью в одиночку!

В ответ он только рассмеялся.

— Три наших экрана могут с ней управиться, — сказал я. — Подожди нас.

Ответа не последовало, и мы стали подниматься.

Я оставил Генри далеко позади. Чудовище сверкало на вершине. Я быстро преодолел первые двести футов и бросил взгляд наверх; чудовище успело обзавестись еще двумя головами. Из ноздрей вырывался огонь, а хвостом оно колотило по склонам горы. Я поднялся еще на сто футов и теперь, на фоне идущего от вершины яркого сияния, мог хорошо различить фигурку Малларди, упорно продвигающегося вверх. Я махал ледорубом и, тяжело дыша, бился с горой, двигаясь по его следам. Я начал догонять его; Малларди приходилось пробивать дорогу, а я пользовался его тропой. Потом я услышал, как он бормочет:

— Подожди, дружище, еще рано, — донесся его голос, искаженный статическими помехами в коммуникаторе. — Вот уступ…

Я посмотрел наверх. Малларди исчез.

Потом я увидел, как огненный хвост ударил туда, где он только что находился, услышал проклятья и почувствовал вибрацию пневматического пистолета. Хвост ударил еще раз, и раздались новые проклятья.

Я торопился изо всех сил, используя вырубленные Малларди небольшие ступеньки, когда услышал, как он запел. Кажется что-то из Аиды.

— Черт тебя подери! Подожди меня! — крикнул я. — Мне осталось всего несколько сотен футов.

Он продолжал петь.

У меня начала кружиться голова, но нельзя было замедлить подъем. Правая рука одеревенела, а левая стала, как лед. Ноги словно превратились в копыта, глаза жгло невыносимым огнем.

И вот тогда-то это и случилось.

Вспышка такой яркости, что я пошатнулся и чуть не полетел вниз. Одновременно пение прекратилось, дракон исчез. Я прижался к вибрирующему склону и крепко зажмурил глаза, чтобы хоть как-то защититься от света.

— Малларди, — позвал я. Ответа не было.

Я посмотрел вниз. Генри продолжал подниматься. Я тоже двинулся вперед.

Я добрался до выступа, который упоминал Малларди. Там я его и нашел.

Его респиратор еще работал. Защитный костюм с правой стороны был опален и почернел. Ледоруб наполовину расплавился. Я приподнял его за плечи и, увеличив громкость коммуникатора, услышал его неровное дыхание. Его глаза то открывались, то закрывались.

— Порядок… — прошептал он.

— Порядок, черт тебя побери! Где болит?

— Нигде… я прекрасно себя чувствую… Послушай, я думаю, "сейчас она ослабела… Иди, установи флаг. Только поверни меня, чтобы было видно. Я хочу видеть…

Я устроил его поудобнее и нажал кнопку подачи воды, чтобы он мог напиться. Потом подождал Генри. Он добрался до нас минут через шесть.

— Я останусь здесь, — сказал Генри, садясь рядом с Малларди, — а ты иди. Сделай это.

Я начал подъем на последний склон.

7

Мой ледоруб без устали поднимался и падал, я стрелял из пневмопистолета и полз, полз вверх. Часть льда растопилась, камень местами почернел.

Никто и ничто не мешало мне. Электрические твари исчезли вместе с драконом. Тишина да сияющие в темноте звезды.

Я поднимался медленно, усталость после погони за Малларди еще не пропала, но я решил больше не останавливаться.

Весь мир — не считая шестидесяти футов скалы вверху — лежал подо мной; небо служило ему потолком. Где-то неподалеку мигнула ракета — может быть, это фотокорреспондент щелкнул камерой.

Ни птиц, ни лучников, ни ангела, ни девушки.

Пятьдесят футов…

Сорок футов…

Меня начало трясти: сказывалось нервное напряжение. Я заставил себя успокоиться и двинулся дальше.

Тридцать футов… Казалось, гора начала раскачиваться.

Двадцать пять… У меня закружилась голова, пришлось остановиться, попить воды.

Клик, клик — снова застучал мой ледоруб. Двадцать… Пятнадцать… Десять…

Я собрался с силами для последней атаки, готовый к любым неожиданностям. Пять…

Я взошел на вершину. Ничего не произошло.

Я стоял наверху. Выше подниматься было некуда.

Посмотрев вниз, а потом вверх, я помахал сверкнувшей невдалеке ракете. Я достал телескопический шток, растянул его и надел на него флаг.

Укрепил флаг. Здесь никогда ветер не расправит его…

Затем включил коммуникатор и бросил:

— Я здесь.

И ни слова больше.

Настала пора возвращаться и дать возможность подняться Генри, но сначала я бросил взгляд на западный склон.

Леди снова подмигивала мне. Футов на восемьсот ниже горел красный огонек. Может быть, тот самый, который я видел из города во время бури, той ночью, так давно?

Я не знал, но мне необходимо было узнать. И я произнес в коммуникатор:

— Как дела у Малларди?

— Я только что встал на ноги, — ответил он сам. — Дай мне еще полчаса, и я залезу к тебе.

— Генри, — спросил я, — как ты считаешь?

— На вид с ним все в порядке, — ответил Лэннинг.

— Ну, — сказал я, — тогда давайте, потихоньку. Когда вы доберетесь до вершины, меня уже тут не будет. Спущусь немного вниз по западному склону — хочу проверить кое-что.

— Что?

— Не знаю. Поэтому и иду туда.

— Будь осторожнее.

— Ну, я пошел.

Спускаться по западному склону было легко. Через некоторое время стало ясно, что свет исходил из отверстия в склоне горы.

Через полчаса я стоял перед ним.

Я шагнул туда и был ослеплен.

Мерцающая стена огня закрывала вход в пещеру от пола до потолка; она пульсировала, дрожала и пела.

Огонь не давал мне пройти дальше.

Она была там, и я хотел добраться до нее.

Я сделал шаг вперед и оказался в нескольких дюймах от стены. В наушниках коммуникатора раздался треск статических сигналов, холодные иголочки начали колоть руки.

Кажется, огонь не представлял опасности — он совсем не давал тепла. Я смотрел на нее сквозь эту пламенную стену — туда, где она полулежала с закрытыми глазами. Ее грудь была неподвижна.

Я увидел, что у дальней стены пещеры находилось множество устройств непонятного мне назначения.

— Я здесь, — сказал я и поднял ледоруб.

Когда его острие коснулось стены пламени, разразилась настоящая огненная буря; ослепленный, я попятился назад. Когда же зрение вернулось ко мне, я увидел перед собой огненного ангела.

— Ты не сможешь здесь пройти.

— Это из-за нее ты хотел, чтобы я повернул назад? — спросил я.

— Да. Возвращайся.

— У нее может быть другое мнение по этому вопросу.

— Она спит. Возвращайся.

— Я это заметил. Почему?

— Так надо. Возвращайся.

— Зачем она сама появлялась передо мной? Зачем устроила ту нелепую погоню?

— Я исчерпал все известные мне устрашающие формы. Они оказались бесполезны. Я вел тебя за собой, и это выглядело так странно, потому что ее спящий разум оказывал влияние на мои создания. Влияние было особенно сильным, когда я использовал ее собственное обличье… Настолько сильным, что даже вступало в противоречие с основной целью. Возвращайся.

— Что же это за цель?

— Ее необходимо охранять от всех существ, которые будут появляться тут. Возвращайся.

— Почему? Почему ее нужно охранять?

— Она спит. Возвращайся.

Разговор вернулся к исходной точке. Я засунул руку в рюкзак и вытащил плоскую блестящую коробочку Дока. Я направил луч на нее, на ангела, и тот медленно растаял. Под воздействием прибора пламя заколебалось. Я подносил коробочку все ближе к сверкающей завесе, и она клонилась и клонилась назад — пока, наконец, не образовался узкий проход. Я прыгнул в него и оказался по другую сторону огненной стены, но мой защитный костюм почернел, как у Малларди.

Я подошел к капсуле, напоминающей гроб, в которой спала она.

Я положил руки на край капсулы и посмотрел на нее.

Она была хрупкой как лед.

Собственно, она и была льдом…

Машина у стены засветилась разноцветными огнями, и я почувствовал, что ее мрачное ложе начало вибрировать.

Потом я увидел мужчину.

Он полулежал на металлическом стуле около машины.

Он тоже был ледяным. Только лицо его, с искаженными смертью чертами, посерело. Он был в черном, и он был мертвым монументом — в то время как она казалась сверкающей статуей.

И ее цветами были белый и голубой.

В дальнем углу стоял пустой гроб…

Но что-то происходило вокруг. Пещера постепенно наполнилась воздухом. Да, именно воздухом. Он с шипением выходил из отверстий в полу, образуя огромные белесые клубы. Затем резко потеплело, и туман начал рассеиваться. Стало светлее.

Я вернулся к капсуле, чтобы получше рассмотреть черты девушки.

Интересно, как будет звучать ее голос, если она когда-нибудь заговорит? Что скрывается за этим белым алебастровым лбом? Какие мысли, какие пристрастия и капризы? Какого цвета окажутся ее глаза и когда это произойдет?

Я думал обо всем этом, так как понимал — миновав стену пламени, я разбудил силы, которые постепенно вернут ее к жизни.

Она оживала.

Я ждал. Прошло около часа, но я продолжал ждать, наблюдая за ней. Она начала дышать. Ее глаза наконец открылись, но еще какое-то время ничего не видели.

А потом их голубой огонь обжег меня.

— Седой, — произнесла она.

— Да.

— Где я?..

— В самом маловероятном месте, где можно было бы кого-нибудь найти.

Она нахмурилась.

— Я вспоминаю… — прошептала она и попыталась сесть.

У нее ничего не вышло. Она откинулась назад.

— Как тебя зовут?

— Линда, — сказала она и добавила: — Ты мне снился, Седой.

В странных ледяных снах… Как такое может быть?

— Это непонятно мне, — сказал я.

— Я знала, что ты придешь. — Ее брови были как крылья чайки. — Я видела, как ты сражался с чудовищами на горе, высокой, словно небо.

— Да, мы находимся рядом с ее вершиной.

— У тебя есть вакцина?

— Вакцина? Какая вакцина?

— От чумы Доусона, — объяснила она.

Назад Дальше