Стюарт очистил подошву о край тротуара. Новая волна тошноты потребовала выхода. Стюарт наклонился и извергнул свой завтрак в полосатый красно-белый бак, заполненный мятой бумагой и обглоданными куриными косточками.
Потом он выпрямился и тщательно обтер носовым платком губы, потом выбросил в бак платок. Стюарта трясло. Он украдкой огляделся по сторонам — не видел ли кто этой расправы. По проезжей части равномерно ползли машины. На другой стороне улицы несколько девиц, по виду старшеклассниц, стояли возле газетного киоска, заигрывая с продавцом и вдыхая дым его сигареты. На этой стороне было сравнительно пусто. От ближайших пешеходов Стюарта отделяло ярдов сто, а закусочная, где готовили жареную курятину, и магазин сантехники еще не открылись.
До сегодняшнего утра Стюарт никого не убивал. Конечно, он прихлопывал комаров, мух и других насекомых, а однажды уничтожил гнездо шершней. И это все. Он был городским жителем и не испытывал никакого интереса к охоте. Стюарт вспомнил, как его отец раскладывал потраву для крыс и как он сам в детстве кидался в них обломками кирпичей в дворике, где играл. Крысы не вызывали у него ни малейшего сочувствия. Они вели себя нагло и не желали добровольно покидать облюбованную территорию. Потому их приходилось убивать.
Стюарт заставил себя опустить глаза и взглянуть на тротуар — он хотел убедиться, что раздавленное существо мертво. Даже такую тварь незачем обрекать на страдания. К счастью, его каблук оказался слишком тяжелым, а череп существа — слишком хрупким. Скорее всего, смерть была мгновенной. Стюарт зашагал прочь с облегчением и некоторым удовлетворением. А потом ему стало стыдно. К нему вернулось чувство вины, теперь уже по другому поводу. Имел ли он право убивать это существо, поддавшись жестокому, иррациональному позыву? Он ведь даже не знал, названия зверюшки. А вдруг это чей-то домашний питомец, привезенный с другого конца земли?
От стыда и недовольства собой Стюарта бросало то в жар, то в холод. На перекрестке он остановился, дожидаясь, пока загорится зеленый сигнал. Рядом стояло еще пять или шесть прохожих. Стюарту не хотелось на них смотреть. Он опустил глаза и…
Существо ожило и ковыляло по тротуару.
Стюарт едва удержался, чтобы не закричать. Конечно, это была другая тварь той же породы, однако у него подкосились ноги. Ему захотелось лишить жизни и ее, и он ужаснулся такому желанию. Тонкий влажный рот существа шевелился, будто оно хотело что-то сказать.
Яркий зеленый сигнал светофора заставил Стюарта отвести глаза от ненавистной твари. Пешеходы зашагали через дорогу, их головы и мысли были устремлены вперед — у всех, кроме одной женщины в элегантном деловом костюме. Она осталась стоять на тротуаре. Ее лицо выражало болезненное изумление. Женщина смотрела на отвратное существо. Стюарт подумал, что нужно убить и вторую тварь — хотя бы ради защиты незнакомой женщины. Но она вряд ли оценила бы его благородство. Скорее, возмутилась бы от неоправданной жестокости. Стюарту не хотелось выглядеть в глазах незнакомки монстром, который с наслаждением давит ботинком чужую хрупкую жизнь, сокрушая кости и размазывая по тротуару внутренности.
Стюарт заставил себя отвести взгляд и двинулся через улицу, пощадив странное чуждое создание. Но он по-прежнему сомневался, нужно ли его щадить.
Стюарт Холдер работал редактором в издательстве, в нескольких минутах ходьбы от собора Святого Павла. Пять лет назад, когда он познакомился с Дженни, она работала здесь секретаршей. Нынче Дженни занимала более высокую должность в другом издательстве, расположенном подальше на юг от Темзы, и недавно они купили машину. Стюарт поддерживал амбиции жены и ее стремление поскорее освоить премудрости вождения, он вообще радовался всем ее достижениям. Тем не менее от каждого ее нового успеха ему становилось не по себе, хотя он никогда не высказывал это вслух. А вдруг в один прекрасный день Дженни поймет, что больше в нем не нуждается? Мелкая, эгоистичная часть его личности этого боялась. Потому-то он затевал шоры с женой и предугадывал ее решения, когда она вела машину, а он сидел рядом. Сейчас, шагая по запруженным народом улицам к себе в издательство, Стюарт мысленно это признавал. Он говорил себе, что изменится. Ему нужно измениться. Если что-то и отдаляет их друг от друга, то его поведение, а не ее карьера. Стюарт жалел, что утром не согласился на предложение жены и не поехал с нею в машине. Уж лучше легкая перебранка между мужем и женой, чем преследующее его видение — жуткая морда неизвестного существа, которое он убил. Войдя в здание, Стюарт тайком вытер подошву ботинка о ковер.
В приемной издательства Стюарт увидел двух женщин из редакторского отдела и еще одну молодую девицу из отдела рекламы. Они обступили стол его секретарши и что-то разглядывали. На звук открывшейся двери обернулись все четверо. Вид у них был виноватый и оправдывающийся, какой бывает на лицах женщин, занятых обсуждением секретов, не предназначенных для мужских ушей.
Стюарт ощутил неловкость, как мальчишка, потревоживший взрослых, занятых важным разговором.
— Девочки, принести вам кофе? — улыбнувшись, спросил он.
— Простите, Стюарт, вы хотели…
Троих женщин как ветром сдуло, а секретарша поспешно убрала со стола плотный белый бумажный пакет, на котором красовались крупные буквы: NEXT.
— Шутка, Фрэнки, шутка.
Стюарт всегда ходил за кофе сам. Это был удобный повод исчезнуть из кабинета. Секретарша так и не могла привыкнуть к этому, и Стюарт без конца повторял, что дело не в ее нерадивости, а в его привычках. Наверное, NEXT — фирма, торгующая соблазнительным нижним бельем. Спрашивать у смущенной Фрэнки он не решился.
Ему отчаянно хотелось позвонить Дженни и рассказать о случившемся, однако он понимал: такое не объяснишь, особенно по телефону. Ему хотелось просто услышать спокойный уверенный голос жены в подтверждение того, что мир не сошел с ума. Стюарт дотерпел до полудня — в это время он обычно звонил Дженни на работу.
Оказалось, что Дженни на совещании.
— Передайте ей, что звонил Стюарт, — сказал он секретарше жены.
Дженни была пунктуальна и всегда перезванивала. Но сегодня время шло, Стюарту звонили другие люди, но не жена. Около пяти он снова позвонил ей на работу. Секретарша сообщила, что Дженни ушла и сегодня уже не вернется.
Так рано ушла с работы, не сделав ответный звонок… это было немыслимо. Может, заболела? Стюарт не покидал кабинета раньше семи, однако сегодня он изменил своей привычке и ушел, забыв, что терпеть не может часы «пик».
Может, Дженни на него рассердилась? Но у нее не было привычки дуться. Если она сердилась, то сразу выкладывала, за что и почему. Они не лгали друг другу и не играли в игры типа «забыл позвонить».
Стюарт доехал до своей станции и вышел наружу. К нему вернулось утреннее беспокойство. Глаза обшаривали тротуары и канавы. Раз или два он испуганно подпрыгнул, когда рядом шевельнулась скомканная бумага, но то был ветер. Стюарт прошел мимо места, где раздавил странную тварь. Там серел пыльный асфальт. Либо существом полакомился какой-нибудь пес, либо неведомые силы затянули останки в то измерение, откуда оно явилось. Прежде чем свернуть к дому, Стюарт заметил, что другие прохожие тоже обращают внимание на тротуар и кромку дороги. Это усилило его тревогу.
Лондонские дорожные пробки были неизменны, и Стюарт доехал домой на метро раньше Дженни. Ожидая ее возвращения, он заварил чай, отхлебнул, поморщился, выплеснул в раковину и налил себе порцию виски. Разбавлять содовой не стал. После виски ему полегчало. Он успокоился, и в это время вернулась Дженни.
— Ты уже дома?
Выражение ее лица чем-то напомнило ему лица женщин в офисе, и Стюарт почувствовал себя почти взломщиком в собственном доме. Дженни улыбалась, но ее улыбка опоздала на несколько часов.
— Я не думала, что ты вернешься так рано.
— Я сам не думал. Пытался тебе звонить. Мне сказали, ты уже ушла. Ты не заболела?
— Нет. Чувствую себя великолепно.
Она и в самом деле чувствовала себя великолепно, и знакомые черты жены погасили внутреннее раздражение Стюарта Он любовался худощавой мальчишеской фигурой Дженни, ее коротко стриженными курчавыми волосами, белым лицом и лучистыми голубыми глазами.
Щеки Дженни слегка раскраснелись. Она закусила верхнюю губу и оценивающе поглядывала на мужа, прежде чем начать разговор по существу.
— А что ты скажешь, если мы заведем домашнее животное?
Стюарт вдруг ясно понял: речь идет не о собаке или кошке. Эта уверенность его ужаснула. У него закружилась голова, и он решил, что это из-за виски, выпитого на пустой желудок.
— Он лежал у меня под машиной. Если бы не заметила, как он шевелится, раздавила бы бедняжку.
Она слегка передернула плечами.
— Боже милостивый, Дженни, неужели ты притащила его домой?
Дженни с вызовом поглядела на него.
— Разумеется. Как я могла оставить его на улице? Задавить такого малыша — пара пустяков.
«Или колесами, или ногой», — подумал Стюарт.
Теперь рассказ об утреннем происшествии стал просто невозможен. У Стюарта упало настроение. Он еще цеплялся за спасительную мысль: а вдруг он ошибался? Вдруг Дженни спасла обычного котенка?
— И что же это за «малыш»? — с деланой небрежностью спросил Стюарт.
Дженни возбужденно рассмеялась. Ее смех звучал как-то по-новому.
— Не знаю, — сказала она. — Думаю, это редкое животное. Вот, посмотри.
Она сняла с плеча и раскрыла большую вязаную сумку.
— Смотри. Правда, милое?
Почему люди, такие близкие и во многом похожие, воспринимают что-то с диаметрально противоположных позиций? Даже сейчас Стюарту хотелось раздавить мерзкое существо, а Дженни просто влюбилась в маленькое чудовище. Стюарт придал лицу нейтральное выражение, но невольно поморщился, услышав слово «милое».
— Милое? — переспросил он.
Ему было больно видеть, как Дженни порывисто прижала к себе сумку, будто защищая «любимца».
— Понимаю, красивым его не назовешь, ну и что? Сначала он мне тоже показался ужасным… — Ее лицо помрачнело, будто Дженни мучительно вспоминала некое давнее событие. Голос слегка дрогнул. — Но потом я поняла, какой он беззащитный. Он нуждался в моей помощи. Что с этим поделать? Ничего, мы привыкнем. Кстати, правда, он похож на Псаммеда?
— Кого-кого?
— Псаммеда. Из книжки «Пятеро детей и я».[24]
Стюарт помнил название этой старомодной детской книжки, но история про Псаммеда ему никогда не нравилась.
— Дженни, это существо не из книжки, — возразил Стюарт, недовольно встряхивая головой. — Ты подобрала его на улице и не знаешь, что это за зверь и откуда. Он может быть опасен или болен.
— Опасен, — бесцветным тоном повторила она.
— Ты ведь не знаешь…
— Он пробыл со мною целый день и никому не причинил вреда. Он рад, что его подобрали. А еще он любит, когда ему чешут за ушками.
— А если он бешеный?
Это была классическая фраза из детства Стюарта, пресекавшая все попытки притащить домой уличного котенка или щенка.
— Не говори глупостей.
— Нет, это ты не говори глупостей. Такие животные в английских лесах не водятся. Скорее всего, он откуда-то из Африки или Южной Америки и с полной коллекцией тамошних паразитов.
— Да ты рассуждаешь, как расист. Не желаю тебя слушать! Еще и выпил неизвестно по какому поводу.
Дженни выскользнула из комнаты.
К этому времени бокал с капелькой виски уже лежал в сушилке, а не то Стюарт расколотил бы его вдребезги. Стюарт закрыл глаза и принялся медленно дышать, сосредоточиваясь на вдохах и выдохах. Эта ссора была куда хуже всех прежних перепалок. Дженни всегда отстаивала свое мнение более решительно, чем он. Стюарт обычно соглашался. Но сегодняшняя ситуация была совершенно иной. Он не позволит, чтобы это существо осталось у них дома. Дженни придется с ним согласиться.
Такие разговоры надо вести в спокойном состоянии. Стюарт заставил себя успокоиться.
— Прости меня, — сказал он, когда жена снова появилась в комнате.
По правде говоря, извиняться нужно было бы ей. Услышав его извинения, Дженни (все еще недовольная) передернула плечами. Смотреть ему в глаза она избегала.
— Хочешь, сходим куда-нибудь пообедать? — предложил Стюарт.
Она покачала головой.
— Пожалуй, нет. Мне еще надо поработать.
— Налить тебе что-нибудь? Я, пока тебя ждал, проглотил порцию виски. Всего одну. Честно.
Она расправила плечи.
— Ты тоже меня извини. День сегодня был тяжелый. Налей мне виски. И себе.
Дженни села на диванчик, поставила сумку на пол. Раскрыла ее, наклонилась и голосом умиленной мамаши произнесла:
— И откуда же пришел ко мне мой дорогой малыш?
Если бы это был котенок, щенок или морская свинка, Стюарт сел бы рядом с женой. Но сейчас он подал ей бокал, а сам отошел в другой конец гостиной.
— Не сердись, Дженни. Мы в свое время решили: если надумаем завести домашнее животное, то вначале все обсудим и обговорим. Помнишь?
Плечи Дженни вновь напряглись. Она гладила маленького уродца, стараясь сдержаться.
— Помню, — угрюмо ответила она. — Но это особый случай. Малыш появился сам. И я несу ответственность перед ним. Или перед ней. — Она нервно рассмеялась. — Радость моя, я даже не знаю, какого ты пола.
— Я понимаю, что ты из жалости подобрала это существо. Но оставлять его у нас дома — не самая лучшая идея, — тщательно выбирая слова, сказал Стюарт.
— Я не выброшу его на улицу! — отрезала Дженни.
— Нет… я не об этом. Но согласись, его нужно показать ветеринару. Осмотреть. Возможно, понадобятся какие-то прививки.
Дженни бросила на мужа испепеляющий взгляд. Стюарт дрогнул, но лишь на мгновение. Вернувшееся раздражение придало ему сил.
— Не капризничай, Дженни! Давай рассуждать здраво. Нельзя притащить с улицы черт знает какую зверюшку и поселить ее в доме. Ты даже не знаешь, чем питается эта тварь.
— Кое-что знаю. Ему понравились фрукты. Жевать он не может, а сок высосал.
— Этого мало. Может, фрукты для него — вроде легкой закуски. Может, в день он сжирает уйму насекомых или парочку мышей. Или ты надеешься приучить его к корму для грызунов?
— Стюарт!
— Ты согласна показать его ветеринару? Проверить его здоровье? Дженни, я хочу услышать твой ответ.
— Тогда я смогу оставить малыша у нас? Если ветеринар скажет, что он здоров и не требует экзотической пищи, ты успокоишься?
— Тогда мы поговорим о его дальнейшей судьбе. И не надо смотреть на меня так. Ты не десятилетняя девчонка, а я не твой папочка. Мы равноправные партнеры. А партнеры не ставят друг друга перед фактом. Если есть проблемы, их надо обсуждать, достигать компромисса и…
— Здесь не может быть никакого компромисса.
Слова Джейн подействовали на него, как ведро ледяной воды.
— Почему?
— Либо побеждаю я, и малыш остается в доме, либо побеждаешь ты, и я его выбрасываю. Какой компромисс?
«Вот так начинаются войны», — подумал Стюарт, но вслух не произнес ничего.
Он являл собой образец деликатной рассудительности и способности терпеливо объяснять.
— Компромисс заключается в том, что мы оба пытаемся понять точку зрения друг друга. Ты отвезешь это существо к ветеринару, проверишь, здорово ли оно, а я… постараюсь сделать так, чтобы оно мне как-то понравилось. Ты уже выбрала для него имя?
Ее глаза вспыхнули.
— Нет, но… мы можем сделать это потом, вместе. Если мы его оставляем.
Ощущение холода не проходило. Сам не понимая почему, Стюарт был уверен, что Дженни ему лжет.
Стюарту не спалось. Перед глазами стояло существо, которое он раздавил утром, в ушах слышался его предсмертный писк. В тот момент слепой сокрушающей ярости Стюарт был сам не свой. Он не мог отрицать ни сам факт расправы, ни отвращение, овладевшее им. Но сейчас, когда Дженни безмятежно спала рядом, а спасенное ею животное скрючилось на полу ванной, он пытался хотя бы мысленно повернуть время вспять.