На поле грязи, которое лежало перед ними, поднималось несколько жидких струек дыма – все, что осталось от убийственных светляков. Упай снова вопил от радости и с благоговейным ужасом дотрагивался до плеча Дальвига, а тот отвечал отстраненной легкой усмешкой, застывшей в уголке рта. Он чувствовал гордость, и чудовищное напряжение всех мышц тела, незаметно подкравшееся во время вызывания дождя, постепенно сходило на нет. Только руки и ноги дрожали еще сильнее. Однако гордость, которую Дальвиг прятал глубоко внутри себя, была так сильна и велика, что он мог бы расплакаться от счастья, если б дал волю чувствам.
Впереди оставалась только цепь кое-как сделанных укреплений. Уже слышались хриплые вопли ее защитников, обещавших наступавшим скорую и мучительную смерть. Противоположная сторона не осталась в долгу, обрушив на врагов самые гнусные ругательства. Те, кому посчастливилось обладать луком, спешно набрасывали тетиву и выбирали стрелы для первого выстрела – хотя стрелять было еще рано. Дрянные маленькие луки кочевников били всего на полсотни шагов. Вдруг, несмотря на расстояние до оборонительной баррикады, в воздухе раздался протяжный свист. В груди одного из кочевников появилось оперенное древко, и он рухнул на спину так резко, будто у него из-под ног выдернули ковер. Оставшиеся в живых дружно закрылись щитами и попадали на колени, чтобы спрятаться за ними полностью. На ногах остались очень немногие – вожди, их телохранители, пара других, с виду самых сильных бойцов. Дальвиг тоже стоял, надежно прикрытый большим щитом Забуника, и с интересом думал, что сок кизлы, видимо, слишком дорог для большинства кочевников. Или же они выпили его недостаточно много?
Упай подбежал к раненому, сучившему ногами в жидкой грязи и бессильно дергавшему за древко.
– О Повелители Ядовитых Дождей! – завопил Собиратель Носов. – У них демоническое оружие, которое со страшной силой мечет тяжелые стрелы!
Над сотнями валявшихся в засыхающей грязи вояк пронесся слаженный стон.
– О Дымящиеся горы! Сорвалась наша атака, ничего не скажешь! Кто как, а я не пойду навстречу потусторонним стрелкам! – слышалось тут и там. Время шло, и Дальвиг флегматично посматривал вперед и по сторонам. Над боками перевернутых телег и камнями мелькали едва заметные головы, и много. Подступы к Холатырену с востока и запада терялись в пелене всегдашней взвешенной пыли, исторгаемой вулканами на севере, и нельзя было видеть, что там творится. Большие группы кочевников, тоже наступавшие с юга по правую и левую руку от отряда Дальвига, продвинулись еще меньше. В одном месте клубы пыли были особенно густыми; иногда оттуда вырывались крошечные фигурки бегущих в тыл людей, а желтое облако изнутри то и дело озарялось вспышками белого сияния.
Что же будет, если Ргол не сможет взять город? Будут ли струсившие войска и не справившиеся с возложенными на них задачами военачальники подвергнуты экзекуциям? Как бы Дальвиг ни был горд своими успехами, они могут оказаться недостаточными перед лицом раздосадованного неудачей князя. Нервно облизнув губы, он скосился на Забуника, не менее флегматичного, чем он сам. Несомненно, он не только проводник, но и соглядатай. Как знать, какими словами он станет докладывать хозяину о поведении молодого волшебника? Не окажется ли, что тот был слишком медлителен и осторожен?
Дальвиг еще раз облизнул губы, не замечая, что на них щедро осел мелкий пепел. Ему нужно было придумать что-то, чтобы трусливые кочевники продолжали наступление. Что же? Он мог все-таки вынуть и почитать Книгу – тех заклинаний и умений, которые он мог вспомнить без ее помощи, тут явно не хватает. Еще у него был Жезл… Прищурившись, Дальвиг выглянул из-за щита, чтобы тщательнее рассмотреть вражеское укрепление. В основе своей оно имело небольшую земляную насыпь, немного камней, а сверху – разнообразные деревянные предметы и мусор, а также щиты из бараньих и лошадиных шкур, обмазанные раствором из глины и соломы. Рука сама собой полезла в сумку на поясе и нащупала там теплый черенок волшебного оружия. Как правильно заметил Ргол, в битве Жезл – не самый лучший выбор. Один, два, самое большое – три выстрела… Но это тогда, когда ты пытаешься жечь врагов по одному человеку! Здесь путь преграждал иной противник: дурацкая куча мусора пыталась помешать славе будущего великого воина и мага! Большая ошибка с ее стороны. Направив всю свою ярость на несчастную баррикаду, Дальвиг принялся гладить выпуклый рисунок на боку Жезла.
Мощь его поистине впечатляла: скопище деревянного и кожаного мусора вспыхнуло сразу на отрезке локтей в двадцать напротив Дальвига. Неизвестно, приготовились ли защитники к тому, что их укрытие попытаются поджечь, – если да, то это им нисколько не помогло. В отличие от солдат Симы, которые в мгновение ока становились пеплом, баррикада не обратилась в головешки. Впрочем, этого и не требовалось. Огонь охватил ее стеной в человеческий рост и заревел так, что было слышно даже валявшимся в грязи рядом с Дальвигом кочевникам. Еще громче были крики тех воинов Холатырена, которые слишком тесно прижимались к оборонительным конструкциям. Можно было заметить, как пятна огня мечутся туда-сюда позади основной стены пламени. Ревущий оранжевый зверь со скоростью мчащейся по крутому склону горной реки распространялся в обе стороны, пожирая щедрую пищу.
Упай, Ямуга, Тагамон и остальные потрясали оружием, выкрикивали похвальбы богам и Дальвигу. Самые трусливые вопили прямо из грязи; у многих смелости резко прибавилось, они поднимались на ноги и поспешно бросались в атаку.
Сверху снова хлынул плотный волшебный дождь, только на сей раз он был призван вражескими колдунами. Пламя, рожденное Жезлом, поддавалось с трудом. Сначала его рев доносился даже сквозь оглушительный стук и шелест ливня, потом он постепенно стих и превратился в чуть менее громкое шипение. Баррикада стала обугленной, дымящейся насыпью весьма скромных размеров, да и головешки, в которые обратились высокие завалы, вряд ли смогли бы помешать атакующим перебраться на ту сторону. Преимущество защитников было упущено: теперь и наступавшие могли разить их из своих луков ничуть не менее смертоносно, чем противник из арбалетов, зато гораздо проворнее. Теперь, вопреки опасениям Дальвига, кочевники не струсили. Никто не бросился наземь, никто не пытался убежать. Может, оттого, что защитников за обратившейся в жалкую кучу подпаленной грязи линией обороны оказалось в несколько раз меньше, чем нападавших? Три сотни холатыренцев против сразу трех племен степняков, и в каждом более тысячи воинов… Одни атакующие бросились в рукопашную, другие прикрывали их плотной стрельбой из луков.
Однако пораженные внезапным исчезновением баррикады, бешеным волшебным огнем и видом многочисленного противника, обороняющиеся не приняли боя и бросились бежать. Многих настигли стрелы, но некоторые смогли достигнуть стен: там их ждали спущенные веревки. Никто не стал их преследовать, ибо сверху со стен уже начали стрелять. К счастью, ни одного арбалета там не нашлось, только те же самые маломощные луки. Стрелы на излете падали у самой насыпи, за которой поспешили укрыться возбужденные, прославляющие собственную удаль кочевники.
– Ох-ха! – Запыхавшийся Упай уселся на землю рядом с Дальвигом и прислонился спиной к склизкой стене насыпи. Весь он был мокрый: по лицу текли вперемешку пот и дождевые капли. – Это была хорошая битва! Волшебник, ты видел, как мои молодцы отделали их?
Оскалив гнилые зубы, Упай в экстазе подергал себя за седую бороду. Дальвиг счел излишним напоминать ему, как «молодцы» пугливо вжимались в грязь и собирались обратиться в бегство. С флангов приползли слишком осторожные, чтобы идти в полный рост, Ямуга и Тагамон. Они решили устроить небольшой военный совет и некоторое время отчаянно ругались, хотя на самом деле каждый говорил только об одном – дело сделано, и дальше идти неразумно.
– Зачем же вы вообще согласились идти на эту войну? – раздраженно спросил Дальвиг, терпеливо выслушавший все ругательства и похвальбы кочевников друг перед другом. Забуник, сидевший чуть в стороне, криво усмехнулся. – Если вы будете сидеть здесь, пачкая задницы в грязи, кто возьмет город?
– Князь Ргол – великий колдун! – значительно возразил Упай. – Кто отказывается стать союзником такого могучего чародея? Только недоумки вроде Моудена Лысого. Ргол дал много ярких тканей нашим женам, привез с собой много сочного мяса свиней. Он обещал отдать нам Холатырен, который тысячу лет жирел на крови кочующих по Стране Без Солнца племен! Мы пошли за ним, ведь он не требовал много. Постоять под стенами, покричать, грозить врагам приступом, чтобы они не собрались у ворот все сразу. Наверное, великий Ргол не хочет карабкаться в город по кучам мертвых тел? Он желает, чтобы они были равномерно распределены по стенам и улицам.
– Значит, вы – как вороны, готовые доклевать убитого волком теленка?
– Эй! – протестующе завопил Ямуга. – Гниль идет из твоей глотки! Я вырву твой грязный язык и повешу на седло своего коня! Я, только что убивший стрелами двадцать врагов!
Крича, он подпрыгивал на заду и оглядывался в поисках телохранителей, которые как назло где-то запропастились.
– Не нужно ссориться с волшебником, – вдруг тихо сказал Забуник. Молодой вождь будто поперхнулся и уставился на Дальвига так, словно только что увидел. Прячущие взгляды и ухмыляющиеся в бороды Упай и Тагамон ухватили распалившегося товарища за руки и стали усмирять. Впрочем, тот не артачился и быстро ретировался за широкую спину Тагамона.
– Надо идти вперед, – заключил Дальвиг, спокойный, будто и не видевший припадка картинной ярости. – У вас есть лестницы?
– Зачем они нам? – вопросил Тагамон. – Мы ведь не собирались в самом деле лезть на стену. Наши люди – хитроумные и осторожные. Они согласны на добычу, но умирать под стрелами и карабкаться навстречу удару меча по лестнице – это для них слишком.
– Даже если я пообещаю превратить их в стадо свиней? – невинно спросил Дальвиг. – Жители Холатырена будут рады отведать их нежного мяса.
– Разве ты так же могуч, как Ргол? – спросил, хитро прищурившись, Упай. Нежелание идти на штурм города было так велико, что оно пересиливало страх перед колдовством. Или же хитрый старый степняк понимает, чего стоит все «могущество» Дальвига? Как бы там ни было, запугать их не удалось.
Угрюмый Эт Кобос отполз прочь от трусливых вождей.
– Нужно атаковать, – пробормотал он как бы себе под нос. – Иначе Рголу у ворот может не поздоровиться!
– Но он на самом деле не требовал от вождей лезть на стены, – возразил Забуник, завернувшийся в рваный кожух. – У них там наготове метательные камни и кипящее масло. Стена высока, лестниц нет, зато есть вражеский колдун. Ты помнишь дождь? Как бы он не натворил еще чего.
– Какой тогда смысл от нашей атаки? Зачем мы вообще покинули лагерь? – раздраженно воскликнул Дальвиг. – Пускай еще некоторое время они станут поджидать нашего штурма, но потом обо всем догадаются и перебросят войска к воротам.
– Ргол должен успеть, – пожал плечами Забуник. – Он не станет долго возиться.
Проводник выглядел равнодушным и вялым, но глаза выдавали его живой интерес и затаившуюся готовность к действиям. Дальвиг с сопением отвернулся от него, закрылся полой плаща – как бы от продолжавшего слегка моросить дождика – и достал Книгу. Насчет штурма замка в ней не было написано ни строчки, зато было место, в котором говорилось об облегчении копания земли.
– Чем ты там занялся? – с насмешкой спросил Забуник, хотя с места не двинулся. – Советуешься с духами?
– Угу, – буркнул Дальвиг. – Лучше достань мне кусок сала. Вареного.
Забуник, казалось, нисколько не удивился. Оставив свой большой щит Дальвигу, он на четвереньках уполз вдоль насыпи. Эт Кобос не стал смотреть, где и как проводник собирается выполнять его поручение. Вновь приблизившись к вождям, он по очереди оглядел их мрачные и насупленные лица.
– Послушайте, что я вам скажу, – зашептал он. – Только не надо раньше времени кричать и ругаться. Вы не хотите подставлять шкуры под стрелы, так? Хорошо, никому не улыбается умереть раньше времени. Однако задумайтесь о том, сколько добычи достанется вам, спокойно сидящим здесь и ждущим, когда их позовут за стену? Другие, согласившиеся на риск, первыми ворвутся в город и захватят все самое ценное. Вам и остальным, таким же… хм… осторожным, как вы, достанутся только отбросы.
– И что ж нам делать? – с вызовом спросил Ямуга, гордо задрав редкую пегую бороду. – Броситься под стрелы и потоки кипящего масла? Мертвым и искалеченным не нужна добыча.
– Я не предлагаю вам глупой смерти, – спокойно возразил Дальвиг. – Однако я могу обрушить стену. Получится осыпь, и хотя вряд ли по ней будет подниматься так же удобно, как по дороге, сверху уже не будет масла и большей части защитников.
– Да? Ты сделаешь это? – Упай весь подобрался, и глаза его загорелись – очевидно, он прямо сейчас уже видел горы добычи, доставшейся только ему.
– Мне нужно достать немного земли из обрыва, на котором стоит Холатырен, – сказал Дальвиг, указав рукой за насыпь. – А потом доставить туда кусочек сала, который сейчас принесет Забуник.
– Кто-то должен будет бежать к стене? – спросил Тагамон, с сомнением оглядывая двух других вождей.
– Зачем? – удивился Дальвиг. Удивление было притворным, скрывавшим раздражение тупостью этих грязнуль. – Нужно выстрелить стрелой, к концу которой привязана тонкая бечева, прямо в стену. Когда она вонзится, выдернуть и притянуть обратно. Я думаю, к наконечнику прилипнет достаточно глины. Потом выстрелить еще одной стрелой, к которой будет прикреплен кусок сала. И это все. Дальше дело за мной.
Не видя в просьбах Дальвига ничего опасного и невыполнимого, вожди, как всегда, принялись за горячий спор по несущественным вопросам. Наконец Ямуга подозвал телохранителей и велел подать свой знаменитый лук. Это оружие существенно отличалось от луков простых кочевников – и размерами, и сложной изогнутостью рогов, и богатой отделкой. Телохранители услужливо сменили намокшую тетиву новой, сухой, и подали чудо-лук вождю. Тут же появилась стрела с намотанной около оперения грязной и старой веревкой. Длиной она была шагов в сто; телохранители сноровисто размотали ее на всю длину и аккуратно уложили петлями, так, чтобы Она не запуталась, когда стрела улетит к цели. Ямуга выпрямился над насыпью и, сильными длинными руками натянув лук до предела, выстрелил. Раздался свист, сопровождаемый отрывистыми звуками, с которыми выпрыгивающие вслед за стрелой веревочные петли секли воздух. Ямуга горделиво и победоносно оглядел всех, кто собрался вокруг него, – будто бы только что одним выстрелом он обратил в прах всю оборону врага. Но тут недалеко в насыпь с глухим стуком зарылся арбалетный болт, и разом побледневший под слоем грязи Кривоногий плюхнулся на задницу.
Телохранители с немалым трудом выдернули стрелу и притащили ее обратно, как раз к тому моменту, когда Забуник вернулся с куском вонючего, старого сала. Больше всего оно походило на комок грязи, отчего-то приобретшей слишком светлый оттенок. Смешав его с комьями глины из стены Холатырена, Дальвиг закрыл глаза и несколько раз прошептал: «Оро, эркадел пьечер, край унарго!», что значило «Глина, стань мягкой, как сало!». При этом он живо представлял, как сало прижимается к глинистому обрыву, и начинает расползаться по сторонам наподобие воды, пропитывающей мокрую тряпку. Отвратительная смесь в ладони явственно нагрелась и будто бы стала блекло светиться, хотя это могло и причудиться. Дальвиг вдруг заметил, что руки его ходят ходуном, да и чувствует он себя так, будто только что вкатил в гору здоровенный валун. Он отдал жирную смесь в руки других и бессильно откинулся спиной на склон насыпи. Снова тренькнула тетива великолепного лука Ямуги, и через некоторое время все явственно услышали со стороны города усиливающийся треск. Пересиливая сковавшую все тело слабость, Дальвиг перевернулся и высунулся над насыпью – как это сделали разом несколько сотен кочевников справа и слева от него.
Кто устоит на гигантском куске свиного сала размером двадцать на двадцать шагов? Очевидно, он не выдержит даже собственного веса. Сверху давили люди, кучи камней и котлы с маслом, приготовленные к отражению атаки. Часть стены с треском просела вниз, раздались вопли упавших или погрузившихся по колено в противную жижу воинов. Чаны с маслом опрокинулись, и вопли многократно усилились, а в небо потекли струи пара и дыма. Словно размываемый волной песочный замок, кусок обрыва пополз вниз, разваливаясь на части. На его поверхности плыли и тонули погибающие люди, неуклюже переваливающиеся котлы, разломанные плетни и куски дерева. Когда язык оползня спустился вниз и образовал довольно отлогий склон, открывавший проход вверх, на территорию города, Дальвиг протянул вперед руку и изо всех сил крикнул: «Хоранес!»