— Почему убегал? — перебил Ширяева Афанасий.
— В районе Воркуты проводили подземные ядерные взрывы, стала нарастать заболеваемость злокачественными опухолями.
— Зачем взрывали? Неужели и там был полигон?
— Нет, всего лишь зондировали угольные пласты, а через двадцать лет зараженная вода нашла выходы к реке.
— Откуда тебе это известно?
— Мой папа отсюда родом, можно сказать, — криво ухмыльнулся Ширяев.
— Он же грузин… то есть, я хотел сказать, как он здесь оказался?
Ширяев улыбнулся шире.
— Он сидел здесь, в Воркутлаге, девять лет.
Афанасий невольно покачал головой.
— Как судьба распоряжается людьми.
— Вы обо мне или об отце?
— О тебе.
Капитан поморгал, улыбка его полиняла.
— Меня бабки да дедки по маминой линии воспитывали, она из здешних мест, работала в зоне, вышла за отца… Я вырос здесь, потом переехал в Екатеринбург, учился в лицее, в радиоинституте, там военная кафедра, я ушёл служить, работал в Калининградском метеоцентре.
— Шалва, — послышался голос Ривкина.
— Иду, — поднялся Ширяев. — Всё путём, командир, мне на судьбу грех жаловаться, но ты должен знать, с кем службу мотаешь.
— Что с отцом? Выпустили?
— Похоронили здесь, на зоне, убийц на воле не хоронили. Сорок шесть лет мужику было, а сел за то, что вступился за девушку и зарезал двоих отморозков. Но он тоже не сам выбирал свою судьбу.
— Он классный инженер, — посмотрел вслед капитану Олег. — Лучший оператор «Тополей», потому его и включили в состав группы.
— Какое отношение он имеет к диагностике ионосферы?
— А он и не должен заниматься ионосферой, его епархия — установка с излучателем, а тут ему равных мало.
— Товарищ майор, — высунулся из пилотской кабины командир самолёта, — заправились, можем взлетать.
— Поехали, — встрепенулся Афанасий. — Идём к морю Лаптевых, потом к границе льдов.
— Часа три лететь.
— Вам и штурвал в руки, а мы будем стирать грань.
— Какую грань? — не понял лётчик.
— Между умственным и физическим бездельем.
Лётчик улыбнулся, исчез.
Самолёт заворчал двигателями.
Проснулся Дохлый, разлепил глаза.
— Прилетели?
— Сон плохой приснился? — участливо спросил сержант Бугаев.
— Ничего не снилось. — Марин осоловело посмотрел в иллюминатор. — Где это мы?
— Воркута.
— А-а… — Сержант устроился в кресле поудобней и снова закрыл глаза. Спать он мог сутками.
Взлетели, повернули на северо-восток.
Самолёт через иллюминаторы слева пронзили густые потоки оранжевого света солнца, облизывающего северо-западный горизонт.
В городах срединной России наступил вечер, но здесь, за Полярным кругом, по-прежнему царил день, подаренный человеку природой, хотя он — человек — так и не научился ценить такие подарки.
С этой мыслью Афанасий уснул. Пока самолёт добирался до цели, он мог позволить себе отдыхать, руководить было некем и нечем, а ценить отдых, какой бы ни выпадала минута, он научился давно.
Момент истины наступил в одиннадцать часов вечера по московскому времени, когда самолёт углубился в воздушное пространство над морем Лаптевых.
— Приближаемся к пункту назначения, — доложил пилот.
Афанасий прилип к иллюминатору, но самолёт летел на высоте восьми километров, и он увидел лишь сгустившуюся туманную дымку и слой облаков под самолётом. Слой не был сплошным, и в разрывы между облаками была видна свинцово-серая поверхность моря, вовсе не напоминавшая водный бассейн.
Афанасий подсел к Олегу, продолжавшему работать с ноутбуком, не обращая внимания на возню вокруг.
— Мы примерно здесь, — майор ткнул курсор в красную точку на ситуационной карте района, ползущую по координатной сетке. — Это льды. По расчётам центра, американское «Ночное солнце» болтается вот здесь. Можно будет сдвинуть ПВД от Тикси прямо на этот район, сделаем два дела: снимем купол с высокой температурой с нашего берега и обрушим на судно воздушный вихрь, пусть поколбасятся.
— Каким образом мы создадим вихрь?
— Здесь ПВД сыграет роль «глаза тайфуна», хотя и намного слабее, вокруг него при перепаде давления закрутится воздух, зародыш будущего тайфуна. Баллов на семь-восемь потянет. Если, конечно, у нас получится.
— Здорово! Когда будем включать «Коршун»?
— Ещё сто километров к северу, и включим, тиксинский и камчатский «Короли» уже работают, подсоединим свой «угол» и начнём.
Афанасий нашёл операторов, всё ещё возившихся возле сложной машины ионосферного излучателя.
— Как дела?
— Мы готовы, — доложил Ривкин. — Генератор в порядке, все параметры в норме.
— Я дам сигнал.
Афанасий вернулся в свою капсулу, потом поговорил с лётчиками.
— Можете работать, — доложил командир Костя. — Мы через минуту пойдём по кругу. В нашем распоряжении часа четыре максимум, потом придётся возвращаться к берегу на дозаправку.
— Понял.
Афанасий нашёл операторов.
— Мы над расчётным районом…
— Мы в курсе. — Ширяев ткнул пальцем в экран на корпусе «кнута». — Комп всё отслеживает сам и ориентирует луч.
— Тогда включайте машину и ныряйте к нам, под защиту.
Операторы появились в пассажирской зоне через минуту, усталые, но довольные.
— Запустили, — сказал Ривкин, раскрывая переносный пульт управления «Коршуном».
Афанасий прислушался, но кроме шелеста двигателей «Ил-96» не услышал ничего.
— Что-то там слишком тихо.
Ривкин и Ширяев обменялись беглыми улыбками.
— Ядерно-изотопный реактор «Коршуна» работает бесшумно, это вам не дизель, — сказал Ширяев.
— Сейчас над Тикси в ионосфере соединяются три луча, — добавил старлей. — Начинается генерация электрон-ионного пузыря.
— Когда появится результат?
— Станет понятно часов через шесть.
— Тю, блин! — разочарованно проговорил Афанасий. — Я-то думал, максимум час.
— Атмосфера — очень инерционная структура, — сказал Олег менторским тоном. — Процессы в ней длятся иногда месяцами, а то и годами. Вон на Юпитере тайфун под названием «Красное пятно» крутится уже по крайней мере четыреста лет.
— Так нам и здесь ждать результата четыреста лет?
В отсеке вспыхнул смех.
Проснулся Дохлый.
— Что за шум? Прилетели? Где мы?
— Кружим над океаном, — ответил Бугаев.
— Значит, я ещё могу поспать?
Не засмеялся только Олег, он был занят расчётами и отслеживанием погодной обстановки северной береговой линии.
— Спи, — сказал Афанасий.
Глаза сержанта закрылись.
Самолёт сделал первый круг радиусом в двадцать километров.
Афанасий попытался рассмотреть, что делается под слоем облаков, но снова потерпел неудачу.
— Что у тебя?
— Рано ещё чего-либо ждать, — пробормотал Олег. — Все наши «углы» сейчас пытаются пробить сформированную американскими «Зевсами» ионно-атмосферную линзу над Тикси. Она толстая, судя по моим данным, около десятка километров, да ещё свесила к берегу ионолиты.
— Что?
— Края в виде струй, поэтому образовался устойчивый купол. Для его пробоя и нейтрализации требуется время, и вообще может не хватить мощности наших трёх «углов».
— Что тогда?
— Сообщим в Центр, к нам присоединят ещё один «Король».
— Как это всё… сложно.
— Да уж, это тебе не кулаками махать.
Афанасий не обиделся, показал улыбку.
— Иногда, знаешь ли, дружок, надо и кулаками помахать… умеючи.
Олег понял скрытый подтекст замечания: в Судиславле он не показал себя бойцом, предложив помощь не Афанасию, а Дуне, — но продолжать пикировку не решился.
Прошли ещё круг.
Дохлый, проснувшись, напился горячего чаю, съел бутерброд с сыром, подсел к иллюминатору.
— Интересно, что тут происходит…
Сержант Бугаев сел рядом, тоже начал смотреть в иллюминатор, щурясь, когда солнце светило прямо ему в лицо.
— Что ты там увидел?
— Море…
— Норденшельда?
— Какого ещё Норден? Мы же над морем Лаптевых.
— Его и так называли, а ещё Татарским и Ленским.
— Его кто открыл, Норденшельд?
— Нет, морем Норденшельда его назвал Нансен.
— А это ещё кто?
— Норвежский путешественник… кажется.
— Какого чёрта он называет наши моря?
— Это надо у него спросить.
— Он помер давно. А море большое…
— По-моему, площадь около семисот тысяч квадратных километров.
— Больше всей Европы!
— Оно мелкое, до льдов всего около пятидесяти метров глубиной, только к океану обрывается на четыре километра. Там подо льдами Северного полюса вообще как кратер, говорят — туда метеорит свалился двенадцать тысяч лет назад.
— Я другое слышал. Будто там материк был — Арктида, на нём аркты жили, наши предки, и у них война случилась с атлантами, после чего тут океан образовался, но и сама Атлантида затонула.
— Говорят, Атлантиду не там ищут, она была в противоположной стороне от Арктиды, и теперь там Антарктида.
— Могу поспорить…
— Да не хочу я спорить, у тебя свои доказательства, у меня свои, но истину мы не откроем.
— Здравое размышление, — хмыкнул Олег, не отвлекаясь от экрана ноутбука.
Сержанты замолчали, но не надолго.
— Мне это кажется, или там в самом деле туман сгущается? — сказал Марин.
— Где? — подсунулся к иллюминатору Бугаев.
Обратил на это внимание и Афанасий.
— Там вверху и вправду туман шапкой.
— Это хорошо, — мельком глянул на иллюминатор Олег. — Наши усилия не пропали даром, туман — следствие падения давления над Тикси. Может, даже снег пойдёт.
— Сколько нам ещё кружиться до полного рассасывания ПВД?
— Топливо кончится — повернём к берегу. Если процесс разрядки зоны станет устойчивым, наш «Коршун» уже не будет играть большой роли, ПВД добьют стационарные «Короли».
— Сколько мы уже летаем? — спросил Дохлый.
— Почти пять часов.
— Маловато будет, я бы ещё поспал.
— Спи, пока есть возможность.
— А что тут может произойти? — пренебрежительно скривился сержант. — Работа — не бей лежачего, всё за тебя электроника делает. Я так стрелять разучусь. Когда ты мне расписывал прелести новой службы, я губы раскатал — войска геофизической обороны, война с «Харпами», страх и ужас, а оказалось — сиди себе в кабине самолёта и плюй в потолок.
Афанасий поймал взгляд Олега, хотел было возразить Семёну, однако сержант, по большому счёту, был прав, и обсуждение этой темы с ним настроение не улучшало. Самому всё больше чудилось, что он напрасно ушёл из оперативного отряда в «спокойное болото» виртуальных климатических войн, вовсе не соответствующих боевому понятию «война».
— Товарищ майор, — позвал его второй пилот, тут же скрываясь в кабине.
Афанасий прошествовал в кабину.
— В ста километрах от нас появился не опознанный пока летающий объект, — доложил командир Ила.
— НЛО, что ли? — не поверил Афанасий.
— Сами не знаем, нам доложили мурманские пограничники, там стоит полк радиоэлектронной разведки, ждём опознавания. Но это, скорее всего, чей-то самолёт. Иногда в эти края канадцы или норвеги залетают.
Ожидание длилось недолго, всего полминуты.
Костя напрягся на мгновение, получая радиосообщение, повернул голову.
— Это американец, «Б-2».
Один из лётчиков присвистнул.
— Это же бомбовоз! Да ещё «Стелс»!
— «Стелс»? — удивился и Афанасий. — Как же локаторщики его идентифицировали?
— У нас по всему северному берегу стоят станции «Гамма-С2» с фазированными решётками, они видят и «Стелсы».
— Какого дьявола ему здесь надо?
— Заблудился, — фыркнул штурман.
— Скоро над Северным полюсом будут летать все кому не лень, — отозвался второй пилот.
— Он приближается, — пробормотал Костя.
По спине пробежали мурашки.
— К нашему району или точно к нам?
— Похоже… к нам…
— Боевая тревога! — выдохнул Афанасий.
Лётчики переглянулись.
— Б о е в а я т р е в о г а! — по слогам повторил Афанасий. — Это приказ! Кто управляет бортовым ЗРК?
— Компьютер…
— Кто?!
— Я, — сказал Костя.
— Готовьте «стрелу»!
Афанасий высунулся из кабины.
— Боевая тревога! Всем пристегнуться, приготовиться к форс-мажору! — Он вернулся в кабину. — Наушники мне!
Второй пилот передал ему дугу, уступил кресло.
— Садитесь.
Афанасий сел. В наушниках затрещало, но голос оператора сопровождения российской пограничной службы был слышен хорошо:
— «Б-2» серии тридцать, идёт на скорости девятьсот двадцать, приближается на семнадцать часов. Расстояние семьдесят.
Афанасий повернулся к командиру самолёта.
— У нас есть в хвосте локатор?
— Нет, только носовой, вот экран.
— Этот я вижу. Но если «Стелс» подходит к нам на семнадцать часов в правую скулу, мы его не увидим, так?
— Если он подойдёт на дальность меньше пяти километров — можем увидеть, у нас стоит новенькая АФАР.
— Интересно, как его разглядели с земли?
— Существуют особые методы локации, наши загоризонтные «Воронежи» ловят даже инверсионные следы от двигателей самолётов и прослеживают инфракрасное излучение сопел ракет и самолётных двигателей.
— Понятно. Земля, я «сто седьмой», где сейчас «Стелс»?
— В двадцати километрах от вас, — ответили Пахомову незамедлительно. — Скорость сближения двести сорок, ждите через пять минут.
— Какого дьявола ему надо? — повторил вопрос Афанасия чей-то голос.
Он оглянулся.
В кабину лётчиков заглядывал Дохлый.
Афанасий прижал палец к губам, ограничивая свободу общения сержанта.
— Костя, «Б-2», по-моему, не имеет пусковых контейнеров для ракет класса «воздух-воздух», только бомбы и ракеты «воздух-земля».
— Зато у него есть пушка. К тому же в наши времена можно устанавливать на борт любые модули. У нас же стоит только «стрела».
— Как он вообще долетел до этого района? — заметил Дохлый. — Отсюда же до ближайшего аэродрома на Аляске почти три тысячи километров.
— Он без дозаправки может летать на дальность около двенадцати тысяч километров, — сказал штурман.
— Значит, его подняли специально? Увидели, что мы крутимся надо льдами, и запустили к нам?
— Чёрт его знает.
— Внимание! — произнёс Афанасий, выждав четыре минуты. — Слушать мои команды! Будьте готовы к отражению ракетной атаки! Ответный огонь — по команде «Пуск»!
— Доложить бы надо… — покосился на командира самолёта второй пилот.
— Мы имеем карт-бланш на любое адекватное обстановке действие. Ответственность лежит на мне.
— Просто хотелось бы уточнить…
— Отставить базар! Слушать мои приказы! Костя, самолёт практически рядом, где он на экране?
Командир корабля, наблюдавший за экраном локатора, неуверенно ткнул пальцем в едва заметную жёлтую точку, то появлявшуюся рядом с красной звездой самолёта, то пропадавшую.
— По-моему, это он.
— Расстояние?
— Километр… нет, меньше, он идёт на сближение.
— Приготовьте к пуску левый контейнер ЗРК!
Пилот включил механизм, открывающий люк в хвостовом отсеке самолёта.
В отсек ворвался гул двигателей и свист рассекаемого створкой люка воздуха.
— К пуску готов, — доложил Костя.
— Похоже, он пристраивается нам в хвост, — озабоченно сказал второй пилот. — Или нет… маневрирует…
— Он выходит под нас! — заявил штурман.
— Зачем? — удивился Афанасий.
— Не знаю… видите совмещение? Если бы он был над нами, мы бы его не увидели.
— Можем мы связаться с пилотом?
— Попробуем.
Минута прошла в попытках связи с бомбардировщиком, но пилот «Б-2» не ответил на вызовы, хотя волну международного радиообмена наверняка слышал.
— Телекамера нужна… с хорошим разрешением, — сказал Дохлый, не проявляя никакого беспокойства. — В пузе самолёта. Да и в хвосте тоже.
Афанасий мысленно согласился с ним. Обычные гражданские и грузовые «Илы» не нуждались в круговом обзоре, но их самолёт нёс уж очень специфическую нагрузку.
Внезапно перед глазами всё поплыло…