Джеймс Боллард
Обрывки полуденных разговоров на миллионных улицах:
– …Очень жаль, но здесь Западные Миллионные, а вам нужна Восточная 9 775 335-я…
–…Доллар пять центов за кубический фут? Скорее продавайте!..
– …Садитесь на Западный экспресс, до 495-й авеню, дам пересядете на Красную линию и подниметесь на тысячу уровней – к Плаза-терминал. Оттуда пешком, на юг, до угла 568-й авеню и 422-й улицы…
– …Нет, вы только послушайте: «МАССОВЫЙ ПОБЕГ ПОДЖИГАТЕЛЕЙ! ПОЖАРНАЯ ПОЛИЦИЯ ОЦЕПИЛА ОКРУГ БЭЙ!»
– …Потрясающий счетчик. Чувствительность по окиси углерода до 0, 005%. Обошелся мне в триста долларов.
– …Видели новый городской экспресс? Три тысячи уровней всего за десять минут!
– …Девяносто центов за фут? Покупайте!
– Итак, вы продолжаете утверждать, будто эта идея посетила вас во сне? – отрывисто прозвучал голос сержанта.– А вы уверены, что вам никто ее не подсказал?
– Уверен, – ответил М. Желтый луч прожектора бил ему прямо в лицо. Зажмурившись от нестерпимого блеска, он терпеливо ждал, когда сержант дойдет до своего стола, постучит по краю костяшками пальцев и снова вернется к нему.
– Вы обсуждали эти идеи с друзьями?
– Только первую, – пояснил М.– О возможности полета.
– Но, по вашим же словам, вторая куда важнее. Зачем было ее скрывать?
М. замялся. Внизу на улице у вагона надземки соскочила штанга и звонко ударилась об эстакаду.
– Я боялся, что меня не поймут.
– Иными словами, боялись, что вас сочтут психом? – ухмыльнулся сержант.
М. беспокойно заерзал на стуле. От сиденья до пола было не больше пятнадцати сантиметров, и ему начинало казаться, что вместо ног у него раскаленные резиновые отливки. За три часа допроса он почти утратил способность к логическому мышлению.
– Вторая идея была довольно абстрактной. Я был не в состоянии описать ее словами.
Сержант кивнул:
– Рад слышать, что вы сами в этом признаетесь.
Он уселся на стол, молча разглядывая М., затем встал и снова подошел вплотную.
– Послушайте-ка, что я вам скажу, – доверительно начал он.– Мы уже и так засиделись. Вы что, и впрямь верите, что в ваших идеях есть хоть капля здравого мысла?
М. поднял голову:
– А разве нет?
Сержант повернулся к врачу, сидевшему в темном углу:
– Мы попусту теряем время. Я передаю его психиатрам. Картина вам ясна, доктор?
Врач молча уставился на свои руки. В течение всего допроса он с брезгливым видом не проронил ни слова, как будто ему претили грубые манеры сержанта.
– Мне надо уточнить кое-какие детали. Оставьте нас вдвоем на полчасика.
После ухода сержанта врач сел на его место и повернулся к окну, прислушиваясь к завыванию воздуха снаружи в вентиляционной шахте. Над крышами кое-где еще горели фонари, а по узкому мостику, перекинутому через улицу, прохаживался полицейский: гулкое эхо его шагов далеко разносилось в вечерней тишине.
М. сидел, зажав руки между коленями и пытаясь вернуть чувствительность занемевшим ногам.
После долгого молчания психиатр отвернулся от окна и посмотрел на протокол.
Имя Франц М.
фамилия —
Возраст 20 лет
Род занятий студент
Адрес округ КНИ, уровень 549-7705-45,
Западная 3 599 719-я улица
(местный житель)
Обвинение бродяжничество
– Расскажите еще раз про свой сон, – попросил врач, глядя Францу в лицо и рассеянно сгибая в руках металлическую линейку.
– По-моему, вы все слышали, – ответил М.
– Со всеми деталями.
М. с трудом повернулся к нему:
– Я уже не слишком хорошо их помню.
Врач зевнул. М. помолчал и затем чуть ли не в двадцатый раз принялся рассказывать.
– Я висел в воздухе над плоским открытым пространством, вроде как над гигантской ареной стадиона, и глядел вниз, тихонько скользя вперед с распростертыми руками.
– Постойте, – прервал его врач, – а может быть, вам снилось, что вы плывете?
– Нет, я не плыл, в этом я вполне уверен, – ответил М.– Со всех сторон меня окружала пустота. Это самое важное в моем сне. Вокруг не было стен. Только пустота. Вот и все, что я помню.
Врач провел пальцем по краю линейки.
– Ну а потом?
– Это все. После этого сна у меня возникла идея летательного аппарата. Один из моих друзей помог мне изготовить модель.
Врач небрежным движением скомкал протокол и бросил его в корзину.
– Не мели чепухи, Франц, – увещевал его Грегсон. Они стояли в очереди у стойки кафетерия химического факультета.– Это противоречит законам гидродинамики. Откуда возьмется поддерживающая сила?
– Представь себе обтянутую материей раму метра три в поперечине, вроде жесткого крыла большого вентилятора. Или что-то вроде передвижной стенки со скобами для рук. Что будет, если, держась за скобы, прыгнуть с верхнего яруса стадиона «Колизей»?
– Дыра в полу.
– А серьезно?
– Если плоскость будет достаточно велика и рама не развалится на куски, то ты сможешь соскользнуть вниз наподобие бумажного голубя.
– Вот именно. Это называется «планировать». Вдоль улицы на высоте тридцатого этажа прогромыхал городской экспресс. В кафетерии задребезжала посуда. Франц молчал, пока они не уселись за свободный столик. О еде он забыл.
– Теперь представь, что к этому крылу прикреплена двигательная установка, например, вентилятор на батарейках или ракета вроде тех, что разгоняют Спальный экспресс. Допустим, тяга уравновесит падение. Что тогда?
Грегсон задумчиво пожал плечами.
– Если тебе удастся управлять этой штукой, тогда она… как это слово?.. ты еще несколько раз его повторил?
– Тогда она полетит.
– В сущности, с точки зрения науки, Мэтисон, в вашей машине нет ничего хитрого. Элементарное приложение на практике принципа Вентури, – рассуждал профессор физики Сэнгер, входя вместе с Францем в библиотеку.– Но только какой в этом прок? Цирковая трапеция позволяет выполнить подобный трюк столь же успешно и с меньшим риском. Для начала попробуйте представить, какой огромный пустырь потребуется для испытаний. Не думаю, чтобы Транспортное управление пришло в восторг от этой идеи.
– Я понимаю, что в условиях города от нее мало проку, но на большом открытом пространстве ей можно будет отыскать применение.
– Пусть так. Обратитесь, не мешкая, в дирекцию стадиона «Арена-гарден» на 347-м уровне. Там это может иметь успех.
– Боюсь только, что стадион окажется недостаточно велик, – вежливо улыбнулся Франц.– Я имел в виду совершенно пустое пространство. Свободное по всем трем измерениям.
– Свободное пространство? – Сангер удивленно поглядел на Франца.– Разве вы не слышите, как в самом слове скрыто внутреннее противоречие? Пространство – это доллары за кубический фут…– Профессор задумчиво потер кончик носа.– Вы уже принялись ее строить?
– Нет еще, – ответил Франц.
– В таком случае я советую оставить эту затею. Помните, Мэтисон, что наука призвана хранить имеющиеся знания, систематизировать и заново интерпретировать прошлые открытия, а не гоняться за бредовыми фантазиями, устремленными в будущее.
Сэнгер дружелюбно кивнул Францу и скрылся за пыльными стеллажами.
Грегсон ждал на ступеньках у входа в библиотеку.
– Ну как? – спросил он.
– Я предлагаю провести эксперимент сегодня же, – ответил Франц.– Давай сачканем с фармакологии. Сегодня текст № 5. Эти лекции Флеминга я уже наизусть знаю. Я попрошу у доктора МакГи два пропуска на стадион.
Они вышли из библиотеки и зашагали по узкой, плохо освещенной аллее, огибавшей сзади новый лабораторный корпус инженерно-строительного факультета. Архитектура и строительство – на эти две специальности приходилось почти три четверти всех студентов университета, тогда как в чистую науку шли какие-то жалкие два процента. Вот почему физическая и химическая библиотеки ютились в старых, обреченных на слом зданиях барачного типа из оцинкованного железа, в которых прежде размещался ликвидированный ныне философский факультет.
Аллея вывела их на университетский двор, и они начали подъем по железной лестнице на следующий уровень. На полпути полицейский из пожарной охраны наскоро проверил их детектором на окись углерода и, махнув рукой, пропустил наверх.
– А что думает по этому поводу Сэнгер? – спросил Грегсон, когда они вышли наконец на 637-ю улицу и направились к остановке пригородных лифтов.
– Этот думать не умеет, – ответил Франц.– Он даже не понял, о чем я говорю.
– Боюсь, что я с ним в одной компании, – кисло усмехнулся Грегсон.
Франц купил в автомате билет и встал на посадочную платформу с указателем «вниз». Сверху раздались звонки, и на платформу медленно опустился лифт. Франц обернулся:
– Потерпи до вечера – увидишь своими глазами.
У входа в «Колизей» администратор отметил их пропуска.
– А, студенты? Проходите. А это у вас что? – Он указал на длинный сверток, который они несли вдвоем.
– Это прибор, который измеряет скорость потоков воздуха, – ответил Франц.
Администратор что-то пробурчал и открыл турникет.
В самом центре пустой арены Франц распаковал сверток, и вдвоем они быстро собрали модель. К узкому решетчатому фюзеляжу сверху были прикреплены широкие крылья, сделанные из бумаги на проволочном каркасе, похожие на лопасти вентилятора, и высоко задранный хвост.
Франц поднял модель над головой и запустил ее вверх. Она плавно пролетела метров шесть и опустилась на ковер из опилок.
– Планирует вроде бы устойчиво, – проговорил Франц, – теперь попробуем на буксире.
Он вытащил из кармана моток бечезки и привязал один конец к носу модели. Когда молодые люди побежали, модель грациозно взмыла в воздух и полетела за ними метрах в трех над ареной.
– А теперь попробуем с ракетами, – сказал Франц. Он расправил крылья и хвост и вложил в проволочный кронштейн на крыле три пиротехнические ракеты.
Диаметр арены был сто двадцать метров, высота – семьдесят пять; они отнесли модель к самому дальнему краю, и Франц поджег фитиль. Модель медленно поднялась на полметра и заскользила вперед, покачивая крыльями и оставляя за собой ярко окрашенную струю дыма. Внезапно вспыхнуло яркое пламя. Модель круто взлетела к потолку, где на мгновенье зависла, затем стукнулась об осветительный плафон и рухнула вниз на опилки.
Подбежав к месту ее падения, Франц и Грегсон принялись затаптывать тлеющие искорки.
– Франц! Это невероятно! Эта штука летает! – кричал Грегсон.
Франц отпихнул ногой покоробленный фюзеляж.
– Кто в этом сомневался? – раздраженно буркнул он.– Но как сказал Сэнгер, что в этом проку?
– Какой еще прок тебе нужен? Она летает! Разве этого мало?
– Мало. Мне нужен большой аппарат, который смог бы поднять меня в воздух.
– Франц, остановись! Одумайся! Где ты будешь на нем летать?
– Почем я знаю? – огрызнулся Франц.– Но где-то же должно быть такое место?
С другого конца стадиона к ним с огнетушителями бежали администратор и два сторожа.
– Слушай, ты спрятал спички? – торопливо спросил Франц.– Если нас примут за поджигателей, нам не миновать суда Линча.
Три дня спустя Франц поднялся на лифте на сто пятьдесят уровней и зашел в окружную контору по продаже недвижимости.
– Большая «расчистка» есть в соседнем секторе, – сказал ему один из клерков.– Не знаю, подойдет ли она вам. Шестьдесят кварталов на двадцать уровней.
– А крупнее ничего нет?
– Крупнее?! – Клерк удивленно уставился на Франца.– Что вам, собственно, нужно? «Расчистка» или легкий приступ агорафобии?
Франц полистал карты, лежащие на стойке:
– Мне нужна длинная «расчистка». Пустырь длиною в двести или триста кварталов.
Клерк покачал головой и вернулся к своим занятиям.
– Разве вас не учили основам градостроительства? Город этого не выдержит. Сто кварталов – это предел.
Франц поблагодарил и вышел.
За два часа он добрался южным экспрессом до соседнего сектора. На пересадочной станции он сошел и прошел пешком метров триста до конца уровня.
Это была обветшавшая, но еще оживленная торговая магистраль, пересекающая насквозь пятнадцатикилометровый Промышленный куб: по обеим сторонам первые этажи были заняты магазинчиками готового платья и мелкими конторами. Внезапно улица обрывалась. Далее царил хаос покореженного металла и бетона. Вдоль края обрыва были установлены стальные перила. Франц заглянул в огромную пещеру километров пять длиной, полтора шириной и метров четыреста глубиной; тысячи инженеров и рабочих были заняты расчисткой сотовой структуры Города.
Глубоко внизу сновали бесчисленные грузовики и вагонетки, увозя строительный мусор и обломки; вверх поднимались клубы пыли, ярко высвеченные прожекторами. Послышалась серия взрывов, и вся левая стена, словно отрезанная ножом, рухнула вниз, обнажив пятнадцать уровней.
Францу и прежде доводилось видеть крупные «расчистки». Десять лет назад его родители погибли в печально знаменитом завале в округе КУА; три несущих пилона не выдержали нагрузки, и двести уровней рухнули вниз на три тысячи метров, раздавив полмиллиона жителей, словно мух, забравшихся в концертино. Однако сейчас его воображение было сковано и ошеломлено зрелищем этой бескрайней пустоты.
Слева и справа от него над бездной, словно террасы, выступали уцелевшие перекрытия; они были густо облеплены людьми, которые, притихнув, смотрели вниз.
– Говорят, здесь будет парк, – с надеждой в голосе проговорил стоявший рядом с Францем старик.– Я даже слышал, будто им, может быть, удастся заполучить настоящее дерево. Подумать только! Единственное дерево на весь округ…
Мужчина в поношенном свитере сплюнул вниз.
– Каждый раз одни и те же посулы. По доллару за фут, вот и все обещания.
Какая-то женщина начала нервно всхлипывать. Двое стоявших рядом мужчин попытались увести ее, но она забилась в истерике, и пожарный охранник грубо оттащил ее прочь.
– Дурочка, – хмыкнул человек в поношенном свитере.– Должно быть, жила где-то здесь. Выставили ее на улицу и дали компенсацию девяносто центов за фут. Она еще не знает, что ей придется выкупать свой объем по доллару десять центов. Поговаривают, что только за право стоять здесь с нас будут сдирать по пять центов в час.
Франц простоял у перил около двух часов, потом купил у разносчика открытку с видом «расчистки» и направился назад.
Прежде чем вернуться в студенческое общежитие, он заглянул к Грегсонам. Те жили на 985-й авеню в районе Западных миллионных улиц в трехкомнатной квартирке на самом верхнем этаже. Франц частенько заходил сюда после гибели их родителей, но мать Грегсона все еще относилась к нему со смешанным чувством жалости и подозрительности. Она встретила его обычной приветливой улыбкой, но Франц заметил, как она бросила острый взгляд на сигнализатор пожарной опасности, висевший в передней.
Грегсон в своей комнате деловито вырезал из бумаги какие-то замысловатые фигуры и наклеивал их на шаткую конструкцию, отдаленно напоминавшую модель Франца.
– Привет, Франц! Ну, как она выглядит?
– Впечатляющее зрелище, и все же это всего-навсего «расчистка».
– Как ты думаешь, ее можно будет там испытать? – Грегсон указал на свою недостроенную модель.
– Вполне.
Франц сел на кровать, поднял валявшегося на полу бумажного голубя и запустил его из окна. Голубь скользнул над улицей по широкой ленивой спирали и исчез в открытой пасти вентиляционного колодца.
– А когда ты начнешь строить вторую модель? – спросил Грегсон.
– Никогда.
– Но почему? – удивленно поглядел на него Грегсон.– Ты же подтвердил свою теорию.
– Мне нужно совсем другое.
– Я тебя не понимаю, Франц. Чего ты ищешь?
– Свободное пространство.
– Как это – свободное?
– Во всех смыслах. От стен и от денег.
Грегсон печально покачал головой и принялся вырезать очередную фигуру. Франц встал:
– Послушай, возьмем, к примеру, твою комнату. Ее размеры – 6 х 4, 5 х 3. Увеличим ее неограниченно по всем направлениям. Что получится?