– Сссукин сын…
В правом ухе как будто взорвалась граната. Голова мотнулась от удара, потерявший управление бронекар вильнул влево, накренился. Мартин ударился виском о шкафчик, чуть не вылетев из кресла. Вскрикнула Мадина, ее тоже швырнуло на стенку. Покатилась по пульту, выпав из специального углубления, кружка из-под кофе.
Морщась, Мартин попытался выпрямиться и оценить обстановку. Натужно урчат моторы, мир за лобовым стеклом неподвижен и перекошен. Наклон – почти сорок пять градусов. Канава все-таки взяла свое.
Глава 19
– Вы меня сами спровоцировали! – угрюмая, с ног до головы перемазанная грязью Мадина всем весом навалилась на лопату, вдавливая лезвие в вязкую неподатливую почву. – Никогда бы не подумала, что вы способны ударить женщину! У меня только-только прошли келмацкие синяки, и тут вы меня бьете как последний келмак. Скула опять распухла, я ужасно выгляжу…
– Если б олигархи узнали, кто вы такая, вы бы сейчас выглядели еще хуже, – утешил ее Мартин.
Такой же грязный, он тоже копал, ни на секунду не останавливаясь для передышки. У него дело спорилось быстрее.
– Жаль, видеокамеры нет, – проворчал он. – Я бы снялся на память с багровым ухом.
– Хотите высудить у меня компенсацию? – сердито прищурилась Мадина.
– Да нет. Я же сказал – на память. Мне не каждый день случается получать по уху от непримиримых противников насилия.
– Это из-за вас я отступила от своих принципов. – Мадина вздохнула, со стоном нажимая на лопату. – С кем поведешься… Я первый и единственный раз в жизни ударила человека, и спровоцировали меня вы!
– У меня не было выбора. Как спасатель, я должен вытащить вас с Кадма живьем, это моя работа.
– А я не могла иначе, это вы понимаете? Раньше я обличала денорских олигархов на митингах, в сети, в телеинтервью, но никогда не встречалась с ними лицом к лицу. Вчера мне представилась возможность бросить в их кровожадные морды все, что я думаю, и тут вклинились вы. Спасатель! – она передразнила его интонацию. – Вы же такой крутой, неужели вы их испугались?
– Я один, а их много. И у каждого из них боевая подготовка на том же уровне, как у меня. Это во-первых. А во-вторых, я с ними не ссорился.
– Да вы просто-напросто конформист! – Мадина презрительно тряхнула головой.
– Живой конформист, – буркнул Мартин.
Некоторое время они трудились молча, остервенело вонзая лопаты в землю и швыряя в канаву осклизлые комья. Как будто соревновались. Потом Мадина выпрямилась, убрала за ухо упавшую на лоб мокрую прядь, глянула на свои ладони и прошептала:
– Ну вот, кровавые мозоли… Выкапываем машину лопатами, как первобытные люди! Неужели другого способа нет? Сотимара, что делают в Чадоре, если машина вот так застряла? – она повернулась к фаянийцу.
Сотимару, как больного, от земляных работ освободили. Он сидел возле гребня, примостившись на каменном выступе. Вчера вечером и сегодня утром ему давали отвар из ивьяпа, сыпь после этого почти исчезла, температура понизилась до тридцати семи. Его немного знобило, он зябко кутался в легкий шелковый плащ.
– Запрягают кулума, показывают ему кусок сахара, и он вытаскивает машину из кювета, – откликнулся Сотимара. – На всех наших автомобилях приделаны по бокам специальные скобы для упряжи.
– Гениально! – оценил Мартин. – Жаль, у нас нет кулума…
С неба, затянутого от края до края творожистой облачной массой, опять начало капать. Дождь зарядил с вечера, из-за чего почва раскисла, и бронекар увяз еще глубже. В Чернаре ночью творилось что-то неладное: с юга доносились странные завывания и треск, земля несколько раз содрогнулась. Мартин предположил, что эти явления как-то связаны с X-объектом, на который наткнулись они с Мадиной.
– Не руки, а сплошной волдырь, – она измученно оперлась о лопату.
– Я же советовал вам надеть перчатки.
– В Келму ваши советы!
Мартин не стал огрызаться. Близились сумерки, он хотел освободить бронекар до наступления темноты. Сейчас машину подпирал домкрат. Три сдвоенных левых колеса стояли на свежей насыпи, четвертое, переднее, все еще висело над пустотой. По ту сторону канавы, на расчищенном от воронкообразных растений участке, Мартин раз за разом вгонял лопату в землю, и насыпь росла. Землю пронизывали корни, в ней шевелились составленные из блестящих сегментов личинки, недовольные переселением. Еще чуть-чуть – и можно будет убирать домкрат.
– Паад! – позвал Сотимара. – Паад! Ее что-то слишком долго нет!
– Кого нет?
– Госпожи Милаус.
– Какого черта?
– Боюсь, это я виноват. Она присела отдохнуть рядом со мной, а я случайно расстроил ее разговором, и она ушла за скалу, – придерживая у горла складки плаща, фаяниец компульсивно моргал. Похоже, у него опять подскочила температура. – Я не знал, что эта вполне пристойная тема будет ей неприятна.
– Какая еще тема?
– Реинкарнация. Мне пришло в голову, что «видения смерти» – это картины наших прежних смертей, и в магических снах мы видим эпизоды из наших прошлых жизней. Я сказал ей об этом. Госпожа Милаус вдруг заволновалась, расплакалась и начала ругаться… как она обычно ругается, сказала, что все это ерунда, что она в это не верит, потом вскочила и ушла. Я не хотел ее расстроить…
– Ясно, – воткнув лопату в землю, процедил Мартин.
Копая, он машинально фиксировал окружающие звуки – на предмет опасности, – но к их разговору не прислушивался. Он был до мозга костей реалист, мистика его не интересовала.
– Сотимара, идите в машину. Не беспокойтесь, я найду ее. Дверцу я запру. Если что, вы сможете открыть изнутри, но лучше не открывайте. Чтоб еще и вас искать не пришлось… Если появятся дикари, наплюйте на них – в бронекаре вы как в крепости. Если появятся другие инопланетяне, скажите им, что вы вместе с Паадом. Это если я задержусь… И выпейте свой отвар.
Забросив лопаты в кабину, он захлопнул дверцу. Оружие при нем – меч, гранаты, пистолет в кобуре. Обогнув скалу, Мартин огляделся. На раскисшей земле отпечатались следы келмацких сапожек с подковами на каблучках, но дальше, среди высокой намокшей травы, они терялись. Ага, вот здесь кто-то прошел, трава примята… Высматривая малейшие зацепки, Мартин двигался по следу; внезапно каменные гребни впереди расступились, и открылось ничем не загроможденное пространство – лиловато-зеленая равнина, рассеченная поперек широкой бурой полосой, плавно заворачивающей на север. Купеческий тракт. Оказывается, до него гораздо ближе, чем Мартин предполагал. На севере, у горизонта, еле намечались какие-то полупрозрачные контуры. Это уже Канамор, почти невидимый из-за дождя и тумана. А Мадины нигде нет.
– Мадина! – выйдя на равнину, во всю глотку заорал Мартин.
Дождь поглотил эхо.
– Мадина!
– Я здесь! – донеслось откуда-то сбоку, из-за гребней.
Почему-то Мадина ответила по-чадорийски, а не на импере… Непонятно. Он замер, определяя направление, потом вытащил пистолет и двинулся в ту сторону.
Гребни кое-где смыкались друг с другом – каменный лабиринт с несметным множеством тупиков. Мартин перемещался бесшумно, держа палец на спусковом крючке. Вокруг тихо шелестел теплый дождь.
– Я здесь!
Определенно, ее голос. Совсем близко. Он начал огибать серый с кварцевыми прожилками гребень, похожий на задремавшего кулума.
– Стой!
Другой голос, мужской. Он прозвучал сверху. Мартин отпрыгнул в сторону.
– Стой! – новый окрик по-чадорийски. – Не шевелись или мы убьем твою женщину! Брось оружие! Эй, сука, скажи ему!
– Мартин, они меня убьют! – крикнула Мадина. – А-а…
– Мой парень перережет ей глотку, – сообщил мужской голос. – Стой на месте, оружие на землю!
Говорили сверху. С гребня. Мартин не спешил выполнять требование. Мадина опять сдавленно закричала.
– Иди налево, к серому камню, или мы ее прирежем! Наверх не смотри!
Мартин не спеша двинулся в указанном направлении. Что-то шлепнулось на землю у его ног, в ноздри ударил густой обжигающий аромат. Наркотическая бомба. А он без респиратора… От брошенного в голову камня он все-таки успел уклониться, но наркотик уже подействовал, его реакция замедлилась, и второй камень попал в цель.
Он оценивал обстановку, глядя из-под еле приоткрытых век: деревянная комната, освещенная тусклой масляной лампой, за дверным проемом – еще одна комната, смежная, там свет поярче. Маленькие окошки-бойницы затянуты грязной марлей, снаружи – чернота. Пока он был в отключке, наступила ночь. В соседней комнате звучала чадорийская речь: ругань, похвальба, визгливый женский смех. Там шла пьянка. Мартин лежал на замусоренном полу, на запястьях и щиколотках – стальные оковы отнюдь не кадмийского производства. Вероятно, бандиты приобрели их в Эгтемеосе. Плохо. Если б его просто связали, он бы в два счета освободился… Сапоги, безрукавка, меч и пояс с кобурой исчезли. Шорты остались на нем. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он открыл глаза пошире и осмотрелся. Чуть поодаль лежала Мадина, полностью обнаженная, руки связаны. Лица не видно. Время от времени она вздрагивала всем телом. По крайней мере живая. Пол заплеван и замусорен: объедки, обрывки газет, окровавленные бинты, треснувший стеклянный корпус для масляной лампы, какое-то застиранное тряпье. Видимо, хозяевам этой берлоги не приходило в голову, что помойку можно бы устроить и снаружи. Вдоль стен громоздились испачканные мешки, стояли штабелем грязные деревянные ящики. Склад. Мадина тихо застонала.
– Мадина, – тихо позвал Мартин, – вы меня слышите?
Она не ответила.
– Если слышите, отзовитесь.
Стараясь не шуметь, он передвинулся к ней поближе.
– Мадина?
Она рывком повернулась в его сторону. Опухшее от слез лицо с отеками под глазами, на горле – засохшая кровь и два поперечных пореза.
– Простите меня, – прошептала Мадина. – Это я виновата. Жизнь кончена, если я сделала что-то плохое – я за все ответила. А других жизней нет и не будет. То, что приснилось мне в Канаморе, никогда не было правдой! Сотимара говорит ерунду. Я живу только один раз и не могу отвечать за прошлое, которого я не помню!
– Тихо, – шикнул Мартин. – Самое время сейчас разводить философию… Видите вон тот ржавый гвоздь?
– Да…
– Подтолкните его ко мне.
– Как? Я же связана!
– Тогда подвиньтесь.
После нескольких жалких попыток Мадина все-таки сумела отползти в сторону. Мартин передвинулся на ее место, извернувшись, нашарил скованными за спиной руками гвоздь. Теперь надо с его помощью открыть замок наручников. Придется повозиться, но Мартин когда-то специально этому учился. Лишь бы не помешали.
– Что это за шайка?
– Ублюдки из Чадоры… – Мадина содрогнулась. – Хуже келмаков… Они торгуют с каннибалами: продают им людей в обмен на чернарийские наркотики. Еще грабежом занимаются, у них тут вроде базы. Нас тоже хотят продать. Знаете, что они со мной делали, пока вы были без сознания?.. А эти их суки смотрели и хохотали…
– Сколько их?
– Трое мужчин и две шлюхи. Это не все, еще трое утром ушли в Чернару за товаром. Скоро должны вернуться. Мартин, меня никогда так не унижали, даже в Келме…
– Когда я избавлюсь от наручников, я убью их.
– Нет… – помотав головой, прерывистым от спазмов голосом возразила Мадина. – Убивать никого не надо. Даже таких людей нельзя убивать, я всю жизнь против этого боролась… Как вы освободитесь от наручников?
– Это мое ноу-хау.
– Это же невозможно…
– Мадина, заткнитесь, пожалуйста, – неловко вертя в пальцах гвоздь, прошипел Мартин. – Я уже бывал в таких ситуациях. Шансы есть. Я не брошу ни вас, ни Сотимару. А ваша задача – молча ждать и не подставляться.
Мадина опустила голову на грязный пол, прикрыла глаза. Она по-прежнему периодически вздрагивала. Почти до вывиха изогнув правую кисть, Мартин сумел совместить острие гвоздя с отверстием замка. Давненько он не тренировался, а стоило бы… Хлопнула дверь. Новоприбывших приветствовал хор пьяных голосов. Говорили по-чадорийски, но на жаргоне, которого Мартин не знал. Понятных слов раз, два и обчелся.
– …Еще телку притащили! – пронзительно взвизгнула женщина. – Ай да парни! (Непонятная фраза.) Одна тут уже есть, ее уже…!
– А эта помоложе! – мужской голос. – Сымай с ее все, посмотрим!
Смех.
«Все вы трупы, ребята, – со злостью подумал Мартин. – Дайте мне только немного времени».
– Чего она, дохлая?
– Тепленькая, дышит. Пусть в себя придет. Тащи ее к тем двум пока, а мы выпьем.
Не выпуская гвоздь, Мартин закрыл глаза и расслабил мышцы. Шаги. Звук упавшего на пол тела. Потом его пнули в бок, и кто-то сказал:
– Здоровый, а до сих пор не шевелится.
– А здоровые они все такие, когда хорошо получат, – отозвался другой голос. – Девку-то где нашли?
– В Чернаре. Валялась, как неживая. Э, девка, ты там еще не сдохла?
– Не сдохла, – засмеялся второй. – Полежи тут, мы пока выпьем, разогреемся. Та-акая телка…
Шаги удаляются. Немного выждав, Мартин открыл глаза. Она лежала у стены, около штабеля ящиков. Без сознания. Совсем девочка, вряд ли ей больше двадцати. Светлая кожа, изящно вылепленные скулы, короткий ежик блестящих черных волос, небольшая крепкая грудь с коричневыми сосками. Мартин осторожно принял полусидячее положение и опять приступил к манипуляциям с гвоздем. За работу. Освободившись от оков, он спасет от дальнейших надругательств и Мадину, и эту девочку.
– Бедный ребенок, ее тоже изнасилуют, – жалобно вздохнула Мадина.
– Замолчите, – шепнул Мартин. – Не привлекайте их внимание, а то я не успею.
Тихий звук справа. Он покосился в ту сторону: девчонка, перекатившись, сменила местоположение. Так она не в обмороке… На секунду их взгляды встретились. Глаза у нее были миндалевидные, серо-голубые, обведенные серебристыми контурами. Мартин подбадривающе кивнул ей. Девчонка вновь ловко перекатилась и оказалась рядом с треснувшей стекляшкой для масляной лампы. Развернулась спиной к стекляшке. Негромкий хруст. В смежной комнате, где шла попойка, шума не услыхали.
Мартин ухмыльнулся: все складывается не так паршиво, как началось. Если девочка успеет перетереть свои веревки раньше, чем он управится с наручниками, она ему поможет – а уж он положит всю перепившуюся банду за полторы-две минуты. Лишь бы за это время ничего не случилось с машиной и Сотимарой.
Девушка рывком освободила руки, на запястьях у нее кровоточили свежие порезы. Шаги. Она вновь спрятала руки за спину. В проеме возник длинноволосый лощеный парень с золотыми цепочками в ушах, свисающими почти до плеч, одетый грязновато, но с претензией на шик.
– А тут уже все проснулись… – протянул он, оглядев складское помещение.
Мартин изобразил тупую гримасу: он едва очнулся, мается головной болью и не соображает, где находится. Голова после удара и наркотика действительно побаливала. Мадина испуганно сжалась. Скользнув по ним незаинтересованным взглядом, бандит с пьяной усмешкой присел около девушки.
– Какие серебряные глазки… Не будь недотрогой. Все равно в Чернаре тебя скушают, а сейчас мы с тобой получим удовольствие. Так, как я это понимаю…
Она ударила с двух сторон, по вискам. Мартин оценил быстроту смазанного движения. Обшарив карманы бесчувственного бандита, девчонка вытащила револьвер и нож, вскочила на ноги и бросилась к дверному проему. Мартин видел ее стройный силуэт со спины: метнув в кого-то нож, она двумя руками подняла большой чадорийский револьвер, прогремело четыре выстрела подряд. Потом раздался истошный женский визг на два голоса, а девчонка коротко рассмеялась.
– Мартин, сделайте что-нибудь! – простонала рядом Мадина.
– А я делаю! – огрызнулся Мартин. – Не мешайте.
Ему только что удалось надежно загнать чертов гвоздь в отверстие замка, и теперь он, рискуя растянуть сухожилия, старался повернуть его под нужным углом.
– Она же людей убивает, остановите ее!
Щелчок. Левый браслет раскрылся, одна рука свободна. Не теряя времени, Мартин сунул гвоздь в замок правого браслета.
– Еще немного, и я вас развяжу, – попытался он успокоить Мадину.
Грохот падающей мебели, звон стекла. Потом приятный девичий голос по-чадорийски спросил: