– Рассказ аббата о Приорате может оказаться правдой? – скептически отозвался доктор. – Я ведь предупреждал! Настолько оперативно передать сведения в берлинскую газету, которая выносит статью на первую полосу, да еще печатает незнамо откуда взявшиеся портреты членов банды... Тут нужна нешуточная организация и влиятельные люди, способные оповестить о нас всю страну, от Лотарингии до Кенигсберга и от Гамбурга до Пассау. Охота началась, господа. Никогда не чувствовали себя лисами во время гона? Тогда ощутите всю прелесть момента. Полиции я не опасаюсь: если дело взял в свои хлипкие ручонки Киссенбарт, мы уедем в Америку без особых сложностей. Бояться надо умалишенных, состоящих в одном заговоре с отцом Теодором. Эти джентльмены будут настойчивы и упорны, как всякие фанатики. И если германский сыск остановит французская граница, то друзья его высокопреподобия имеют все возможности действовать в любом государстве. От Японии до Канады.
– Так или иначе, высчитать наш путь нетрудно, – вмешался Тимоти. – Как полицейским, так и этим... приоратцам, если таковые существуют. Дорога одна – Рейн. Искать будут в гаванях и на вокзалах. Придется менять раскраску, будто хамелеонам.
– То есть? – поинтересовался Джералд.
– То и есть. Противника надо удивить необычностью ходов. По мнению любого полисмена, благородный человек, лорд, одевается, как и пристало лордам. Как ты, Джерри. Сюртук, жилетка, полосатые брюки, дорогие начищенные туфли. Цепочка золотая на брюхе, цилиндр твой дурацкий... Еще пенсне надень или монокль.
– И что ты предлагаешь? – изумился лорд Вулси. – Переодеться? Во что?
– Для начала – сбривай бакенбарды. Попросим капитана остановиться где-нибудь за десяток миль до Страсбурга, отправим Ойгена за одежкой попроще. Робер, не брейся сегодня – борода у тебя растет быстро, даже по знаменитому методу мсье Бертильона не сразу опознают. Доктор и Ойген остаются при своем – они в разыскиваемых не числятся. А для себя я что-нибудь придумаю.
«Карл Великий» вдруг начал резко замедлять ход, машина снижала обороты. Джералд встревоженно прислушался – в каюту доносился голос господина Пфеффера. Капитан весьма неизящно сквернословил на родном языке.
– Быстро наверх, – скомандовал Тимоти. – Что-то случилось.
Концессионеры повыскакивали на палубу, как горох из лукошка. Сразу стало понятно, что катер вышел на главную водную дорогу Германии и устье Ягста осталось далеко позади. Рейн в этих местах был особенно широк, не менее полной английской мили от берега до берега. В отдалении коптил небеса большой колесный пароход, перевозивший пассажиров на юг, ползла цепочка из трех груженных углем деревянных барж, влекомых вишнево-красным буксиром. На просторах реки замечалось еще несколько темных пятнышек, исходящих дымками топок.
– Где беда? – Тим сунулся в рубку. Капитан метнул на американца свирепый взгляд.
– Polizeischiff! In vorne! Befehl die treibende![12] – рявкнул Пфеффер, рывком головы указывая куда-то вперед. Подал бинокль.
– Wir kann es nicht jetzt gleich machen![13] – воскликнул Джералд. – Тимоти, что там такое?
– Точно, полиция! – ответил приникший к двенадцатикратному биноклю техасец. – Три катера, кормовой вымпел белый, с черным крестом... Если верить сигнальным флажкам на мачтах, приказывают заглушить машину и дрейфовать. Господи, этого нам только недоставало!
– Чего «недоставало»? – милорд машинально схватился за карман, где лежал подаренный пистолет.
– На переднем – пулемет. Система «Максим», на стойке. Такие в последнее время устанавливаются на военных судах – новшество! А полиции довольно много – человек по десять на каждом судне. Хотелось бы знать, они нас наверняка определили? Или обыскивают каждую калошу, проплывающую вверх по реке?
– Хочешь не хочешь, придется прорываться, – быстро сказал доктор. – Иначе не спасет и личное заступничество британского короля вместе с президентом Тафтом. Капитан, мы сможем от них уйти?
– Какое – «уйти»? Куда? – брызгая слюной заорал Пфеффер. – Они быстроходнее, три вооруженных судна! Лично я – намерен выполнять приказ. Ваши трудности с полицией меня не касаются! Изрешетят к чертовой матери, такое случалось! Выйдите из рубки!
Времени на раздумья не оставалось – катера быстро шли навстречу, расстояние оценивалось меньше чем в полмили. Джералд, твердо зная, что за новое тяжелое преступление всего-навсего добавят лишние двадцать лет каторги (к уже наверняка имеющейся смертной казни), решил – терять нечего. И кивнул Тимоти, смотревшему во все глаза на милорда.
– Капитан, отойдите от штурвала, – вежливо попросил техасец господина Пфеффера, одновременно приставляя к его затылку холодный ствол револьвера. – Хотите совет? Сейчас начнутся громкие события, берите спасательный жилет и прыгайте за борт. Честное слово, мне неловко, что так обернулось...
Капитан на миг застыл, но оценив глядящие на него дула пистолетов, выхваченных Шпилером и самим лордом Вулси, отступил, шепча под нос такие словечки, что даже германоязычный доктор с трудом понимал смысл.
– Робер, Ойген – к топке! – Джералд вновь ощутил себя сподвижником Френсиса Дрейка. Только масштабы помельче. – И не высовываться! Матроса, в случае бунта, утихомирить, но не до смерти! Живо!
Вздрагивающий Монброн и абсолютно безмятежный Ойген исчезли в направлении машинного отделения, причем наследника банковского дома пришлось грубовато подталкивать в спину.
Капитан, не переставая вполголоса чертыхаться, споро завязывал ремешки на пробковом коричневом жилете. Второй раз герра Пфеффера упрашивать не пришлось – он, человек бывалый, здраво рассудил, что увешанные оружием господа могут пойти куда дальше вульгарного «насильственного захвата морского или речного судна», как обозначалось сие преступное деяние в уголовном уложении империи. А жизнь единственна и неповторима.
Неудачливый капитан решительно зашагал к фальшборту, и на мгновение его задержал Шпилер, сунув во внутренний карман куртки капитана сверток мятых ассигнаций.
– Твой аванс, Тимоти, – вымученно улыбнулся доктор, когда Пфеффер, не особо раздумывая, прыгнул в волны Рейна. – Ему пригодится больше, чем нам.
– Р-расточители! – прорычал Тим, держа штурвал. – Ладно, плевать! Джералд, как управлять этой хренью? Ты же англичанин, морская нация!
– Рычаг! Наверх, а не вниз, болван! Полный ход! Противник идет навстречу, пока они успеют развернуться... Только бы не начали стрелять сразу! Дай штурвал!
Представитель морской нации отогнал американца, куда более полезного в качестве стрелка, от небольшого рулевого колеса, выровнял «Карла Великого» и направил точно на передний полицейский катер. Если тевтоны испугаются и отвернут в сторону – прекрасно. Если нет – гарантировано столкновение, клад Нибелунгов вернется к своему тысячелетнему хранителю-Рейну, а уцелевшие концессионеры проведут остаток жизни на каторжных работах или окажутся на виселице. Замечательная перспектива для трех молодых миллионеров, провинциального доктора и разнорабочего из Австро-Венгрии! Но другого выхода уже не отыскать.
Навыки судовождения у лорда Вулси имелись – семья владела двумя океанскими яхтами, причем одна была паровой. Будучи весьма юным и интересующимся всем на свете, Джералд не раз заглядывал на мостик и постепенно учился. Капитаном, он, разумеется, не стал, но в целом имел представление об устройстве паровых судов и основных принципах управления таковыми. Предположить ранее, что данное умение, прежде использовавшееся в целях сугубо развлекательных, пригодится на ниве откровенного пиратства, милорд никак не мог – и вот тебе! Как изменчива жизнь!
– Остановиться и лечь в дрейф! – орали в трубу золотистого рупора с флагмана вражеской флотилии. – При неподчинении открываем огонь! Немедленно заглушить машину!
Тимоти показал стоявшему на носовой части полицейского корабля офицеру неприличный жест.
Катера сближались стремительно – встречная скорость была не меньше семнадцати узлов, как у хорошего океанского лайнера. Пока германцы ограничивались только грозными предупреждениями, но все до единого концессионеры знали, что жуткими словесами дело не ограничится. Полицейские Кайзеррейха тоже не дураки пострелять, особенно если дело касается поимки опасных преступников. Но черт побери, кто мог сообщить речной полиции, что беглецы скрылись именно на «Карле Великом»? Или в среде господ социалистов, предоставивших катер, имелся тайный осведомитель?
У капитана флагмана, именовавшегося «Регенсбург», нервы не выдержали – большой, темно-синей окраски, катер резко взял право на борт, ускользая из под удара форштевнем «Карла», кораблик концессионеров пересек белый кильватерный след и пронесся дальше, с впечатляющей скоростью в восемь с половиной узлов – Ойген, его дружок-матрос и Робер кормили ненасытную топку до отвала. Джералд вскользь подумал, что если дело так пойдет и далее, может взорваться котел.
И тут же по борту «Карла Великого» ударила первая пулеметная очередь. Полицейские катера, описывая широкие дуги, разворачивались, не без оснований намереваясь преследовать наглых мерзавцев до последнего. Новые выстрелы из «Максима» подняли высокие фонтанчики брызг слева от катера, но, по счастью, не задели корабля. Тим, побежав на корму ответил несколькими выстрелами, причем вполне удачными – кто-то из полицейских вывалился за борт.
– Вот теперь за нас возьмутся со всем прилежанием, – удрученно сказал тяжело дышащий доктор, так и не обновивший дареный «Браунинг». Стрелять господин Шпилер не умел, да и слишком далеко было. – Тимоти, что ты делаешь? С ума сошел? Не время!
– Самое время! – упрямо прокричал американец, срывая с кормового флагштока трехцветный вымпел Империи. Флаг немедля полетел в воду. – Будем считать, что германской экстерриториальности нашего плавучего гроба пришел окончательный и бесповоротный карачун! Теперь мы сами по себе!
Он быстро снял черный шейный платок и прикрутил двумя узелками к стальной проволоке.
– Можно гордиться, настоящее пиратское судно! Доверху груженное пиастрами... – явно рисуясь, сказал Тим. – О черт! Доктор, ложитесь!
Хлестануло пулями. От крашенных черным досок кормы отлетели щепки.
Нужно признать, полицейские катера оказались значительно быстроходнее «Карла Великого». Их машины были мощнее, вероятно на каждом стояло по два винта, а не по одному... Джералд, поминутно оглядывавшийся, понял – еще десять, ну пятнадцать, минут и придется спускать импровизированного «Веселого Роджера» в знак полной капитуляции. Иначе обойдут и расстреляют без сентиментальных всхлипов.
Позади рубки звучала разудалая канонада – Тим и вступивший в дело доктор Шпилер огрызались на короткие, умелые пулеметные очереди. Боже, если тяжелый пулеметный патрон угодит в котел машины, от «Карла» мокрого места не останется! Впрочем, как раз мокрое-то и останется – это Рейн, а не полевое сражение...
Сорок ярдов, тридцать, двадцать пять. Возмездие, обретшее форму трех, шедших почти борт в борт, синих катеров, приближалось неумолимо. Пули разбили стекло рубки «Карла Великого», поранив мелкими осколками щеку Джералда. Милорд пригибался, как мог, но штурвала не отпускал. Если принял пост капитана – изволь выполнять обязанности до конца. Очень близкого, ощутимого почти физически.
Новая очередь – стреляли высоко, не под ватерлинию, иначе катер давно бы стал набирать воду. Пуля «Максима» взвизгнула над самым ухом Тимоти, и закончила свой краткий путь в досках ящика с сокровищами, проделав впечатляющую дыру. На палубу выкатилось несколько золотых монет...
Тому, кто обитал внутри, подобное хамство явно не понравилось.
– Док, док, сзади! – неожиданно тонко взвизгнул Тимоти, оборачиваясь в сторону хранилища знаменитого клада. – Отползаем! Мммать!!
...Оно было горячее и светло-серое. Оно выползало из щелей гробоподнобого деревянного сооружения, как дым из приоткрытой печной дверцы, собираясь в единый тугой комок, не имевший формы и плоти. Над кормой «Карла» повисло неясное марево, швыряющееся почти неразличимыми в дневном свете искорками.
Едва доктор Шпилер и Тимоти по-ящеричьи отползли к рубке, далеко обогнув длинный коричневый ящик,
* * *
Краткое, но весьма насыщенное событиями путешествие «Карла Великого» закончилось незадолго до полудня у гостеприимных причалов небольшого городишки Эттенхайм.
Пейзаж разительно изменился – укрытые лесами крутые возвышенности теперь виднелись слева и впереди, обозначая приближающиеся Альпийские горы. По правую руку от катера тянулась малонаселенная холмистая равнина, прибрежные деревни замечались редко, города – еще реже; французской границы можно было достичь, двигаясь к северо-западу, а за ней начинались заповедные леса Лоррен, раскинувшиеся вплоть до самого Меца.