– Джералд Слоу, лорд Вулси?.. – ахнул Лоренс, которого в университете сокурсники называли попросту: «Ларри». – Что... То есть, почему ты так одет? Джерри, присаживайся в кресло! Эй, там! Принесите чай! Быстро!
Душевная беседа меж старыми приятелями длилась около получаса. Затем последовал почти мгновенный обмен телеграммами между Страсбургским дипломатическим представительством, Форейн-офисом в Лондоне, и поместьем лордов Вулси – семью представлял престарелый отец Джералда, сэр Артур. Наконец, пришла зашифрованная резолюция: «
* * *
Германия – абсолютная самодержавная монархия. Для управления страной кайзеру Вильгельму вполне достаточно Имперского совета и огромного штата чиновников, начиная от рейхсканцлера, господина Бетман-Гольвега, и заканчивая самым незаметным почтовым служащим. Выборный Рейхстаг остается лишь прозрачной ширмой – это жалкое подобие парламента не могло принять, да и не принимало, никаких важных решений. Конституция отсутствовала за ненадобностью: все решает император, последнее слово всегда остается за Вильгельмом II Гогенцоллерном.
Разумеется, что в подобных обстоятельствах политическая деятельность не могла приносить ощутимых плодов, хотя получившие в последнее время большую популярность демократические течения плодились, как на дрожжах. Большие и маленькие партии возникали и умирали: «Новое Отечество», «Совет духовного труда», Германская рабочая партия, «Универсальный союз», «Nova Vaconia», «Кольцо Зигфрида» (гм...), «Свободное объединение социальных учащихся» – всего около полусотни организаций более или менее демократического характера.
Некоторые чересчур вольнодумные партии запрещались – специальный закон, призванный бороться с социалистами и коммунистами, был издан еще в 1887 году. Одновременно с этим кайзер отлично помнил, какие немыслимые трудности испытал его кузен, русский царь Николай II Романов, когда в 1905 году в Российской империи случилась революция, подавленная с огромным трудом и немалыми жертвами. Ничего подобного в своей стране государь Вильгельм терпеть не желал, а потому самые радикальные революционные объединения подвергались гонениям, отвечая монархии террористическими акциями, подстрекательством к забастовкам и мятежу, вместе с непрекращающейся пропагандой в пролетарской среде.
Чтобы поддерживать активные действия, запрещенным политикам требуются деньги. Много денег. Золото нужно для покупки оружия, динамита, печати листовок и газет, организации помощи арестованным полицией собратьям и, само собой, для содержания руководства партий, целиком отдавшемуся делу установления в Германии демократического конституционного строя по примеру САСШ. Сейчас в Европе семнадцать монархий и всего три республики – Франция, Швейцария и Португалия – так давайте же поднимем красное или черное знамя, равно символизирующие свободу, грянем хором «Марсельезу» и взойдем на баррикады! Смерть тиранам!
Деньги. Деньги! Снова и еще раз деньги!! Ради великого дела освобождения народов от монархических оков можно и нужно пожертвовать всем. А в крайнем случае – экспроприировать средства у тех, кто ими обеспечен в достатке, но делиться не желает.
– Вы понимаете мою мысль, лорд Вулси?
Похититель, ничуть, впрочем, на пролетария не походивший, прочел эту краткую лекцию отнюдь не случайно. Надо было дать понять заносчивому иностранцу, что партия конституционных демократов не шутит. Если господин Джералд состоятелен, то почему бы означенному Джералду не передать германскому народу, который представляет сейчас его собеседник, принадлежащие оному народу сокровища?
– Откуда вы узнали? Узнали о кладе? – упавшим голосом вопросил милорд, когда господин демократ закончил свой обстоятельный рассказ. – Кроме моих друзей о нем никто не знал... И как вы нашли меня?
– Очень просто, – снисходительно улыбнулся неизвестный. – Вы знакомы с аббатом Теодором Клаузеном? О нет, не надо отрекаться, я знаю, что знакомы! Его высокопреподобие симпатизирует нашему движению... А после того, как он узнал про вашу авантюру и сообщил, что некий британский подданный намеревается вывезти за границу более, если считать на французский манер, двухсот килограммов золота, мы приняли решение помешать этому не самому благородному предприятию. Сэр, вы похитили сокровища не у отдельного человека, а у целого государства и его народа! Найти нужного человека в Германии несложно, подпольная партия действует гораздо быстрее и продуманнее любого полицейского чина – узнать, что некие иностранцы прибегли к помощи наших товарищей в Вормсе, отплыли на юг... На границе стоят два города: Страсбург и Базель, но в Швейцарию вы не поедете – слишком спешите. Остается Страсбург. А куда направится чужеземный подданный, не имея документов, позволяющих выехать из страны? В консульство. Мы ждали вас четырнадцать часов. И ждали не зря.
– А если я не соглашусь отдать клад?
– Хм... Я был уверен, милорд, вы разумный и думающий человек. Напомню несколько недавних эпизодов нашей борьбы. Покушение на имперского протектора графа фон Гайзенау, убийство начальника полиции Дрездена, взрыв кареты принца Макса Баденского, который, увы, уцелел. Смерть управляющего военным округом Тюрингии, гибель от пули террориста генерала фон Ратта, затопленная яхта наследника трона... Продолжить? Наша партия составляется из весьма решительных людей.
– Цель оправдывает средства?
– Да. Если бы вы своими глазами наблюдали, как в Эссене увозят в госпиталь для нищих потерявшую сознание от истощения мать семерых детей, отца которых облило на металлургическом заводе струей расплавленной стали, то не стали бы зубоскалить. Я тружусь для этих людей.
– Возьмите деньги, которые я вам предложил. Четыреста тысяч фунтов – гигантская сумма!
– А вы на следующий день заявите в полицию, будто чек вырвали у вас силой? К тому же я не склонен вам доверять, сэр. Вы, как видно из полицейских докладов и газет, человек очень твердый, ни перед чем не останавливаетесь. Мне это симпатично, но... Итак, где сокровища?
– Постойте... Если аббат сообщил вам о кладе, не просил ли он... О другом? Просьбе, обращенной лично ко мне или меня касающейся?
– Ах да! – отмахнулся конституционный демократ. – Какие-то рукописи, которые вы довольно беззастенчиво позаимствовали из монастыря. Давайте условимся: снимите с них копии и отправьте аббату его бумаги почтой. Или вообще оставьте себе. Меня интересует ваша рейнская находка и ничего более.
– Нет. Берите деньги. Клянусь честью, я не стану обращаться к властям. Если угодно – могу увеличить сумму отступного до... до миллиона фунтов. Пять миллионов долларов. Два с половиной миллиона рейхсмарок или четыре миллиона золотых русских рублей! И на том расстанемся.
Собеседник несколько удивленно крякнул, вынул из кармана пенсне, протер, вернул обратно.
– Любопытно... Какие гарантии?
– Мое слово, пускай вы и не хотите верить. Четыре чека по двести пятьдесят тысяч каждый. Обналичите немедленно или переведете на свои счета – у вашей организации обязательно должен быть счет где-нибудь в Швейцарии или Нидерландах. Из состояния семьи, до смерти отца, я могу свободно распоряжаться только пятью миллионами фунтов. На оставшиеся четыре я сумею не умереть с голоду, уж поверьте.
– Неужели найденные сокровища настолько ценны для вас?
– Не для меня – для моих друзей и соратников. А насчет войны или революции, способных обесценить деньги... Ведь завтра этого не случится, верно? Обменяете деньги на золото и творите все, что заблагорассудится! Я счастлив, что живу в стране с устоявшейся парламентской системой – по крайней мере, в Англии никто не действует, подобно вам: взрывы, покушения, террор... Вы согласны?
– Миллион, – слегка зачарованно повторил господин подпольщик. – Не марок, не франков, не лир, не рублей, а британских фунтов. Самой дорогой валюты мира. В принципе... Достойные отступные. Однако, если вы нас обманете – через неделю от вашего поместья в Йоркшире останутся одни головешки. А вас найдут с проломленным черепом. Правда жизни сурова, милорд.
– Встречная просьба, – вдруг бросил Джералд, начавший вновь приобретать былую уверенность. Рука сама полезла в карман за чековой книжкой.
– Извольте выражаться яснее, – чуть насторожился господин демократ.
– Я выплачу дополнительные двадцать... нет, пятьдесят тысяч. Ваша организация способна помочь мне и моим товарищам перейти границу? Как можно быстрее. Тогда нас будут связывать общая порука и никто не посмеет нарушить взятые на себя обязательства. Своего рода подстраховка.
– Границу? О, это было бы довольно просто. Однако вами очень интересуется полиция. Наверняка стоят заслоны на дорогах и железнодорожных линиях. Впрочем, за лишние деньги можно и потрудиться. Вы везете с собой... Клад?
– Нет, сокровища отправятся иным, более безопасным путем. Итак, сударь, могу ли я рассчитывать на вашу помощь?
– Заманчиво. Согласен, – слегка помедлив, решительно кивнул собеседник. – Выписывайте чеки. Кстати, где вы остановились? Сегодня же вечером я пришлю к вам сопровождающих.
– Встретимся в другом месте, – ответил Джералд, не прекращавший опасаться радикально настроенного господина. – Кафедральный собор, вторая скамья слева от алтаря, девять пополудни. Вас устроит подобный оборот дел?
– Конечно, – демократ полез в маленький деловой саквояж, извлекая оттуда дорожную чернильницу и перо. – Примите, милорд. Только умоляю, без подвохов! Это, знаете ли, чревато...
Джералд вышел из кареты, ничуть не ощущая себя обделенным. Тайна Фафнира стоит гораздо дороже миллиона пятидесяти тысяч фунтов. Сумма, без сомнений, умопомрачительная, но если взялся танцевать с дьяволом, продержись до конца песни.
Он уже хотел захлопнуть дверцу кареты, и вдруг остановился.
– Что-нибудь запамятовали? – участливо прозвучало изнутри.
– Э-э-э... Да. – лорд Вулси не стал искать обходные пути и ударил напрямик: – Сударь, а вы прежде не слыхали про организацию, называющуюся «Сионский Приорат»?
– Никогда ничего подобного не встречалось, – пожав плечами, уверенно отозвался человек из экипажа. – Это какое-нибудь религиозное сообщество?
– Нет-нет, Приорат будто бы связан с политикой...
– Не знаю. Ни одно политическое объединение Германии не носит данного названия. Вы, наверное, ошиблись или неправильно поняли информатора, – отказался господин демократ. Его речь звучала вполне искренне. Если и лжет, то весьма натуралистично. – До свидания, милорд. Вечером, как и условлено, вас встретят в Страсбургском соборе.