А у Мараны – стройная, точеная фигурка, и хотя она всего на полголовы ниже Ухана (мы с ней, кстати, одного роста), из моего приятеля при желании можно выкроить целых двух таких сестренок. Отец Мараны, Узбах Шоэлл, был пришлым – темнокожим крепышом с Балмаста. Примерно лет двадцать назад, после пятилетнего испытательного срока, он был признан полноправным членом общины и женился на сестре моего отца. Поэтому у Мараны тонкие черты лица, смуглая кожа, короткие кудрявые волосы цвета безлунной ночи, карие глаза и озорная мальчишеская улыбка. А еще у нее очень большое самомнение и невероятное упрямство в нежелании признавать собственные ошибки. Но Ухану она нравится, и тут ничего не поделаешь. Вечная дилемма. Мужская дружба сплошь и рядом проходит проверку на прочность, когда в нее вторгается женщина. Ладно уж, Map еще вполне сносная девчонка по сравнению с некоторыми… У меня, например, было гораздо больше проблем со своей собственной подругой, Сонатой Дол… Прошу прощения, я необъективен. Тяжесть и раздражение давно и прочно поселились в душе, когда я думал о Сонате. Частно говоря, я чувствовал громадное облегчение, что пришлось отложить неприятный разговор, намечавшийся между нами на сегодняшний вечер. Наши отношения давно зашли в тупик и не приносили ни мне, ни ей никакой радости, но Соната то ли не хотела этого понимать, то ли надеялась, что все еще утрясется. К черту, не хочу я думать об этом сейчас.
Посреди салона прямо в воздухе сформировался небольшой круглый голоэкран, на котором проступил облик Лайнуса – пилота челнока. Зябкий холодок прошелся по позвоночнику снизу вверх, всегда – одна и та же реакция. И не у меня одного. Лицо, словно вырезанное из холодного неодушевленного мрамора величайшим скульптором всех времен и народов. Безупречные черты – нос, губы, скулы, подбородок. Идеальные линии и пропорции тела. Но больше всего поражали глаза – необыкновенно чистой завораживающей синевы, источающей лишь холод…
Изучив внимательным взглядом всю нашу троицу и, видимо, решив, что мы вполне готовы к полету, Лайнус снова отключился. Так и не проронив ни единого слова. В ту же секунду двигатели «Мини» заворчали, набирая обороты, а гибкие автоматические ремни, вызмеившись из основания кресел, защелкнулись на наших поясах.
Лайнус – странный тип. Сколько лет его знаю, он никогда не разговаривал с нами Просто выполнял обязанности. Абсолютно бесчувственное существо.
Мягкий толчок, и корабль оторвался от посадочного поля, плавно устремляясь вверх… Я включил лоцман, подсоединился к навигационным системам челнока и по развернувшимся перед глазами виртуальным экранчикам принялся наблюдать за отбытием, скачивая информацию с обзорных камер, встроенных в корпус судна. Разбега у челнока не было – стартовые антигравы подняли его над полем, затем врубились маршевые движки, и квадрат посадочного поля стал стремительно проваливаться вниз, уменьшаясь с каждой секундой, пока не пропал из виду совсем. Теперь под нами развернулась долина, напоминавшая по форме растопыренную человеческую пятерню. Гряда невысоких гор окружала пальцы – ровные вытянутые участки низменности, почти в любое время года окутанные легким туманом из-за бьющих из-под земли горячих гейзеров. В основании пальцев пролегала цепь пологих холмов – словно мозоли на натруженной ладони, если уж следовать вышеприведенной аналогии. В центре самой ладони молчаливо переливалась зеркальная сине-зеленая гладь озера Нежного. А запястье погружалось в темные воды Унылого моря. Туманная Долина. Сердце почему-то защемило, как-то сладко и тоскливо одновременно. Чувство было непривычным, но удивительно волнующим. Туманная Долина – моя родина. До сих пор вся «жилая площадь» планеты сосредоточена именно в этой долине, в виде небольших поселков среди зеленовато-желтых холмов и зеленых проплешин посадок из адаптированных культур… Ляо, кстати, находится в запястье, на побережье.
Вскоре и долина растаяла за убегавшим вдаль горизонтом, челнок готовился к выходу на орбиту. Мысли невольно вернулись к пилоту, чье суденышко сейчас ходко несло нас к кораблю-матке. Или кораблю-батьке, если уж соответствовать в определениях мужскому роду имени межзвездника – «Забулдыге».
Лайнус – типичный образчик своего народа. Все тавеллианцы – изумительно красивые люди. Утонченность черт и изящество движений, предполагающие на первый взгляд такие же утонченность и изящество манер, на практике самым неприятным образом обманывали ожидания многих людей, никогда не сталкивавшихся с тавеллианцами лично и знавших об их существовании лишь понаслышке. Далеко не сразу понимаешь, что им просто нечего тебе сказать и ты их мало интересуешь… Как-то в разговоре со своим отцом, когда мы обсуждали достоинства и недостатки жителей иных планет, не помню уж, по какому поводу этот разговор возник… не важно. Так вот, о тавеллианиах отец высказался весьма неодобрительно, назвав их людьми-картинками. Особенно его раздражала внешность мужчин. Такие типы, по его словам, часто нравятся женщинам, и очень часто последним приходится жалеть о состоявшемся знакомстве. Проворчав это, отец перевел разговор на другую тему. До сих пор не знаю, что его так раздражало в тавеллианцах, вероятно, была какая-то история в прошлом, а может быть, где-то прочел или просто услышал что-то в новостях. Не знаю. К девушкам Туманной Долины Лайнус за много лет так и не, проявил никакого интереса. Хотя при каждом зависании «Забулдыги» на орбите Полтергейста не упускал случая посетить Ляо, чтобы пропустить стаканчик-другой нашего местного пивка в центральном городском сервис-пабе. Даже на насмешки и подначивания по поводу своей надменности – так воспринималась его необщительность горожанами – никак не реагировал. Словно ничего не слышал и не замечал. Абсолютно бесчувственное существо, как я уже говорил выше…
Если бы только так.
Несколько месяцев назад, когда корабль Кассида привез обновленные базы данных для нашей Сети: новости, сплетни, художественную графику, сенс-книги и прочую необходимую для общества развлекаловку, я неожиданно обнаружил для себя кое-что новенькое о тавеллианцах. И это «кое-что» весьма поразило мое воображение. Тавеллианцы, как запоздало выяснилось, – запоздало для меня лично, для остального мира это обстоятельство секретом уже давно не являлось, тавеллианцы были не совсем людьми в привычном понимании этого слова. Они оказались ментальными вампирами, обладавшими способностью поглощать жизненные силы существ. Как пояснялось в том же файле – в виде самозащиты. В основном. В основном… Смешно, не так ли? Три раза «ха-ха». Любые приемы для самозащиты можно при необходимости использовать как приемы для нападения. В общем, с тех пор при встречах с Лайнусом я уже не воспринимал его столь легкомысленно, как раньше. И одергивал тех из своих сверстников, кто еще не понял его сути или не знал о ней. Не буди лихо, и будет тихо…
Задумавшись, я пропустил момент, когда корабль вышел из зоны действия сетевых ретрансляторов «Циклопа» – главной коммуникационной башни долины, и невольно вздрогнул, обнаружив, что Ухан с Мараной уже какое-то время выжидательно смотрят на меня.
– Сомаха, ты не мог бы нас просветить, что все это значит? – наконец ворчливо поинтересовалась Марана, устав ждать, пока я отреагирую сам. – Хватит изображать государственную озабоченность.
Она всегда так со мной разговаривает. С нотками превосходства и благодушного покровительства в голосе. И благодарить за это я вынужден свою ма, родившую меня на пару месяцев позже матери Мараны. Но я не в обиде. Лично для меня все эти мелкие различия в возрасте не имеют никакого значения, предпочитаю судить о человеке по тому, что он собой представляет, а не по количеству прожитых лет. Дед, к примеру, тоже считает, что у человека вообще нет возраста, есть лишь жизненный опыт. А кто-то и в двадцать лет способен иметь жизненный опыт больший, чем иной в сорок. То, что Марана полагает иначе – ее собственные проблемы. Ссориться из-за этого я не собирался, душевный комфорт мне всегда дороже мелких дрязг. К тому же, как я уже упоминал ранее, в общем и целом она неплохой человек, и когда-нибудь, возможно, этот налет мнимого превосходства пройдет сам собой.
Выражение их лиц мне показалось забавным. Вернее их контраст. Если Ухан испытывал ленивое удивление по поводу столь неожиданного отбытия – его вообще очень трудно вывести из равновесия чем бы то ни было, то Марана пребывала в хмурой озадаченности с оттенком обиды и недовольства. Дед наверняка ограничился парой лаконичных фраз, отправляя их к космопорту, а гордость Мараны не терпела подобного обращения. Вот только со старейшиной Хокинавом особенно не поспоришь, не так ли? А вообще их реакция вызывала недоумение – нет чтобы порадоваться самой возможности вырваться с Полтергейста. Кроме меня, еще никому из моих сверстников не выпадала такая возможность. Да и мне удалось попутешествовать всего один раз – на ту же Сокту в компании с Дедом, когда мне было всего семь лет. Привычка записывать наиболее значимые события на лоцман тогда еще не выработалась, поэтому я почти и не помню о полученных впечатлениях.
– Вождь, ты чего, в самом деле, такой кислый? – Так меня в шутку иногда называл Ухан за мое пристрастие использовать режим «Бога» в ролевых «гэпэшках», когда я выступал в качестве Творца и главного героя игрового мира одновременно.
Ничего не оставалось, как вкратце передать им свой разговор со старейшиной.
Марана выслушала с изрядной долей скептицизма и под конец фыркнула:
– Национальное достояние… благо общины… И что это он о себе возомнил, наш старый Хокинав?
Марана – очень неглупая девушка, но ее бездумный комментарий только подтверждал мои размышления о том, насколько большинство жителей Полтергейста далеки от реальной жизни, от насущных потребностей нашей общины. Правда, входят ли в эти потребности боевые роботы, я и сам пока еще не уверен. Дед лишь предполагает, что они могут понадобиться, и строит свои умозаключения на довольно шатких, на мой взгляд, предпосылках. За двести лет существования колонии Туманной Долины ее еще никто не грабил безнаказанно. И против таких любителей поживиться пока срабатывали природные средства защиты…
Ухан отнесся к сказанному серьезнее. Почесав коротко остриженный светловолосый затылок, он неуверенно улыбнулся, как бы заранее извиняясь за то, что вынужден сообщить:
– Знаешь, Сомаха, а ведь Совет старейшин не знает о задании Хокинава. По крайней мере, знают о нем не все старейшины.
Вывод приятеля ничуть не застал меня врасплох. Мы и сами с усами, можем умножить дважды два без посторонней помощи. Но мне стало интересно, что на этот счет думает лично Ухан, поэтому я озабоченно нахмурился, демонстрируя полное неведение относительно происходящего:
– Это почему же?
– Элементарно. – Ухан улыбнулся чуть шире. – Когда я собирался в путь, мой папаша не преминул поинтересоваться, куда это я намылился и надолго ли.
Вот тебе и на! Отец Ухана, Файсах Ноэлик, тоже входил в Совет старейшин, являясь главой сословия хранителей Хрусталитов. И если Совет принял решение, как заверял меня Дед, то он не мог об этом не знать.
– Ты серьезно?
– Ага.
– А может, он просто проверял тебя на болтливость? – предположила Марана.
Ухан придвинулся к ней поближе и насмешливо шепнул в симпатичное ушко, но достаточно громко, чтобы слышал и я:
– Поверь, я знаю своего предка. Он действительно не имел представления о нашем путешествии. А я, не будь дураком, соврал, что у меня свидание с тобой. С уклоном на ночь. Иначе никуда бы мы сейчас не летели.
– Выходит, Совет по-прежнему против этой идеи с роботами, – задумчиво произнес я.
– Ага. Похоже, Дед принял решение приобрести роботов единолично, и вполне возможно, предоставил для оплаты свой собственный счет, а не общественный.
– Когда это обнаружится, у него будут неприятности… – вырвалось у Map.
Я видел, что она встревожилась не на шутку. Впрочем, любой из нас троих любил Деда по-своему, так что подтвержденные Уханом подозрения обеспокоили меня не меньше, чем сестренку, но…
– Возможно, неприятности и возникнут, – сказал я. – Но мне кажется, Дед знает, что делает.
– К тому же в истории любого общества имеются примеры, когда большинство не всегда право, не так ли? – Ухан примирительно улыбнулся, стараясь успокоить подругу. – И иногда возникают моменты, когда приходится принимать решения, идущие вразрез с мнением этого недалекого большинства.
Марана неодобрительно посмотрела сначала на меня, затем на моего друга и не удержалась, чтобы не выразить свое возмущение по поводу нашего легкомысленного (по ее мнению) поведения:
– И вы так спокойно сидите и обсуждаете…
– А ты что, предлагаешь отказаться от путешествия на Сокту? – Ухан искренне удивился.
– Я… я не знаю. – В голосе Map прозвучала явная растерянность.
Я ее прекрасно понимал, потому что и сам, если честно, чувствовал себя не лучше. Очень уж внезапно эта поездка свалилась на наши головы. А вся эта словесная бравада была лишь внешним налетом, защитной реакцией на случившееся.
С небольшими интервалами челнок несколько раз слегка тряхнуло, заставив нас замолчать, пережидая. Видимо, преодолевали особо мощные воздушные потоки. Не знаю, в полетах я не разбираюсь. Затем Ухан возобновил разговор, изображая убежденность, которую был бы не прочь почувствовать на самом деле:
– Пойми, нас не в чем упрекнуть, Map. Если Дед решил пойти наперекор Совету, то это целиком и полностью его проблема. Негативно на нас это никак не скажется. Мы же люди подневольные, выполняем приказы, кроме того, пребывающие в неведении относительно истинного положения дел. К тому же наш старейшина Хокинав не тот человек, чтобы дать Совету себя так запросто слопать. Дед выкрутится из любой ситуации без особых для себя потерь, как уже бывало не раз. Да и кто входит в этот так называемый Совет? Мы все прекрасно знаем этих старичков, их реальные возможности и их умственные способности. Никто из них и в подметки не годится Хокинаву. Скажешь, нет?
– Даже твой отец? – Map насмешливо прищурилась.
Это сестренка сказала зря. Родители – всегда непростая тема для разговора… Но Ухан и виду не показал, что задет. Он многое сносил от Map абсолютно безропотно. Любил засранку.
– А что отец? Он ^хороший человек, я его люблю и уважаю, но дальше собственного носа он не видит. Сама знаешь, у меня частенько с ним из-за этого разногласия. – Ухан поморщился. – Любит давать советы, устаревшие лет сто назад, и не желает замечать, что я уже вырос из коротких штанишек, и у меня давно сложилась своя личная жизнь.
– Еще бы он стал замечать твою личную жизнь. Кроме болтливого языка у тебя еще и слабое чувство ответственности за свои поступки, – все еще недовольно проворчала Марана. Использовав, кстати, стандартный речевой оборот Деда. Но я заметил, что она явно начала оттаивать, заверения Ухана упали на благодатную почву.
– Ну, наконец-то я дождался признания собственных заслуг! – с повышенным энтузиазмом восхитился Ухан и сгреб мою сестренку в охапку обеими руками.
Как она ни отбрыкивалась, фыркая, точно дикая кошка, как ни шипела, вырваться ей не удавалось. Что было неудивительно – сопротивлялась она только для видимости. Они частенько играли вдвоем в подобные игры. А мне оставалось только улыбаться, глядя на них. И стараться не вспоминать о собственных проблемах личного плана.
Через несколько минут челнок вышел на орбиту, нырнул в громадный зев приемного порта торгового корабля Кассида, распахнувшегося при нашем приближении, и пристыковался к палубе грузового ангара. Шум двигателей как отрезало. Небольшая перегрузка, слегка потрепав по пути, оставила нас в покое, теперь нужно было лишь немного подождать, пока в ангаре выравняется давление.
– Лично я полагаю, что не стоит торопиться с выводами и строить беспочвенные предположения, – сказал я, когда Ухан с Мараной перестали возиться друг с другом и смогли уделить мне часть своего драгоценного внимания. – Я знаю Деда достаточно хорошо и уверен, что Кассид наверняка предоставит нам дополнительную информацию по нашему делу.
Ремни безопасности наконец отпустили нас, гибкими змеями скрывшись в основаниях кресел. Опередив Ухана с Мараной, я поднялся, в два шага добрался до распахнувшейся дверцы челнока и шагнул наружу…