* * *
То, что сделал Рра-Рашт, не описывалось ни в каких боевых уставах, учебниках и наставлениях. Просто потому, что сама такая ситуация никому не могла прийти в голову. Нырнуть в комету, в это месиво песка и льда – нет, тут нужно быть дипломированным самоубийцей. Старым опытным камикадзе. Все знают, что от комет следует держаться подальше. Но есть
Термальные воды, думал Некрон, термальные воды… персики выращивать на широте Магадана… Вот они вам – термальные воды.
Инженер-китаец, который его вёл, непрерывно болтал, и на неподготовленного человека это могло произвести впечатление, что вот, мол, люди так увлечены делом, что только о нём и могут говорить, – но глаза инженера были чуть испуганные, как у Риммы, когда она заговорила чужим голосом (это потом в них плескался настоящий ужас… как муха в янтаре, повторяла она, как муха, как поганая хилая дрозофила, раз – и нет миллиона лет, ты же видишь, я постарела на миллион лет…), и время от времени инженер забывал, о чём говорил только что, и повторялся.
Нельзя сказать, что строительство поражало размахом. За всё время пути от проходной – сначала они шли пешком до расширенного и укреплённого входа в пещеры, потом недолго ехали на чём-то вроде детского паровозика, потом пересели в кресла подвесной канатной дороги и то взмывали к потолку подземных залов, то почти отвесно пикировали в узкие тёмные колодцы, инстинктивно поджимая ноги; подлокотники противно шаркали по невидимым стенкам… – за всё это время им встретилось человек пятнадцать-двадцать, да и те обычно были заняты обслуживанием уже установленных и работающих механизмов. Откуда-то, правда, доносился низкий гул моторов и скрежет буров, шуршал транспортёр, вывозящий породу, – и, наконец, в одном из залов по полу змеились толстые чёрные трубы и возле них деловито прохаживались двое ребят в оранжевых комбинезонах и с чем-то наподобие миноискателей в руках – видимо, искали течь.
А в следующем ярко освещённом зале (сталактит-сталагмитовые пары слились и превратились в мощную разноцветную колоннаду) китаец с рук на руки передал Некрона ещё двум таким же ребяткам в оранжевых комбинезонах и с «миноискателями», которыми те немедленно Некрона обшмонали с головы до пят и остались довольны. Видимо, ПСМ как таковой их не интересовал совершенно.
– Теперь вы идёте туда, – сказал один на деревянном английском. – Где вход.
Вход был простым чёрным пятном. Словно тень. Никогда бы не подумал… Некрону даже показалось, что ладонь его ощутила неопределимое сопротивление, и сам он, нырнув в эту тень, что-то преодолевал: не совсем так, как если бы шёл в воде, но, в общем, похоже. Темнота была абсолютная, рука нашаривала очень тёплый и приятно шероховатый камень, ноги шагали, и под ногами была хорошая надёжная твердь – а сознание подсовывало всякие ужастики…
Он насчитал двенадцать шагов, а на тринадцатом всё кончилось: Некрон вошёл в ярко освещённую и изрядно захламлённую комнату, которая примерно на треть была занята странной машиной, напоминающей противоестественную помесь белого рояля на гусеничном ходу и агрегата для массового доения. Крышка рояля была поднята, изнутри доносились сдавленные голоса. Некрон, стараясь не наступать на разбросанные по полу детали, подошёл поближе и заглянул "через борт".
Два мужика, стоя на четвереньках и почти упираясь друг в друга головами, паяли кривую серебристую хренотень. То есть один держал, другой тыкал паяльником. Ностальгически пахло горячей канифолью…
– Нам не сюда, – сказал за спиной такой голос и такие пальчики взяли его за локоть, что Некрон пропустил вдох. Он медленно обернулся и на секунду забыл, кто он, где он и, главное, зачем.
Таких женщин на самом деле не бывает, их просто придумывают и потом эти придумки запускают в массовое сознание. Среди многочисленных приятельниц Некрона были и "Мисс Московская область", и "Северная красавица", и всяческие топ-фотомодели с первых обложек глянцевых журналов – но такую он видел впервые. Ну, что особенного: брюнетка, коротко и неровно – пёрышками – стриженная, ну, тонкие брови, ну, глаза чуть косят – не к переносице, а наоборот, к вискам, а потому кажется, что смотрит она тебе внутрь… в конце концов, этому учат на всяких там курсах завлечения… полуулыбка, этакий поворот головы, приглашающий жест, да, фигурка, да, походка, закрыл глаза. Закрыл, я говорю. Так. Брюнетка, неровно стриженная, косит, губы полные, шея не слишком длинная, стройная, руки… ах, какие руки…
Не получается.
И как движется, а? Нет, ребята, не знаю, как вы, а я такого не видел.
– Пожалуйста…
Она распахнула перед Некроном деревянную дверь, пропуская его перед собой, нельзя было пройти, не коснувшись её груди, но он умудрился не коснуться. И аромат… да. Совершенно незнакомые, тихие, тонкие, убивающие вернее пули духи.
Такие примерно женщины – да нет, пожиже, – крутились вокруг Джеймса Бонда. И как-то он не терялся, собака…
Некрон оказался в кабинете, две стены которого занимали стеллажи с книгами, ещё одну – громадная карта мира, а на четвёртой висела картина, напоминающая детский рисунок: большое солнце, чуть поменьше – цветок, а рядом – совсем маленькие мальчик и девочка, держащиеся за руки. Посреди кабинета стоял массивный письменный стол, и из-за стола навстречу вошедшему поднялся широкоплечий молодой мужчина в светло-серой мягкой куртке. Лицо его было загорелым и обветренным.
– Ожидали увидеть кого-то вроде мистера Спока? – голос был тем самым, знакомым, но теперь он звучал напрямую, без посредников: открыто, глубоко и сильно. – Или зелёного горбатого гнома с вот такой головой и вот такими лохматыми яйцами?
– Скорее старичка-паучка в центре паутины, – сказал Некрон. – Так что я приятно удивлён.
– Будем надеяться, это не последнее приятное удивление, – усмехнулся император. – Хотите выпить?
– Да. Больше всего на свете.
– Что-нибудь крепкое? Вино? Пиво? Лично я предпочитаю шотландский эль…
– Годится.
– Джинни! Два эля! Присаживайтесь вон туда, в кресло.
Кресло было чертовски удобным. Девушка, которой на самом деле не бывает (Некрону показалось, что она успела переодеться), внесла круглый лаковый поднос с двумя бокалами и шестью полупинтовыми бутылочками.
– Спасибо, Джинни… Ну и как вам эль?
– Будем считать это вторым приятным удивлением… Как мне к вам обращаться?
– Думаю, просто Бэр. На людях можно "господин Бэр". Чтобы дойти до "вашего императорского величества", нам придётся сносить не одну пару башмаков.
– Что, так далеко?
– Не то чтобы далеко, но уж очень много камней на дороге. И не только камней… Да вы пейте, не смущайтесь. Я должен кое-что закончить. Немного тишины вам не помешает, – и он снова уселся за стол.
Некрон последовал доброму совету. В голове было пусто и звонко, а эль пустоту не то заполнял, не то маскировал.
Бэр быстро писал – обыкновенной ручкой на плотном широком листе бумаги. Или не бумаги – Некрон не мог разглядеть. Скорее всего, император просто предоставил ему тайм-аут – на приведение себя в чувство. Спасибо ему за заботу. Конечно, мистер Бонд, надо собраться и адаптироваться. Ухватиться за что-нибудь знакомое. Так, интерьер – основные детали вербализовал, описание внешности… расслабься, не занимайся ерундой. Чего его описывать – нормальный симпатичный мужик, головастый, сильный, уверенный…
Хотя лучше бы он был старым уродцем на паучьих ножках. Привычней всё-таки.
Некрон решительно поставил бокал на столик и придвинул поближе второе кресло.
– Готовы? – улыбнулся Бэр.
Захватив свои записи, он подошёл к гостю. Некрон – щёлкнуло что-то в голове, насчет сидеть в присутствии коронованной особы – встал. И сел. Плюхнулся, то есть. И снова налил. Если таким аллюром пойдёт и дальше, разговор будет состоять из одних тайм-аутов…
В общем, так. Пока Бэр сидел за своим столом, он казался нормальным мужиком – что называется, "особых примет нет". Когда подошёл вплотную… сплошная особая примета. Некрон видел глазами, что его визави чуть ниже его самого, сантиметра на два-три. Но при этом Бэр раза в три
* * *
Только когда подошёл к концу бензин и моторы зачихали, Петька задумался: что же дальше? Уже час он летел между двумя бесконечными водными равнинами; океан был внизу – и точно такой же океан висел высоко над головой. И – ни островка…
Падать в море?
Не хотелось. Помимо всего прочего, Петька не умел плавать. Он суматошно заозирался – и, чудо! – увидел наконец остров! Маленький жёлто-зелёный клочок в том, верхнем, океане.
Теперь бы хватило бензина…
Хватило как раз на то, чтобы подняться ближе к тому океану и перевернуться через крыло, чтобы океаны поменялись местами. А потом моторы замолчали враз, и стал слышен переливчатый свист воздуха в лопастях и потрескивание остывающего металла.
Островок – рукой подать.
Дотянуть бы…
Самолёт и без моторов на удивление прочно держался в воздухе. Его покачивало, подкидывало, опускало вниз, снова подкидывало, но при этом мощно несло вперёд невидимым воздушным течением – и наконец Петька понял, что и запаса высоты ему тоже хватит.
А вот чего катастрофически недостаточно, так это места для посадки.
Островок был крошечный. Жёлтое колечко с крапинками и полосками зелени. Атолл.
Петька смято ругнулся и полез под сиденье. Конечно, катапульты в таком самолётике не было, и быть не могло, но хоть парашют-то должны положить! Есть! И аварийный пакет какой-то… нет времени разбираться. Петька винтом вделся в лямки парашюта, схватил пакет в охапку и вывалился на крыло. Шшших – его словно сдуло не в воздух, а на ледяную горку, и там, где он в стремительном скольжении касался льда, кожу больно шоркало. Не забыть – кольцо… Громкий хлопок над головой превратил горку в качели, и Петька на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве, чего никак нельзя было допускать. Но ведь не бывает, не бывает, не бывает таких парашютов, ладненьких, кругленьких, маленьких, как яблочко, и так же раскрашенных. Ёжики в цвету! Петька наконец уцепил взглядом жёлтый ободок с ярко-синей серединкой и судорожно потянул стропы. Качели снова качнулись, подбросив пассажира вверх, ещё раз, и ещё, Петька оказался точно над озерком в центре атолла, и в этот момент парашют снова хлопнул и исчез. Петька долго летел, кувыркаясь, потом плюхнулся в неправдоподобно тёплую воду, его обдало пузырьками воздуха, затормозило и выбросило на поверхность. Вода была тугая, как батут, и так же держала на себе. Он бегом рванул к берегу – хотя чего торопиться, вот он, берег, ласково тычется под коленки, приплыли, спасён, Петька сел на мелководье, вздохнул, задрал голову – и увидел, как его самолётик разворачивается, качает на прощанье крылышками и уходит в зенит…
Добро пожаловать в Робинзоны! Здоровый физический труд на свежем воздухе, рыбная ловля, бананы, кокосы, чунга-чанги… Петька зашагал в обход своих новых владений, на ходу стаскивая мокрую одежду. К тому времени, как на нём остались трусы и хлюпающие ботинки, он окончательно уверился в том, что и острова этого тоже не бывает. Кроме трёх видов кокосов, исполинских бананов и низкорослых чунга-чанг, здесь росли пончики, пирожки, сосиски в тесте, конфеты, молоко в треугольных пакетиках и один померанец. Петька был уверен, что это именно померанец, ничем другим этот мрачный колючий куст быть просто не мог. Под кустом обнаружились грибы и сметана. Петька помотал головой и медленно пошёл обратно, подбирая свои вещи. Что-то ему всё это напоминало… что-то… что-то там со съедобным домиком и мерзкими детками. Пожалуй, надо вылавливать из воды аварийку, хоть какой-то жратвы туда наверняка положили, на первое время хватит, и выбираться отсюда, хоть на брёвнышке, хоть ладошками загребая. Пусть сами свои грибочки лопают и нахваливают.
План был хороший, и с ним произошло то же, что происходит практически со всеми хорошими планами, – он пошёл боком. Нет, побоку. По бокам. По бокам у них змеились цветочные гирлянды, с талии свисали сотни ниток бус, а между бусами и цветами мелькала восхитительная гладкая смуглая кожа, и стройные смуглые ножки со смешными розовыми пятками выбивали по земле жгучий танцующий ритм, а руки сплетались парами, образуя арку за аркой, и Петька успел узнать детский «ручеёк», а на него уже навешали и гирлянд, и бус, и цветов, и схватили за руку, второй он прижимал к груди шмотки, и от этого вся праздничная мишура съехала, опять же, набок, а его весело тащили в прохладный тенистый проход между телами, цветами, бусами и улыбками, дурацкий венок сполз на глаза, Петька споткнулся, не удержал равновесия и плашмя плюхнулся на песок.
Стало тихо. Похолодало. Прямо перед левым глазом прошёл деловитый муравей, оставляя в цементной пыли крохотные, но хорошо различимые следы. По телу пробежала дрожь. Петька вскочил и стал одеваться. Комбинезон ещё не просох толком, но ждать времени не было, он и так уже опаздывал непростительно. Почему его послали кружным путём, если пакет так важен? Наверное, именно поэтому. Чтобы доставил наверняка.