Артем заметил, что она вложила немало злобы и презрения в слово «чистота».
— И так вышло, что эта несчастная девчонка впервые познала не любимого и любящего мужчину, а стерильную, холодную стеклянную трубку, через которую в нее впрыснули эту гремучую смесь боги в белых халатах. Непорочное зачатие. Первая носительница погибла на пятом месяце беременности. Вместе с плодами. Переборщили с гормонами. Но ничего, сделали выводы и взяли еще одну девчонку. Она сошла с ума, когда один из эмбрионов умер и стал разлагаться в ней. Ее усыпили и кремировали. Третья…
— Господи, — выдохнул Артем, перебив девушку. — Неужели это все…
— Правда? — Химера усмехнулась и кивнула. — Правда.
— Уму непостижимо… Но как… Почему ты говоришь о нескольких плодах?
— Потому что экспериментаторам обязательно надо было создать близнецов. Я не знаю для чего. Но есть во взаимосвязи близнецов нечто особенное. Недоступное обычным людям. Этим еще ведь занимались… как их… нацисты?
— Постой, но твой отец…
— Он лишь донор. Хотя это долгая история. Ну вот, третья подопытная девственница все же выдержала. И родила на свет трех младенцев за раз. Один мальчик — сильный, ловкий, умный, способный к запоминанию и обучению, с хорошей реакцией и не подверженный некоторым негативным воздействиям своих сестер.
— Сестер? — удивился Полукров.
— Сестер. — Химера кивнула. — Я и моя копия. Но с двумя глазами. Она умела все то же, что и я, но без того, что у меня вместо одного глаза… Розуэлльский биоимплантат, говорили они. Его вырастили в моем черепе, еще пока я была в чреве матери… У сестры не было свойств, что дает мне этот глаз. Не было и дня, чтобы я не пожалела о том, что мне дает этот проклятый глаз.
Артем нервно сжал рукоятку оружия.
— С каким бы удовольствием я всадил бы им пулю в череп… каждому… — тихо прорычал он.
— Не беспокойся, мой брат сделал это. Может, не всем, но…
— Постой! — Артем обернулся. — Так Малон Тахо тоже?..
— Да, — снова кивнула Химера. — Он мой близнец.
— Но ведь он старше…
— Он родился, как и задумывалось, всего лишь мужчиной без изъянов и с хорошими данными по всем параметрам, нужным искусному бойцу и агенту. Меня же долго держали в какой-то барокамере, пока я была младенцем. Ставили опыты, вносили корректировки в генетические конструкции. И в той барокамере мой рост был замедлен. Им требовался для экспериментов заторможенный метаболизм. Во внешнем мире проходила неделя, а для моего организма лишь день. Потом я стала плодоносной. И они решили, что у меня должно появиться особое потомство. Второе поколение сверхсущества. Мэл к тому времени уже был особым агентом. И он организовал погром в лаборатории и мое похищение. Он спасал меня…
— А твоя сестра?
— Она погибла давно. Я даже не помню ее, настолько мы были малы. Брат устлал дорогу к моей свободе трупами. Но я не осуждаю его. Эти мерзавцы того заслуживали. И теперь мы боремся с тем, что делают Оазисы. Противостоим им. Любым их экспериментам и играм в богов. Можешь не сомневаться… то, что тут творится, — происки человека. Даже зверь из преисподней… является лишь по воле людей.
Артем подошел к ней сзади и осторожно опустил ладонь на плечо:
— Я… От твоего рассказа мне не по себе, и даже сказать что-то… Не знаю я, что сказать… но…
Она резко развернулась:
— Послушай, Артем. Я знаю, ты хороший парень. Я вижу это. Ты ведь понимаешь, что я и одним глазом могу видеть то, что двуглазым недоступно порой. Я, уж поверь, знаю, как ты ко мне относишься. Заметила еще в прошлом году, когда вы после своего дела в Острогожске шашлыки ели у дома Шелкопряда. Но только не надо, Артем. Не надо. Ты ведь понятия не имеешь. Вот она я. Не человек даже в нормальном смысле. Зверек из стеклянной колбы. Один глаз, а вместо другого жуткая опухоль. И в нашем с Малоном общем деле… В нашей борьбе мне приходилось делать вещи, которые тебе очень не понравятся. Я брала под контроль нужных людей. Мужчин, как правило. Я делила с ними постель. Получала все, что нужно, и иногда перерезала после этого глотку. Я не способна подцепить заразу, передающуюся половым путем. Но если нужно, я способна заразить. Огромная благодарность моим создателям, пусть вечно они горят в аду. А еще у меня совсем крохотная грудь. В драках, для которых меня создавали, молочные железы мешают. Но мужчинам маленькая грудь не нравится… пока я не включаю свои способности. Но я же не хочу включать для хорошего человека… И я бесплодна. То есть я способна выносить плод и родить, но зачать его можно только в специальной лаборатории. Не в любовной близости. Я не человек, и человеческие радости мне неведомы! Я не могу быть женщиной! Я — ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ СУЩЕСТВО! Говорящее оружие, которое выкрали у его хозяев. Так что ты даже…
— А плевать я хотел! — вдруг громко сказал Полукров, который все это время ее внимательно, не мигая, слушал. — Мне плевать, поняла? Я слушаю тебя и слышу боль. Человеческую боль и именно девичью печаль. И все от сердца и души идет. Я это тоже слышу. Пусть нет у меня этих способностей… но я же слышу… А значит, есть у тебя и сердце и душа. Ты человек. Ты прекрасная девушка. И я не сомневался в этом раньше, а сейчас лишь убедился…
Она резко поднялась со стула.
— И что?! — воскликнула она, сжав кулаки и пристально на него посмотрев своим человеческим глазом. — Ну и что?!
Он какое-то время молчал, внимательно глядя в ее глаз. Затем произнес:
— Я тебя люблю, вот что.
Она закрыла глаз; ресницы подрагивали. А свет с улицы, еще не поглощенный опускающимся вечером, на миг блеснул в капельке слезы.
— Артем… — шепнула она. — Но почему…
Он поставил автомат на пол, прислонив к стене, и взял Химеру за плечи.
— Потому что люблю, — сказал он тихо и напал своими губами на ее губы.
И она ответила ему. Ответила на поцелуй так, словно ждала этого всю жизнь. Она тяжело дышала, хватая воздух вместе с его устами, и Артем даже опешил на миг, но лишь для того, чтобы понять вдруг, сколько страсти и желания пробудили его слова.
«А ведь Пашка оказался прав по поводу нашей смены», — пролетела мысль, и тут же все в мире для него исчезло, кроме этих влажных и таких живых губ.
— Послушай… — шептал он в секунды, когда они размыкали уста, чтоб набрать воздуха и наброситься друг на друга с новой силой, — я… все же… не могу… не получается у меня… называть тебя… так…
— Химера?.. — Из ее рта вырвался глухой смешок. — Я Хелена… Лена… Называй так…
— Лена…
— Да-а-а…
Ее куртка полетела на пол, и девушка стала нетерпеливо закатывать свитер.
— Пусть они и маленькие… — шептала она горячо, — но они теперь твои…
Сказав это, она схватила его ладони и прижала к своей оголенной груди.
— Глазам своим не верю! — воскликнул Полукров.
— Что? — Страсть мгновенно остыла, как под ушатом ледяной воды.
Химера смотрела на Артема. А тот смотрел в окно.
— Взгляни, кто это?! — Он тут же потянулся за оружием, отняв ладони от нежных грудок с отвердевшими сосками.
Девушка выглянула в окно и увидела, как у дома Егора Ветрова, возле самого крыльца, стоит человек и мочится в сугроб, воровато озираясь.
Теперь надо было ждать. Неожиданный поворот событий породил много новых вопросов, но теперь дело могло продвинуться далеко вперед. Только бы дождаться результатов от Эвана Дэвиса, а они поступят не раньше утра.
Однако что будет, если образцы ДНК не совпадут? Что, если это не он?
Черт возьми, как же хочется, чтобы совпали. Плевать, что предателем окажется один из тех, кому ведомы очень сокровенные секреты. Лишь бы не бродить дальше в потемках. Ну хорошо, а что, если он? Надо сразу определиться, как действовать дальше. Установить за ним слежку? Ну, в условиях чужого, пусть и вассального Оазиса следить за шефом его разведки — задача непростая. Тем более что отряд Стоуна вылетает на рассвете. Следовательно, начинается активная фаза по пресечению утечки информации, касающейся «Сопотского проекта». Следить за Складковским далее не только проблематично, но и бессмысленно. Конечно, если это, черт возьми, все же он.
Поскорее бы закончить это дело. И выспаться. И вернуться домой, наконец. Но тут ведь эта необычная женщина. Ее надо захватить. Ох как надо.
Он еще не поставил майора Стоуна в известность. Пока рано. Да и не факт, что она там, куда он летит. А может, если прижать Складковского, то он расскажет, где и как ее найти? Стоп. Ведь еще не факт, что Складковский…
Элдридж вздохнул. Да, мысли что-то путаются. Надо действительно выспаться. Мозг протестует все активней, да и виски уже не радует.
Он, скривившись, взглянул на стакан, что держал в руке, затем бросил взгляд на окно. Сумерки уже поглотили Оазис, совсем немного осталось до полуночи.
И в этот момент зазвонил телефон на столике.
Он обернулся. Нет, это не его персональный коммуникатор. Это телефон, установленный в номере отеля. Кому вздумалось звонить в этот час? И Уилсон, и Оукли, и Дэвис держат с ним связь посредством личных коммуникаторов.
Он сделал два шага к столику и неторопливо поднял трубку:
— Да?
— Вечер добрый, пан эмиссар, — послышался незнакомый голос. — Вам не спится в столь поздний час?
— Это что, такая неудачная шутка? — зло проговорил Элдридж. — С кем я разговариваю?
— С человеком, который может оказаться для вас весьма полезным.
— В каком смысле?
— В том смысле, пан эмиссар, что я обладаю некоторой информацией.
— А вы в курсе, что разного рода телефонные розыгрыши иногда плохо кончаются?
— Вы считаете, что я телефонный хулиган, решивший пошутить? — В трубке послышался вздох незнакомца. — Пан эмиссар, вы очень правильно делаете, когда отворачиваетесь от окна, говоря о чем-либо. Весьма профессионально, учитывая, что многие важные люди совсем не думают об умельцах читать по шевелящимся губам. Многие, сами того не ведая, выдавали важные секреты. Но вы не из таких. Вы всегда отворачиваетесь…
Малколм резко обернулся и бросил тревожный взгляд на окно, за которым темнела ночь и лишь мерцали окна дома напротив.
— А еще я вижу в вашей левой руке стакан виски, — продолжал голос.
Эмиссар торопливо вышел из гостиной в небольшой коридор, упирающийся в дверь ванной комнаты.
— А вот теперь вы пропали из поля зрения, — послышался смешок в трубке. — Ну что, пан эмиссар, может ли какой-то глупый телефонный хулиган быть настолько осведомлен о ваших перемещениях?
— Слушай, пан, — зло прорычал в трубку Элдридж, — ты разве не догадываешься, что слежка за представителем специального ведомства Ост-Европейской компании может стоить тебе головы?
— Не сердитесь, пан эмиссар. К тому же я и не слежу за вами, по сути. Я лишь могу подключаться к аппаратуре тех, кто следит.
— Что тебе нужно!
— Побеседовать с вами. И мне отчего-то кажется, что вы больше заинтересованы в этой беседе, нежели я. Просто пока сами этого не понимаете.
— И с чего такие выводы?
— С того интереса, который вы проявляли к некоему, скажем так, летательному аппарату.
«Тот самый вертолет», — кольнула в височную область мысль.
— Выкладывайте, — потребовал Малколм.
— Пан эмиссар, я, конечно, учел, что наш разговор могут прослушать, и включил пару приборов, чтоб утаить нашу беседу от лишних ушей. Однако вам ли не знать, что в таких случаях стопроцентной надежности не бывает. Так что давайте встретимся.
— Где и когда?
— Да хоть сейчас. И сейчас предпочтительней. Позвоните вашему портье и скажите, что ожидаете парикмахера, чтобы он меня впустил без лишних вопросов. Ночью ведь посещение отелей ограниченно.
— Парикмахера? — Элдридж усмехнулся. — В этот час?
— А что тут такого? У вас назначена, к примеру, важная встреча на завтра, и вам кажется, что нужно подправить прическу. Обычная практика, которой я и занимаюсь. Конечно, за стрижку клиентов на дому, да еще после восьми вечера, я беру другую плату, но спрос все же есть.
Малколм удивился:
— Вы парикмахер?
— Да, — раздался короткий смешок. — Но пусть это вас не удивляет. Если желаете, я действительно могу подправить вам прическу.
«Ну конечно, и горло перерезать между делом».
— Хорошо. Сколько времени вас ждать?
— Не более десяти минут, если вы согласны. Номер ваш я знаю, как вы поняли. Просто предупредите портье. В ваш отель нелегко попасть без сопровождения кого-нибудь из постояльцев.
— Хорошо, я жду вас.
Элдридж нажал на кнопку сброса, затем набрал номер портье:
— Отель «Посполита». С вами говорит Эвелина. Чем могу служить?
— Это четыреста восьмой номер, пани Эвелина. С вами говорит Малколм Элдридж.
— Слушаю вас, господин Элдридж.
— Ко мне сейчас явится парикмахер. Будьте добры, пропустите его. Но прошу предупредить звонком, когда он появится.
— Хорошо, мистер Элдридж. Как пожелаете.
Положив трубку обратно на аппарат, с которым она соединялась без проводов, посредством антенны, эмиссар принялся внимательно осматривать свой номер. Не исключено, что этот «парикмахер» явится его ликвидировать. Если это так, то необходимо быстро подготовиться. И обязательно поставить в известность Уилсона. Попытка устранения эмиссара может стоить Сопоту очень дорого, но в то же время она может означать, что агента загнали в угол.
Павел некоторое время смотрел в приоткрытую дверь. Привязанный к кровати пленник продолжал спать — Химера перед уходом на свой пост, в соседний дом, сделала ему уколы.
Ходокири вошел в комнату и резко пнул ногой кровать. Никакой реакции. Интересно, зачем он теперь вообще нужен? Почему бы не прикончить его, коль скоро вся информация из головы выкачана? И чем там, интересно, занимаются Артем и Химера? При мысли об этих двоих отчего-то холодок пробежал по спине и злость стала наполнять рассудок.
Ходокири решил выйти на улицу и забросать их окна снежками. Пусть отвлекутся да побесятся. Может, тоже выйдут на улицу, и он влепит снежок в одну из физиономий. Лучше бы, конечно, в одноглазую физиономию…
Он накинул крутку, взял оружие и вышел на крыльцо. Сгреб с перила снег и вдруг замер. Что-то не так. Повернув голову вправо, он увидел всего в трех шагах от себя человека, который мочился в сугроб. Одет он был в серые ватные штаны и валенки с резиновой подошвой. На туловище короткий отбеленный тулупчик, обтянутый портупейным ремнем, а на лысой голове неизменный зеленый катаный берет. И все тот же скотский, как казалось Павлу, взгляд маньяка и кустистые соломенные усы, настолько густые, что скрывали рот и почти всю нижнюю челюсть.
— Чего ты вылупился, толстый? — прокряхтел человек, рисуя струей желтые круги на снегу. — Плачущего писюна не видал, что ли? Ну, гляди, гляди, извращенец хренов.
— Мать твою! Шелкопряд! — воскликнул Ходокири, узнав возникшего из ниоткуда человека.
Появление этого типа здесь, пожалуй, стало для Павла новостью похуже, чем недавний налет мародеров.
— Да твою не меньше, — отозвался Шелкопряд.
— Ты что здесь делаешь?!
— Сцу я, не видишь, что ли, башка твоя баранья? — Он наконец отряхнул и заправил хозяйство в штаны.
Из хижины напротив выскочил Артем, следом за ним Химера.
— Шелкопряд?! — воскликнул Полукров. — А ты тут откуда?
Незваный гость уставился на девушку:
— Черт, так вы это, значит, видели, что я тут делал? И ты, дочка?
— Да ладно, что естественно, то не безобразно. — Химера улыбнулась.
— Ну, шикарно сказала. Так, может, он пусть еще и личинку тут отложит, у всех на глазах? — раскипятился Ходокири. — Естественно же! Не безобразно!
— Заткнись, — поморщился Шелкопряд и, взойдя на крыльцо, толкнул Павла плечом. — Дай пройти, встал тут тоже.
Он бесцеремонно вошел, хотя более уместно сказать — ввалился в дом, и затопал у порога, стряхивая с валенок снег.
Читавший у окна книгу Иван и карауливший пленного Мустафа удивленно на него посмотрели.
— Шелкопряд? Ты? — почти синхронно поговорили они.
— Пожрать что-нибудь есть? — вместо приветствия, рыкнул гость и тут же уставился на лежащего на печи. — А ты еще кто такой?