— Быть может, кто-то еще хочет испытать судьбу? — парень обводит толпу взглядом. Желающих находится трое — бабулька что считала деньги в сторонке, студент в очках, с пятнистым от волнения лицом…
И я. Чего мне терять? Если первый раз не выиграю, просто заберу деньги и отправлюсь к дяде Гоше. А вдруг повезет? Мужик вон увеличил свой, как теперь говорят, капитал, в восемь раз! Если у меня вместо тысячи окажется восемь — считай, на билет и подарок маме я уже заработал.
Делаем ставки. Я беру на свою тысячу две карточки, студент — одну, старушка — три. Она со вздохом спрашивает у таксомордого:
— Сынок, а не обманете?
— Да что вы, женщина, — прижимает руки к груди парень, — вы же видели — все по-честному. Не выиграете — заберете деньги, и все.
Девица крутит барабан. Цифры на первом шарике осчастливливают студента. Потом четыре раза подряд радуется бабулька. Наконец, наступает праздник и на моей улице. Я полностью закрываю одну карточку. Ага, пятьсот рублей, считай, в кармане.
Розыгрыш продолжается. Стучат шарики, сдержанно гудят люди вокруг. Над голыми деревьями Парка Культуры перекликаются вороны. Бабулька закрывает две карточки, студент свою единственную. Он просит отдать деньги, потому что у него семинар. Таскомордый отрицательно качает головой — деньги выплачиваются только после окончания розыгрыша.
В барабане стучат шарики. Остался последний. Мне нужно закрыть одну цифру, бабульке — тоже. Крашенная сует руку в окошечко.
— Номер два!
— Есть! Это мой номер! Я выиграл!
— Сынок, у меня два! — старушка показывает карточку. Я смотрю — точно, и у нее два. Ага, значит мы выиграли оба!
— Замечательно, — радуется вместе с нами таксомордый. — По правилам лотереи, если у двух игроков в финале выпали одинаковые номера, ставки удваиваются и происходит новый розыгрыш по «счастливой карте». Участники могут отказаться от дальнейшей игры. В этом случае они возвращают себе начальную ставку. Ваш выбор, господа?
— Ничего я не поняла, — бормочет старушка и поджимает сухие губы. — Сынок, я ж выиграла — али как?
— Двойная ставка, женщина! — наклонившись, громко говорит ей в ухо парень. — Если согласны — сможете выиграть шесть тысяч. Плюс ваши три из первого розыгрыша — будет девять.
— Девять! — ахает бабулька. — Батюшки! Это ж целая пенсия!
— Ставь, мать! Не думай — дело верное, — рычит за спиной старушки мужик в норковой шапке.
— Ну, а ты? — таксомордый смотрит на меня. Улыбка его слегка притухает, в глазах скука. — Участвуешь?
Поучаствовать я не против. Повезет — отгребу кучу денег безо всякого напряга. Нет — все равно останусь при своих. Беда в том, что удвоить ставку мне нечем. Я сообщаю об этом лотерейщику.
— Вы можете играть в долг, — великодушно разрешает он. — Ну, ваши ставки, господа и дамы?
Старушка лезет в кошелек, достает полторы тысячи.
— Сынок, ты уж не обмани только. Последние ведь деньги!
— Мадам, я же показывал вам лицензию! — таксомордый снова сияет улыбкой. — У нас все по-честному. Берите карточки Нет, не эти, а вот эти, на двойную ставку. Девушка, прощу вас!
Ф-р-р-р! — барабан завертелся, застучали шарики. Я кручу выданную карточку в руках, слышу за спиной тихие голоса зрителей:
— Бабка выиграет. Старикам везет.
— Не, бородатый.
— Да никто не выиграет. Снимут с этих лохов капусту — и привет. Это ж разводилово.
— Ну, так предупредили бы, если вы такой умный.
— У меня че, здоровье лишнее? В Казани все лохотронщики под Галимым. А у него разговор короткий — или спицу в печень или молотком по затылку в подъезде.
Мне не нравятся эти разговоры. «Лохотронщики», какой-то «Галимый», «спицу в печень». Но раздумывать некогда — девица достает очередной шарик.
— Первый номер финального розыгрыша… — звенит голос таксомордого. — Девушка!
— Восемь! — отзывается та, показывая всем шарик.
У меня на карточке такого номера нет. У бабульки тоже. Ладно, еще не вечер…
Следующий шарик. Ура, у меня совпало! Девица крутит барабан. И снова совпадение номеров. Я в одном шаге от выигрыша. Подсчитываю в уме прибыль. Да, ничего не скажешь, удачно я набрел на эту лотерею.
Старушка достает платочек, промакивает рот. Два очередных шарика — ее. Нам остается закрыть по одному номеру.
— Итак, последний шар! — цирковым голосом орет таксомордый. — И это…
Барабан вращается, крашеная сует руку в его прозрачные недра.
— Номер тринадцать!
Тьфу ты! Мимо. Смотрю в карточку старушки. И у нее мимо!
— Увы, господа, — парень забирает у нас карточки. — Сегодня вам не повезло. Женщина, вы нам ничего не должны, а с вас, молодой человек, тысяча рублей — вы ведь удваивали ставку в долг. Прошу расплатиться.
— Погоди, — я в упор смотрю на него. — Ты же говорил, что лотерея беспроигрышная.
— Совершенно верно, — он опять скучнеет. — Но вы невнимательно слушали условия. Возвращается только ставка после первого розыгрыша. А вы продолжили игру…
Бабулька тянет к нему морщинистую, синюю от холода руку.
— Сынок, а деньги мои?
— Женщина, ваши деньги пойдут в фонд помощи детям-сиротам. Впрочем, если у вас есть средства на новую ставку, вы можете отыграться.
— У меня сто сорок рублей, — она кривит лицо, показывает парню раззявленный кошелек. — Хватит?
— Увы, женщина, этого не достаточно, — чеканит таксомордый. — Проходите, сейчас начнется новый розыгрыш.
И вытянув шею, кричит:
— Беспроигрышная лотерея! Подходите, испытайте судьбу! Всего одна ставка в две с половиной тысячи — и вы можете выиграть пять тысяч, при этом своих денег не потеряете! Все легально и законно, имеется лицензия и сертификаты. Выигрыш идет в фонд помощи детям-сиротам.
На меня он не смотрит. Старушка плачет, убирая кошелек в сумку. Я не знаю, что делать. Вроде бы все правильно, все честно. Но в душе возникает стойкое ощущение — меня только что обманули. Обвели вокруг пальца. Или, пользуясь современным языком, развели как лоха. И меня, и эту несчастную старушку.
— Слышь, ты, деятель, — я толкаю таксомордого в плечо. Деньги нам верни — и ори дальше.
— Тыщу гони, — быстро, полушепотом, бросает парень и снова заводит свою шарманку. — Беспроигрышная лотерея! Подходите, испытайте судьбу!
— Оглох?! — я опять толкаю его. — Деньги верни!
— Эй, разберись, — кивает кому-то таксомордый. — И долг стрясите.
Неожиданно я понимаю, что кто-то дышит на меня перегаром. Выхлоп такой — аж глаза режет. Поворачиваю голову- это везучий мужик в норковой шапке. Лицо его перекошено, глаза сужены.
— Ты че, козел? — сквозь сжатые зубы шипит он. — Припух?
С другой стороны ко мне прижимается крепкий парень в вязаной шапочке, почти такой же, как у меня. Сильные пальцы сжимают локоть.
— Айда-ка отойдем, побазарить надо, — гудит он басом.
В отличие от щетинистого мужика, этот — явно бывалый уличный боец. Во рту не хватает зубов, сплющенный нос свернут на сторону.
— Сынок, — продолжая плакать, машет мне платком старушка. — Отдай ты им. Все равно отберут да побьют еще. Ох, дура я старая, куда полезла… Говорила же мне Софья…
Она, залившись слезами, начинает пробираться через толпу прочь от столика, за которым уже началась новая игра.
И тут я словно просыпаюсь. Все становится ясным и понятным.
— Побазарить? — весело спрашиваю у беззубого. — Ну, отчего ж не побазарить с хорошим человеком. Сейчас, только долг отдам…
Я бью ногой по легкому столику. Бью со всей силы. Таксомордый отшатывается. Крашеная девица, которая, похоже, тоже из той банды, отчаянно визжит. Барабан, карточки — все взмывает в воздух. Толпа моментально рассасывается — люди, взроете сильные мужчины, разбегаются, толкая друг друга. Им страшно.
Но я не смотрю на них. У меня другие дела. Беззубый получает кулаком в живот, щетинистый — локтем в челюсть. Один загибается, второй воет, держась за лицо. Локтем в челюсть — это больно. Впрочем, кулаком под вздох — тоже.
На вытоптанном в снегу пятачке валяется столик, поодаль лежит расколотый барабан, шарики; цветными пятнами на сером выделяются рассыпавшиеся карточки. Таксомордый и девица смотрят на меня, как на какую-то диковинку, заморское чудо.
— Ты что, больной? — безо всякого страха спрашивает парень. — Жить надоело? Ты хоть знаешь, кто нас сюда поставил? Тебя же в асфальт закатают, понял?
— Не понял, — теперь уже я лучезарно улыбаюсь ему в лицо — и бью ребром ладони по шее пытающегося выпрямиться беззубого. Тот кулем валится на снег. Щетинистый боком отковыливает в сторону, что-то лопочет.
— Деньги верни — и инцидент будем считать исчерпанным, — говорю я таксомордому. Он пожимает плечами, лезет в карман. Девица что-то шепчет ему, бросая на меня злые взгляды.
Спохватываюсь — а бабулька-то где? Верчу головой — и замечаю ее метрах в двадцати, бредущей по скользкому тротуару. Лотерейщик тем временем достает довольно приличную пачку денег, начинает отсчитывать купюры. Шагаю к нему, вырываю всю пачку.
— Вы еще нашаманите.
— А вот это уже беспредел! — он таращит на меня белесые глазки — Ты кто такой? Тебе ж после этого не жить!
Я не слушаю его — бегу следом за старушкой.
— Мать, погоди! Они передумали. На-ка вот…
Сую ей в руки деньги и тихо шепчу:
— И давай, уходи побыстрее.
Она смотрит на меня снизу вверх, мелко крестит:
— Спаси тебя бог, сыночек. Спаси бог…
Ничего, мать, как-нибудь прорвемся.
Оборачиваюсь — и как раз вовремя. Прямо на тротуар, к разгромленной лотерейной точке подруливает большая черная машина, иномарка с темными стеклами и четырьмя серебряными кольцами на передке. Хлопают дверцы. Трое высоких подтянутых парней в кожаных куртках окружают таксомордого. Он что-то визгливо кричит, указывая рукой в мою сторону. Парни одновременно поворачивают головы. На лицах у них узкие солнцезащитные очки.
Старушка семенит прочь. Смех смехом, а ведь сейчас мне придется туго. И бежать некуда — слева по улице мчится сплошной поток машин, справа — трамвайное кольцо, сугробы и ограда Арского кладбища. Да и бегать от этих клоунов как-то… Зазорно, что ли? Это не люди Надир-шаха, не кашгарские контрабандисты с М-16, не Кобдо на арене Колизея.
Просто ряженая шпана. И чтобы я показывал им спину? На мгновение перед глазами встает лицо Телли. Засовываю руку под пальто, крепко сжимаю костяную рукоять кинжала князя Атхи — и не спеша, вразвалочку, иду навстречу своей судьбе.
Сорвавшиеся было с места парни в очках останавливаются. Правильно, а чего ноги бить, если добыча сама идет навстречу? Но не на того вы напали, ребята. Ох, не на того…
Когда между нами остается не более трех метров, один из парней с вызовом спрашивает:
— Крутой, да?
Но я не смотрю на него. Из машины выбирается грузный мужчина в бордовом длиннополом пальто и шляпе. Круглое мясистое лицо его украшают подбритые усики.
Он сильно изменился, но я все равно узнаю этого человека.
Моя ладонь соскальзывает с рукояти кинжала. Я салютую ему, як это делали валлийские стрелки — указательный и средний палец прижаты, безымянный отставлен в сторону, остальные загнуты. Этому салюту нас еще подростками научил Маратыч. Он рассказывал, что трехпальцевый захват тетивы лука давал валлийцам возможность дальше посылать стрелы. Для нас такой салют был отличительным знаком, фирменным приветствием.
Рука человека в шляпе медленно поднимается вверх. Он повторяет мой жест.
— Здорово, Витёк! — кричу я.
Он близоруко щурит глаза.
— Артамон? Ты?!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Витёк
— Прикинь, я ж мог там и не поехать, — Витёк энергично размахивает руками, гнет из пальцев какие-то фигуры, словно я глухонемой и он подкрепляет свои слова знаками дактильной азбуки. — Или не остановиться. Реально! А так смотрю — стол мой повален. Чё за лажа? Решил, как раньше, разобраться самостоятельно, вспомнить молодость. Вылезаю, а там, прикинь — ты! Живой!
И Витёк заливается счастливым смехом, колотя пухлой ладонью по кожаной подушке сиденья.
Историю нашей удивительной встречи я слышу от него уже в третий раз. Причем он рассказывает ее так, словно меня там и не было. Вспоминаю сказанное Витьком лотерейщикам сразу после того, как ему объяснили, что происходит: «А че? Я вам, архарам, скока втирал — стариков по боку. У них там сердце-шмерце, сосуды-мосуды. Загнутся — кто отвечать будет? Лишних геморов никому не надо. И правильно Артамон за бабулю вписался. Настоящий пацан, уважаю! Все, базар окончен. Работайте. Братан, айда со мной, прыгай в тачку!».
Последняя фраза адресовалась мне. И я только в тот момент понял, что пресловутый главарь казанских бандитов Галимый, о котором я столько слышал в последние дни, и мой друг детства Витёк Галимов — один и тот же человек. Понял — и ничего не понял. Как, почему это произошло? Но Витёк уже усаживался на заднее сидение своего роскошного автомобиля, который он именовал «тачкой». Парни в темных очках топтались поодаль.
— Тёрки на сегодня отменяются, — вальяжно сообщил им Витек, — Мы на хату, отдыхать. Тёплый, ты со мной, остальные свободны. Связь держать через Ахтяма. Все. Парень со странной кличкой «Тёплый» уселся впереди, рядом с водителем, я плюхнулся возле Витька.
— А я всегда знал, что ты живой, — доверительно сообщил мне он тогда. — Ну, думаю, не такой Артамон пацан, чтобы загнуться в этом Чуркестане. И, смотри, угадал!
Машина тронулась с места, урча двигателем, как сытый кот. Витек пихнул меня кулаком в плечо:
— Как же я рад!
— Я тоже, — я и в самом деле рад. Рад, что встретился с Витьком, что он жив-здоров. А вот все остальное меня огорчило. Надо же — мой друг стал бандитом!
И тут же пришла мысль: а я сам? Я-то — кто? Ангел небесный?
— Ты где вообще? Как, чего? — Витек тормошил меня, как игрушку. — Давай, выкладывай.
— Неделю как приехал. Где был — очень долгая история. Как-нибудь потом…
— Ага, потом… — Витек улыбнулся. — Ща валим ко мне, в сауну сходим, грехи смоем, потом отдохнем, побазарим. Там и расскажешь. Или у тебя дела?
— Да особых дел нет…
— Во, ништяк! — улыбка становилась еще шире.
— Мне б только позвонить, давай остановимся где-нибудь.
— Ха, — Витек едва не светился от удовольствия. — Зачем тормозиться? Сотовый же есть! Теплый!
С переднего сидения просунулась рука со странно выглядящей рацией. Из трубки торчала антенна, а на ней кнопочки с цифрами и буквами.
— Давай, звони, — кивнул на трубку Витёк.
— Это чего, телефон? — я и в самом деле удивился. До чего дошел прогресс!
— Сотовый, — гордо объяснил мой друг. Он снял шляпу, вытер вспотевшую голову платком. — Классная вещь. Можно с собой таскать. Зацени!
Я кивнул. Вещь и в самом деле полезная и нужная. Правда, скорее всего, жутко дорогая. Ну да у Витька, как я понял, с этим проблем не было.
Достал бумажку с Надиным номером, нажал на кнопки.
— Алло?
— Это я. Привет. Сегодня не приду. Дела.
— Да, я поняла. А… — ее голос на мгновение пресекается, — а когда тебя ждать?
— Завтра-послезавтра. Я позвоню еще.
— Хорошо. У тебя все нормально?
— Да, в порядке. Артемке и Нельке привет.
— Передам. Береги себя.
— Пока.
— Пока.
Витек хмыкнул.
— Жена?
— Знакомая.
Он тут же потерял интерес к этой теме и переключился на меня:
— Выглядишь ты не очень. Че, брат, жизнь придавила?
— Вроде того. Зато ты на волне, а? Батька Махно практически?
— Почему — Махно? — недовольно просопел Витёк.
— Ну, атаман бандитов…
Теплый гыкнул с переднего сидения.
— Глохни! — рявкнул на него Витёк, посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом и печально произнес: — Вот не был бы ты мне другом, дал бы я тебе в морду. Запомни, Артамон, я не атаман, не бандит, а крупный предприниматель, бизнесмен, уважаемый человек. Так, Тёплый?