П. Успенский
ВСТУПЛЕНИЕ 5
Когда человек начинает воображать, что именно он, является центром мироздания, то есть впадает в самый большой смертный грех – гордыню, – сразу делается беспомощным и одиноким: отныне он должен будет самостоятельно объяснять необъяснимые вопросы бытия. И обязательно запутается, впадёт в крайности.
Ведь, согласно чётким жизненным установкам и позициям, мы на них ответить не в состоянии. Если ты знаешь, что такое человеческая судьба, откуда пошла жизнь, что есть мор, голод, смерть, тебе не нужны учителя и наставники…
Не надо забывать о том, что Высшие Силы, испытывая человека, умышленно бросают его в этот материальный мир и наблюдают, способен ли он спасти самое драгоценное, что у него есть – Душу.
Таким образом, мы становимся принуждаемы сделать выбор между дьявольскими соблазнами и волей Создателя. Учитывая то, что человек всё время будет ощущать, что живёт во враждебном ему мире, в котором всё пропитано злом настолько, что мир этот может быть лишь одной из низших сфер, чёрной тенью чего-то высокого и благородного, – такой выбор будет сделать не просто.
Мир материален, а материя, как пассивная субстанция, начисто лишена блага: создана из ничего и практически «ничем» остаётся. Отсюда тленный характер плоти всех смертных существ, которые уходят в никуда, и только милость Создателя может спасти их.
В сущности, жизнь – это ожидание встречи с Ним. Но при условии, что к ней человек подойдёт чистым, успешно выдержавшим испытание пребыванием в бренном теле. Которое, в свою очередь, есть исполненная злом тюрьма, где томятся наши души. Ведь первоначально мы были созданы чистыми духами, но зло заключило нас в материю. А в материальном мире, наполненном невежеством и тьмой, правит как раз её Князь.
Тогда как духовным миром Света управляет доброе Божество. По милости Своей он даёт людям полную свободу выбора, но в его проявлении чаще всего и наблюдается возможность греховного своеволия. Мы сами, находящиеся на грани бытия и небытия, должны определить себя на ту или другую сторону. И сделать это – всегда непросто.
Но здесь имеет место та божественная искорка, заложенная в некоторых из нас – предрасположенность к Свету. Когда она начинает давать о себе знать, человек непременно придёт к Нему. Пусть это случится не так быстро, как хотелось бы; пусть это будет совсем долго. Наверняка, его подвергнут испытаниям. Такой человек никогда не унизит себя ложью. Он не станет выпячивать и то, что является апологетом Света, – это просто станет частью его сознания. Он никогда не совершит преступления, но обязательно будет в нём обвинен.
Мир-то чей? За свой короткий земной маршрут он пройдёт несколько кругов ада: никто просто так не отпустит его душу.
И такие люди способны вести за собой других.
И такие люди знают всё о своей судьбе.
Им многое ведомо, по определенным проблескам в сознании. А мысли, вдруг и разом приходящие в голову, являются точными ответами на вопросы, которые они ранее для себя сформулировали.
Ему, входящему в число избранных, подсознательно известен внутренний путь к Создателю.
Именно такие становятся Проводниками Света.
И только благодаря им, этот мир ещё кое-как удерживается на грани, не подвергаясь глобальным разрушениям.
Разрушение – путь к устрашению, а устрашение – первая ступень к порабощению.
Империя Зла давно вынашивает планы превратить землю в сплошную зону отчуждения.
И не только саму землю, но и определенное количество параллельных измерений.
Магнитные поля, например, способны учинить такое…Им не преграда даже всякие физические и математические законы, они разрушают измерения, провоцируют мощные землетрясения, полный хаос и уничтожают всё живое на громадных территориях.
И всё это может быть сделано руками людей.
Ибо, в погоне за наживой, человек способен дойти до высшей степени низости и гадости.
…Этого не происходит только потому что этому кто-то противостоит.
Борьба Света и Тьмы идёт повсеместно, на всех инстанциях, в любых социальных группах.
Приглядитесь повнимательней, и вы увидите, что на самой окраине неразличимой обычному зрению Империи Зла, появился вооружённый всадник…
ГЛАВА 2. «Многочисленные дома эти будут пусты»
«Теперь мы благодарны Богу за весь пройденный нами путь, как бы тяжек он ни был. Мир и наша душа должны были пройти и через поклонение кумирам, и через горечь постепенного разочарования в них, чтобы очиститься и обрести подлинную полноту и духовную ясность».
Франк С.Л. «Крушение кумиров»
1
Раньше времени было очень мало. Теперь его стало так много, что некуда девать.
Я много читал, думал, просто бродил по квартире.
Будучи человеком не практичным, а импульсивным, я заранее не позаботился о многих вещах. Например, с первого же безработного дня я обнаружил, что у меня нет денег. Совсем нет. Нечем выплачивать ежемесячную сумму за взятый кредит в Амир Банке, не на что купить даже сигарет.
Но я ещё витал в облаках, надеялся, что получу расчётные, выплатят мои положенные десять процентов от заключенного договора с разрезом «Богатырь».
Кстати, история этого «заключения» интересна сама по себе. «Богатырь» на такие договора идёт неохотно, но заместителем начальника пресс-службы там Матвей Василюк, человек алчный. Пришлось пообещать (и «отстёгивать» впоследствии) ему лично двадцать процентов в месяц от суммы выплаты. Так он и себя не забыл и нам услужил. За месяц ему причиталось более двадцати тысяч. Сколько это будет в год – считайте. Мои десять процентов – это гораздо меньше, но за год уже что-то накопилось.
Наивный глупец! Я не получил ничего: ни расчётных, ни процентов. Начало мести «госпожи учредительши» заключалось пока в этом. Она удержала с меня за всё, что только можно было, даже за гитару, которую подарила на день журналиста.
Я полностью исчез с газетных страниц и попал в опалу. Сразу куда-то делись все «друзья», которые осаждали меня в редакции. Всё переменилось, они перестали меня замечать даже на улице.
Через месяц после ухода из «Сервис-информ» произошёл случай, который меня окончательно поверг.
Вечер. Смотрю телевизор. Звонок в дверь.
У порога – два крепких парня.
– Мы – сотрудники Амир Банка, – без предисловий начал один из них. – У вас просрочка по кредиту. Мы настоятельно рекомендуем вам расплатиться побыстрей, иначе и квартира, и мебель уйдут с молотка, в счёт уплаты долга.
Второй добавил.
– Предупреждаем, пока по-хорошему.
Вот это меня и взвинтило.
– А по-плохому? – весело спросил я, уже чувствуя в руках знакомую дрожь. – Может быть, сразу по-нехорошему, а? Вы, два сопляка, просто попугать меня пришли, или сразу начнёте мебель выносить? Смелей, вы ж – служба рэкета частного банка, а перед вами всего лишь жалкий неплательщик.
– Мы просто напоминаем, – попытался выправить ситуацию первый.
– За напоминание спасибо, но не такими словами и не таким тоном. Понимаю, вы получили указание свыше, как себя со мной вести. А сами вы, люди или так себе? Костя, Зейнур, мы же с вами когда-то за руку здоровались. Вы ж прекрасно знаете, кем я был в холдинге вашей Веры Авдеевны.
Они молчали.
– Ладно, парни, вам всего хорошего. Ей – большой привет. Передайте, всё будет уплачено по счетам.
Лифт отошел.
Я ещё немного постоял, потом присел на корточки. Настроение напрочь сломано и мысли мои сделались мрачными.
Дома – разлад, жена недовольна. Я её понимаю, на двух работах, без выходных. У дочери – платное обучение, съёмная квартира, жить в Павлодаре недёшево. А я за всё лето не принес домой никаких серьезных денег, перебиваясь случайными заработками.
И впереди никакого просвета.
Странно ощущаешь себя в подобной ситуации. Вроде бы пора привыкнуть, а не могу. От тупости и подлости людской я давно устал, только привычки не выработал. Или всё объясняется тем, что, когда ты в работе, каждый день в горячке, тебе некогда просто посмотреть по сторонам и оценить свое окружение, которое неискренне.
По мере увольнения моих сотрудников, Вера набирала новых и, как мне говорили, их профессиональная пригодность определялась мерой негативного отношения ко мне, как журналисту, поэту, человеку. А увольняли тех, кто осмеливался вспоминать меня по-доброму. Или просто молчал, не осуждая.
Первым отличился Лёня Богомазов, который во всеуслышанье заявил, что я – непорядочный человек, должен кучу денег, а отдавать не собираюсь.
Это очень воспрепятствовало мне, когда я пытался одолжить денег у самых разных людей на погашение кредита.
Оксана Бушаева объявила, что я долго её «склеивал». Потом она мне отдалась, будучи в нетрезвом состоянии, но удовольствия не получила. И теперь меня «от всей души не переваривает».
Бредовые утверждения этой «промискуитичной» дамы (по-русски говоря, готовой – с кем угодно, где угодно и когда угодно) едва мне не стоили семьи. Жена прощала выпивки, но измены прощать не собиралась.
Я едва не лишился ума, пытаясь убедить её в обратном. С огромным трудом мне это удалось, но оставило в душе такой след, что до сих пор дрожь сводит.
Татьяна Сосницкая, в свое время получившая мой негативный отзыв о своих никчемных, помпезных стишатах, сказала, что обязательно подаст на меня в суд, чтобы я выплатил ей компенсацию за моральный ущерб, поскольку я сам – огромная бездарность и так далее…
Изощрялись как могли. Фактически, я стал вне закона.
Где, когда и в какое время я заслужил такое отношение?
Когда я с людьми поступал подобным образом?
Но они уже заслужили такое отношение…
_________________________
Но были и те, кто не оставил в беде.
Бизнесмен Олег Войценин, создатель блестящей компании «Элсиб».
Известный всему СНГ и миру доктор Валентин Кашецкий, первооткрыватель частного медицинского центра в нашем городе.
Собрат по перу – блестящий, но до сих пор толком не оценённый поэт Юрий Кулинич, который всегда меня принимал таким, какой я есть, со всеми проблемами и головными болями…
Друзья мои! Это – ещё не слово благодарности вам. Настоящее слово для вас – впереди…
Они не только поддерживали меня морально, но и ссужали деньгами на текущее погашение кредита, финансировали мои поездки на бардовские фестивали, которые были единственной отдушиной для общения с собратьями по перу и гитаре; способом отвлечься от безысходной ситуации.
Там, кстати, я познакомился с одним из самых талантливых казахстано-российских бардов – Олегом Карповым. Позже знакомство переросло в крепкую дружбу. И Олежа (так он сам себя называл) стал первым профессиональным музыкантом, который написал цикл песен на мои стихи, из вышедшей в самом начале пятого книги «Разбитое зеркало». Не знаю, кто и что мне внушал, когда я её верстал, но многие события, произошедшие позже, в стихотворениях воспроизведены почти детально.
Но это стало понятно лишь несколько месяцев спустя.
Все местные газеты отметили признание «нового таланта» (как будто не было публикаций в республиканских и местных изданиях), все восхищались «душевно написанными строчками», но никто не заглянул глубже.
Да и сейчас, когда «блестящий автор» оказался в бедственном положении, только редактор городской газеты Галина Алексеевна Никифорова предложила нештатное сотрудничество. Это было очень ценно, ведь даже штатные авторы стояли в очередь на публикацию.
Попытки устроиться на работу куда-либо оканчивались одинаково: увидев меня, начальники начинали улыбаться, говорили: мы про вас читали. Некоторые даже просили подписать книжку. Но, узнав, что я пришел наняться на работу «хоть кем», отвечали: да что вы! вас где угодно возьмут, а здесь вам предложить нечего…
2
Печально, но, что греха таить, к тому времени я стал основательно выпивать. Безысходность вырывалась наружу, и её надо было чем-то заглушать. Спиртное тем и коварно, что ломает в нашей голове какие-то перегородки и мнится нам радужное. И думается: всё будет хорошо. Лживый лозунг одной из не самых лучших радиостанций.
Ничего не будет хорошо, ничего! Чистый самообман! С приходом каждого нового утра ты замечаешь, что проблем не стало меньше, а прибавилась ещё одна – похмелье. А в кармане пусто, а друзей хороших не осталось.
Как мне хотелось вернуться в юность. Туда, где не болело, не щемило, не давило проблемами; туда, где ещё был жив отец.
Но в прошлое не возвращаются, а звать его – меди не хватит. А сегодняшний день уже стоит на очереди и пялится в тебя пустым взглядом: ну, чего ты дальше изобретёшь?
И, когда ты однажды скажешь ему: «Да пропади ты пропадом!», – значит, выходишь на прямую дорогу к бездне.
3
Городская типография прежде была главным и единственным печатным двором городка. Теперь она превратилась в небольшое частное предприятие, владельцем которого стал Владимир Иванович Зарин.
В прежнее время я недолго работал здесь резчиком бумаги. Тогда Володя был в фаворе: заместитель главного редактора городской газеты, авторитетный журналист и главный полиграфист. Денег и друзей он не считал, связей имел множество, всюду был желанным гостем.
Теперь ситуация изменилась.
Не виделись мы с ним довольно долго, виной всему неприятная история, связанная с моим бывшим телеканалом, в которой, как мне казалось, Зарин показал себя не с лучшей стороны.
Владимир Иванович сидел один в кабинете и курил, уставясь немигающим взглядом в захламленный стол.
– Явился, наконец! – хрипло выкрикнул он вместо приветствия.– Ну, проходи, проходи, сынку, дай я на тебя погляжу.
– Здорово!
Он пожал руку и указал на стул.
– Садись, рассказывай.
– А чего рассказывать? Опять без работы, без денег. В общем, всё периодически повторяется. Ещё башка гудит со вчерашнего.
– Это дело легко поправимое.
Он легко извлек из-под стола бутылку водки, стакан, тарелку с какими-то кусками.
– Пей! – налил щедрой рукой.
Я выпил. Подождав, пока волна тепла упала в желудок, потом пошла согревать голову, взял корку хлеба и занюхал.
– Значит, явился? – повторил Зарин свой вопрос. – А я знал, что ты скоро придёшь к бате. Чего так долго?
– На пару бардовских фестивалей съездил, отдохнул немного.
Володя тоже выпил и отёр рот тыльной стороной ладони.
– Но не приходил ты по другому поводу, – сказал, немного прокашлявшись. – Ты, дурачок, просто до сих пор не можешь мне забыть той истории, связанной с Шагибековым.
Я хотел соврать, но промолчал.
– Не понял ты тогда всей комбинации, а я ничего толком не объяснил. За это винюсь.
Он дурашливо поклонился.
– А в чём была комбинация? – спросил я осторожно. – Вы просто решили забрать у меня всё и оставить не при делах.
– В конечном итоге разве не так получилось? – спросил он резко. – Только, при том раскладе, во главе канала становился я и Шагибеков, если б ты не упёрся. При нашем руководстве ты никогда не остался бы в подобном нынешнем твоём положении. А сейчас кто им владеет? Верно. Абсолютно посторонние люди. К тому же оставившие тебя безо всяких копеек.
Он опять налил и продолжил.
– Хорошо, ты вытащил канал, не дал ему сдохнуть. Но начал ты это делать без всякого золотого запаса. А это – величайшая дерзость! Я же притащил тебе денежный мешок, но ты от него отказался.
Я решил пояснить.
– Володя, ты же знаешь, я образовал «Арту» на развалинах «Ансата» с одной целью: не отдать информационное пространство города этому самодовольному идиоту Халакову, с его «Абрисом»…
– Пространство, высокие цели! – заорал Зарин, перебивая меня. – Ты просто дурак! Образовал «Арту», открыл «Обозрение»! Что ты ещё натворил в этом городе? Сам-то ты в какой чёрной заднице опять оказался? А Халаков, между прочим, на новенькой «Ауди» ездит и давно забыл, как тебя кличут. Так кто из вас идиот?
Он уставился на меня немигающими глазами, ожидая ответа. Не дождавшись, продолжил.
– Да, ты был до сих пор непревзойденным телеведущим; да, ты был блестящим журналистом и талантливым редактором… Ну и что? Что теперь? Да просто о себе надо было хоть чуть-чуть думать, а не об информационном пространстве. О себе! Страховаться надо было как-то! А как? Пришёл бы к бате вовремя, он бы тебя научил. Нет, гордость обуяла – я, я … Головка, сам знаешь от чего. Нет, ты приходишь сейчас, когда тебя нигде не берут на работу. И не возьмут, помяни моё слово. Люди никому не прощают быстрых успехов. И дальше никто тебе не даст жить хорошо.