В с. Тиховском, Мигулинской станицы, области Войска Донского, и соседних с ним, среди жителей за год до войны появилась следующая легенда об урожае:
«Один казак хутора Скильнова поехал в соседний хутор Мешков.
Проехав некоторое расстояние от дома, он увидел среди дороги какую-то женщину во всем белом.
Подъехав на довольно близкое расстояние, казак хотел свернуть в сторону, но лошадь не пошла.
Белая женщина встала, попросила казака слезть с телеги и подойти к ней.
Казак исполнил ее желание.
Затем она велела ему смотреть через ее правое плечо.
— Ну, что ты видел? — спросила женщина.
Он рассказал, что видел обширные поля с обильным зрелым хлебом всех сортов.
Тогда она велела смотреть ему через левое плечо, и он увидел много гробов и человеческих трупов.
После этого женщина объяснила ему все виденное так:
— Как ты видел через правое плечо, так оно и будет. В этом году урожай будет неслыханный, но убирать его будет некому, потому что настанет страшная война, как видел через мое левое плечо.
Потом видение исчезло».
НАРОДНАЯ ЛЕГЕНДА О СУВОРОВЕ
Во дремучем лесу, среди болот, лежит огромная каменная глыба с пещерой внутри; ход в нее из-под болота.
Дурная слава про это место: там блуждают синие огоньки, носятся бледные тени, слышатся тоскливые, жалобные стоны, филин не пролетает над седым мшистым камнем, волк на нем не воет, крестьянин, невзначай сюда попавший, обходит дикое место, кладя на себя крестное знамение.
Всегда здесь тихо и мертво; только ворон каркает по временам над каменной глыбой, да вьется хищный орел, успокаивая клекотом своим старца, почивающего неземным сном в пещере, внутри камня.
Через малое отверстие брезжит оттуда слабый свет неугасаемой лампады, да доносится глухое замогильное поминовение князю, рабу Божию Александру.
В глубине скалы спит сам дедушка, склонив седую голову на уступ камня; давно он спит и долго спать будет.
Только тогда, когда покроется русская земля кровью боевому коню по щиколотку, проснется великий русский воин, выйдет из своей усыпальницы и избавит отечество от лютой невзгоды.
БЕЛАЯ ДАМА
Рассказ прусского офицера
Вот что рассказывает один из пленных немецких гвардейцев, которому приходилось нести караул во дворце Вильгельма в Берлине:
— Мы все, кому выпадал жребий стоять во дворце, старались всякими путями отделаться от этого почетного назначения.
Еще с мая месяца ровно в 12 часов стала появляться Белая Дама.
Первым ее увидел поручик Куртлов, который лично сообщил об этом императору.
Говорят, Вильгельм ужасно рассердился и запретил рассказывать об этом, но между гвардией все распространилось очень быстро.
— А что это за Белая Дама, какова ее история?
— Говорят, что очень много лет тому назад, когда Гогенцоллерны были еще маленькими князьками, один из них устроил в замке пир.
Среди присутствующих был какой-то знаменитый польский магнат со своей красавицей-женой, которую он взял из Московии.
Когда пир подходил к концу и головы всех были достаточно отуманены, хозяин приказал своим слугам запереть магната в башню, а жену его увел в спальню и взял ее силой.
Молодая панна не пережила этого и закололась.
Говорят, что в первый же вечер после ее смерти, тень ее явилась к насильнику, и наутро его нашли мертвым.
На другой день в старинной библиотеке обнаружили рукопись, которой, по уверению хранителя, никогда там не было.
В этой рукописи старинными письменами было написано, что род Гогенцоллернов будет славен короткое время, а потом погибнет, и гибель ему придет со стороны Московии.
И перед тем, как умереть кому-нибудь из этого рода, Белая Дама пройдет по комнатам дворца.
— Легенда эта, — добавил гвардеец, — известна каждому солдату нашей армии и все относятся к ней с суеверным страхом.
Я не хочу быть суеверным, но вот что я видел однажды.
Это было, как сейчас помню, 15-го июня 1914.
Тогда еще у нас никто не говорил громко о войне.
В наши казармы, часа в 4 вечера пришел ротмистр фон Клуг (сын командующего армией, оперирующей во Франции) и заявил, что унтер-офицеры 5-го эскадрона несут сегодня ночной караул в покоях великого курфюрста.
Не знаю почему, но у меня было в этот вечер как-то особенно тяжело на душе и не хотелось идти, но приказание было отдано.
В 8 часов вечера нас разместили и мое место было у колоннады, идущей из тронного зала курфюрста в покои нынешнего императора.
В 9 часов прошел полковник охраны, проверил посты и ушел.
Стояли мы друг от друга на довольно близком расстоянии, но оттого, что в покоях курфюрста освещение слабое и до сих пор состоит только из свечей, в зале царил жуткий полумрак.
Направо, несколько наискось от меня, висело старинное, массивное зеркало, слева уходили вглубь коридора портреты представителей императорской фамилии.
В 10 часов еще было слышно, как сменяли караул в соседних залах, звенели шпоры, двери стучали, а к 11 часам все смолкло. Тишина наступила мертвая.
Нам по уставу нельзя передвигаться и разговаривать, да и свечи кое-где потухли, сгустившийся сумрак не позволял видеть даже товарищей…
И вот, время было уже недалеко от 12…
Тишина такая, что слышен каждый шорох.
И в это время как-то особенно отчетливо раздался скрип дверей.
Я оглянулся, все двери открывались сами по себе — медленно и как-то торжественно.
Инстинктивно я схватился за саблю… и замер…
В зеркале показался туманный облик Белой Дамы…
Я окаменел.
Белое пятно приближалось, и она прошла мимо, в двух шагах от меня, с грозным лицом и угрожающе поднятой вверх рукою.
Опомнившись, я зазвонил тревогу. Ко мне кинулись остальные часовые, на которых не было лица.
Все они видели то же, что и я.
Когда внесли свечи, двери оказались открытыми, хотя раньше они были заперты на замки.
A-с
ЧЕРНАЯ КОШКА ГАБСБУРГОВ
Старика-императора Франц-Иосифа давно уже преследует злой рок. Вообще говоря, это самый несчастный среди европейских монархов. В течение своего долголетнего царствования (с 1849 г.), этот император пережил такую массу государственных и семейных поражений, каких хватило бы на три царствования.
Еще не успел Франц-Иосиф воцариться, как восстали венгры. И если бы не великодушие в Бозе почившего императора Николая I, Франц-Иосиф никогда бы не видел австро-венгерского престола.
Замечательно, что габсбургский дом преследует какой-то фатум. Попутно, наряду с Золотым Руном, везде в мартирологе этого рода упоминается о какой-то мистической черной кошке, которая, хотя и не значится в гербе Габсбургов, тем не менее играет серьезную роль в превратностях этого дома.
Оставляя в стороне давно забытую эпоху великого владычества Габсбургов в прошлых веках, интересно, вместе с черной кошкой, проследить несчастья Франц-Иосифа.
За три дня до свадьбы Франц-Иосиф, прогуливаясь в Шенбруне с невестой наследника престола Стефанией Бельгийской, вдруг увидел, что среди громадной клумбы из белых лилий прыгает черная кошка.
Суеверный Франц-Иосиф стал хлыстом изгонять кошку из клумбы, но падали лилии, а кошку он все-таки не прогнал.
Был позван садовник для расправы с кошкой, но и тот тщетно ее ловил. Она бегала по громадной клумбе, исчезая то в одном, то в другом конце среди цветов.
Наконец, ее изловил садовник и уже понес во двор. Но кошка, оцарапав садовнику руки, в один момент вскочила на плечо смертельно напуганной принцессы Стефании.
Об этом инциденте, в связи со значением черной кошки в Габсбургском доме, говорил тогда весь двор.
Наступил день свадьбы. Все усилия придворных были устремлены на точное выполнение церемониала.
Когда же принцесса Стефания в качестве эрцгерцогини возвращалась из-под венца и намеревалась сесть в золоченую свадебную карету, черная кошка, откуда ни возьмись, пересекла дорогу новобрачной.
С тех пор этому браку все заранее предрекали несчастье. Два года только прожил Рудольф совместно с молодою женою. Стефания была миловидной блондинкой с красивыми глазами, цвета морской воды.
Что впоследствии произошло между супругами — неизвестно, но факт, что через два года эрцгерцог Рудольф, оставив свою супругу во Франц-Саласте, сам переехал к отцу и занял те же комнаты, которые занимал с малых лет.
Два месяца спустя, после тщетных попыток примирения, Стефания покинула Австрию и вернулась к отцу в Брюссель.
Тогда же стало известным, что баронесса Мария Вечера является подругой наследника.
Франц-Иосиф очень негодовал и всячески препятствовал интригам, пущенным в ход для создания ссоры между отцом и сыном. Однажды баронесса Вечера с ее дочерью, красавицей Марией, были высланы из столицы. Но, когда вслед за ними исчез из Вены эрцгерцог Рудольф, Франц-Иосиф оказался вынужденным разрешить семейству Вечера пребывание в столице.
В дневнике Рудольфа, изданном полгода тому назад в Нью-Йорке и строго воспрещенном в Австрии, а, вероятно, и в Германии, имеются следующие строки:
«
I
Когда немцы вступали в Антверпен, двое бельгийских рабочих перекрывали крышу на одном из домов.
Это были отец и сын — Пьер и Матюрен Николе.
Во главе немецкого отряда ехали два блестящих офицера.
Увидя кровельщиков, один из кавалеристов, граф Ленц, предложил другому, барону Зальцбургу, пари:
— Держу сто марок против пяти, что выстрелом из моего маузера сниму с крыши старика.
Пари было принято.
Раздался выстрел.
Пьер Николе с раздробленной головой полетел на мостовую.
II
Прошло три месяца после описанного зверства.
В октябре 1914 года, вечером, небольшой пароход подвигался вверх по Луаре.
Небо заволакивалось тучами, идущими с юга. Изредка блистали молнии. Слышались раскаты грома.
Эти предвестники приближающейся бури сильно беспокоили капитана парохода.
На палубе было немного пассажиров, между прочими человек с бледным благородным лицом.
В каюте, по словам капитана, находился больной и старый господин.
Вещи его были сложены на передней части парохода, тут же рядом стоял его великолепный экипаж.
Молодой человек вошел на пароход перед самым его отплытием и не видел больного, так как тот уже раньше сошел в каюту.
Он и не спрашивал имени богача.
С наступлением ночи, буря разразилась с необыкновенной силой.
Пароход стало страшно качать.
Вдруг раздался возглас капитана:
— Святая Мадонна, мы погибли! Пароход не слушает уже руля. Нас ударит о скалу! Боже, сжалься над нами!
— Мы погибли, мы погибли! — раздалось со всех сторон. Вскоре затем послышался треск. Пароход ударился о скалу и стал наполняться водою.
При свете немногих фонарей и блеске молнии, пассажиры в ужасе старались избежать смерти.
Скала, о которую разбился пароход, выступала очень невысоко над поверхностью воды и на ней нельзя было удержаться в такую бурю.
В отдалении виднелись маленькие острова, но добраться до них даже очень хорошим пловцам, при быстроте течения, было очень трудно.
Потерпевшим крушение нельзя было долго раздумывать; пароход все больше погружался в воду, а обломки разносились волнами.
Всякий старался обхватить бревно или доску, чтобы продержаться на воде.
Молодой человек также схватился за небольшую доску.
С трудом боролся он с волнами.
Многие вокруг, выбившись из сил, тонули.
Вдруг он услышал подле себя горячие мольбы о помощи.
Молодой человек, придерживая одной рукой доску, другой схватил кого-то за волосы и, напрягая все силы, вскоре почувствовал землю под ногами.
Он доплыл до небольшого острова, куда и вытащил спасенного, который, спустя некоторое время, пришел в себя.
Кругом была непроглядная тьма. По временам только молния освещала ужасную ночную сцену.
При блеске молнии молодому человеку удалось рассмотреть спасенного им от смерти.
Это был уже пожилой человек.
Он дрожал от холода и ужаса; с богатой одежды его стекала вода и грязь.
Молодому человеку казалось, что ему знакомо это лицо, но не мог припомнить, где и когда его видел.
Оба очутились на маленьком острове.
— Мы теперь в безопасности, — сказал юноша.
— Ты спас мне жизнь, — ответил тот. — Я тебя вознагражу по царски. Я богат и знатен. Я не хочу умирать; о, я не хочу умирать.
— Но кто же вы?
— Я граф Ленц, инкогнито прибывший в эту проклятую Францию!
— Граф Ленц! О чудовище! О насмешка судьбы! Я тебя спас, вместо того, чтобы отправить в преисподнюю! — воскликнул юноша.
— Что? И это говоришь ты — мой спаситель?
— Я — Матюрен Николе, сын бельгийского кровельщика, которого ты застрелил на крыше в Антверпене.
— О, горе мне!
— Мать моя умерла от отчаяния! Итак, убийца моего отца и матери, готовься к смерти. Ты умрешь от моей руки!
В это время молния осветила лезвие ножа, который Матюрен выхватил из-за пояса.
Граф Ленц упал перед ним на колени с криком:
— Сжалься! Сжалься! Возьми все, что хочешь, но подари мне жизнь! Я награбил в Бельгии огромное состояние! Я путешествую теперь по Франции и занимаюсь военным шпионажем, за что получаю десятки тысяч марок. Все это будет твоим — только сжалься!