— Ваши оправдания ничем не подтверждаются, — взяв нужный тон, громыхал директор. — Вы получили хороший челнок — и угробили его; вот что объективно. Что касается лихтера — его способность к полету определена до старта по нормативам Ллойда. Господин комиссар…
Выступил вперед Сато с кожаной папкой; голос его был свеж и чист:
— Бумаги надлежаще оформлены. Если на лихтере возникли неисправности, то исключительно по вине экипажа. Есть определенные сомнения в вашей квалификации… это будет дополнительно изучено и доложено в ситуационной комиссии. Мы вынуждены просить вас, капитан, задержаться на станции до разбирательства… тем более что мы в карантине.
— Слушайте, вы, — Форт старался был вежливым, но что-то не получалось, — я с экстренно набранной командой слетал в адову дыру и вернулся не затем, чтоб слушать вымыслы и обвинения. Вон там, — показал он назад, на шлюз, — стоит корабль, и если он нормальный, то пусть кто-нибудь возьмется за тринадцать тысяч эскортировать его на Нортию, а я погляжу, как это у него получится!
— Дискутировать будем в СК, — отрезал Ди Брайдон, — а сейчас передайте судовые документы старшему инспектору Линдау и можете быть свободны… в пределах станции.
— Я требую комиссионной экспертизы корабля! — окрикнул Форт уходящего директора; тот не прореагировал. Сато не спешил удаляться, словно любуясь происходящим, да еще Линдау приблизился, делая руками некие гребущие движения.
— Несомненно, экспертиза состоится, — заверил комиссар. — Как вы хотите. И даже если не хотите.
— Я всего лишь хочу получить свои деньги, и экипажу должны заплатить. А вы-то чего добиваетесь?
— Мы? — по-детски прозрачно взглянул Сато. — Наша позиция принципиальна — выполнение контракта. Мне не интересно, куда и как вы летали. Вам платят не за художественные маневры в космосе, а за результат. Где результат? Вы пригнали сундук с грязью обратно — то есть результата нет! И, заметьте, у нас все бумаги в порядке — а у вас?.. Впечатление таково, что вы получили исправный корабль — и испортили его. А другой выбросили. Кто-то за это будет отвечать, не так ли?..
— Позвольте мне взять бортовой журнал, — напомнил о себе Линдау.
— Вы его примете под роспись, при свидетелях. Встретимся у юриста станции — если он жив, — сказал Форт, как плюнул.
— Не заставляйте меня ждать, — скрипнул обиженный Линдау.
— Ни минуты. Я его отсканирую и заверю копии, а после забирайте.
— Зря вы послали письмо о трупах, — тихо молвил Сато, дождавшись, когда уйдет недовольный инспектор. — Вы серьезно осложнили свое положение. Я был вынужден выступать перед прессой, и мне пришлось исправлять вашу глупость — представьте, как я выглядел по вашей милости. Вы меня выставили шутом…
— А кто вам велел выступать, не умывшись? Два куска мыла — и выглядели бы вполне ничего себе.
— У вас еще есть время дерзить, — глаза Сато заблестели. — Думаю, годик-другой пребывания на станции вас успокоят, и вы научитесь вести себя прилично. Полномочия мне позволяют задержать вас до выяснения всех обстоятельств полета.
— Не забудьте потом оплатить мне упущенную выгоду. — Форту стало неприятно при мысли, что его контуанский вид истечет и он станет лицом без гражданства. Опять же, очень не хотелось разоблачать свою истинную природу и дожидаться людей Джомара.
— О да — если вы вправе на нее рассчитывать. Ваш диплом вызывает всякие вопросы — скажем, о его подлинности… Давайте не говорить о будущем, пока не собралась СК. Что-то еще она решит!..
— Феномен с подвохом в багаже покойника, мина на челноке…
— Осторожней, Кермак. Я нахожусь при исполнении, я — государственный чиновник пятого класса. Ваши нелепые намеки можно расценить как оскорбление. Вам мало тех проблем, которые есть?
— Да, о покойниках — Кэн Мерфанд просил вам передать кое-что.
Сато невольно отшатнулся, увидев будильник.
— Что вы так дернулись? Страшно?.. Не бойтесь, он свое отзвонил. Держите на память. Вы бы поискали на «Сервитере» — вдруг мы не тот ящик выкинули… Сейчас 21.43; к утру как раз управитесь.
От замюриста Форт возвращался, перегруженный самыми мрачными мыслями. Стоило, наверное, сдаться Джомару, а не соваться в гадючье гнездо администраторов, у которых все по документам сходится и выглядит так убедительно. Разумеется, пока экипаж боролся с авариями и чуть ли не голыми руками выбрасывал горящий феномен, те сидели в тишине и покое и подгоняли строчку к строчке.
Но экипаж!.. Их нельзя бросить. Теперь предстояло дело посложней битвы с феноменом — тот был один, а этих лощеных, округло и красиво говорящих гадин — мало что не рота. Не исключено, что самописец уже сняли с лихтера и подчищают информацию. Человеку, верящему в законы, такое и вообразить нельзя, но Форт, чей разум украли военные, чтоб втиснуть в мозг-машину, знал цену законам и тем, кто их призван соблюдать. Чтоб избежать огласки и расследования, они на все пойдут. Остается держаться вместе и стоять на своем. Выбить из начальства заработок — и ходу отсюда! Интересно, есть ли в Галактике место, которое не обсидели начальники, готовые тебя сожрать, если ты не вписался в их формат?..
Рея Магнуса он послал подальше. Никаких интервью! Заговорим, когда иного выхода не будет, — и денег за свои откровения надо требовать побольше. Пока не время ссориться с комиссаром Сато на разрыв… хотя опыт упрямо подсказывал Форту, что чем больше ты уповаешь на понимание начальства, чем искреннее полагаешь сдуру, что в начальники берут за светлый ум, а интеллект измеряется числом нашивок, тем крепче эти скоты гнут тебя в бараний рог и вьют из тебя веревки. Когда хочешь как лучше, выходит по-ихнему.
«Куда удобней — экипаж спасен, феномен выброшен; я признался, что на лихтере нет трупов, Сато — что камень был опасен; плати за труды и прощай. Хочешь оставить все в тайне? Да ради бога! Накинь нам, работягам, тысяч по пять за молчание, ведь самописец остается у тебя. Так нет же, у начальства идеал другой — наорать, обвинить тебя во всем и ни томпака не платить. Я оказался виноват — зачем вернулся? зачем выжил? Я! А не они, пославшие меня в погиблый рейс на дрянном судне, с дьяволом в трюме и бомбой на челноке!.. У них все бумаги были приготовлены, чтобы списать нас по графе потерь. Мы им отчетность нарушаем!..»
Экипаж он нашел в упадническом настроении. Далан, ворча и булькая зычным горлом, ходила по убогой гостиничной каюте, а Эш помешивала еду в кастрюльке, уныло напевая что-то на родном языке. Имей Форт программу перевода, он услышал бы невеселую колыбельную для шнги:
Середочка-середка, зачем ты родилась?
Отцу-матери — послушная рабыня,
Жене-мужу — дешевая нянька.
Сточатся челюсти, высохнет кожа,
Скажешь спасибо середке-молодке,
Той, что тебя своей жвачкой накормит.
Мала твоя доля в семейном наследстве,
Горька твоя доля в подсолнечном мире.
Середочка-середка, зачем ты родилась?..
— Что-нибудь выяснилось, капитан? — шарахнулась к нему Далан всем телом.
— Ничего хорошего, — Форт сел, стараясь не глядеть на коллег. — Они все хотят переврать; ну, вы слышали, у шлюза… Вся техника была новенькая, с иголочки, а мы ее загнали и сломали.
— А феномен?! — взрычала Далан. — Я им руки покажу! У нас записано!..
— Далан, без обид — но с тобой разочтутся как надо. Ты из того мира, с которым федералы ссориться не станут. А вот у нас история подольше…
— Как так можно?! — уши Далан сложились в возмущенную фигуру. — После всего, что было, — и такая вам несправедливость!..
— Может, у тебя дома по-другому. А у нас так. Нам еще доказывать придется, что мы — это мы, а наши дипломы — не подделки.
В дверь позвонили. Форт поглядел радаром на пульт двери — та отъехала в сторону. На пороге стоял нижний чин станционной охраны. — по табелю о рангах вроде полицейского сержанта.
— Добрый вечер, — деликатно начал он.
— Половина двенадцатого, спать пора, — недружелюбно отозвался Форт. — Что вам надо?
— Здесь находится Зук Эшархиль Тэрэх Шнга. Ей следует пройти со мной в отделение охраны.
— Это зачем?..
— Она была условно освобождена из-под стражи и должна вернуться под арест.
Эш уронила ложку. Всякая иллюзия свободы исчезла; четверо суток полета оказались просто кошмаром между тюрьмой и тюрьмой. Ее оторвут от людей, которые стали ей близки, как родня, и бросят в одиночку. И будут вынуждать к сотрудничеству — говорить и подписывать то, что им надо. Они это умеют — Эш дома наслушалась, как оккупанты обрабатывают тех, кто угодил в их тюрьмы. Человека иногда могут пожалеть, он таки свой, а вот «ихэнскую вонючку» — никогда. То, что принес с собой охранник, было выше ее терпения, почти до дна истощившегося в рейсе. Что — опять покориться?.. Никто не заступится. Тут «чрезвычайка». Пока добьешься связи с Аркадией, пока там смекнут, как тебе помочь (и то — если захотят и смогут!), — от тебя одна шкурка останется. Тупик. Тебя приперли.
— Я не пойду, — прошептала она, а потом вскрикнула: — Не пойду!!
— Вы отказываетесь подчиняться? — удивился охранник. — Извините, в таком случае я вынужден буду заставить вас.
Форт начал вставать, отметая доводы рассудка: «И зачем ты собрался это делать? Тебя же и посадят!», но его опередила пылкая Далан.
— А попробуй заставить меня, — охранник попятился перед движущейся на него тушей на массивных ногах, с растопыренными ручищами. — Это частное помещение! Порог не переходить!
— Не частное, а арендованное, — пробовал спорить охранник. — Это сопротивление властям! Я вызываю наряд стражи.
— Хоть десять, — Далан захлопнула дверь перед его носом и повернула запор.
— Далан, он вызовет. Он не шутил.
— И я не шутила! Могу запираться, когда захочу. Я догадываюсь — хотят нас разделить, оставить врозь. Мне заплатить, Эш в клетку, вы будете один. Я глубоко обижена! Они о нас будут выдумывать враки, что мы неумело водили корабль! Нельзя им позволить!..
— Пожалуйста, — взмолилась Эш, — не отдавайте меня!..
Поскуливая от боли в обмотанных пальцах, Далан извлекла из своей необъятной сумки с гимнастическими инструментами увесистый цилиндр, поставила на торец и повернула верх, как крышку термоса. Цилиндр ожил — замерцал огоньками, выпустил какие-то блестящие отростки, а верх раскрылся железным бутоном. Нагнувшись, Далан прощебетала в него длинную фразу и, помедлив, выслушала трель ответа.
— Порядок. Через два с небольшим ваших часа у нас будет подмога. Надо высидеть.
— А объяснить, что сделала, ты можешь? — Форт с недоверчивым интересом оглядывал образчик техники высшего мира.
— Вызвала своих. Кто путешествует у нас один, носит маячок вызова спасателей. У нас никто не остается без защиты родины. Мне ответили, чтобы ждала. Это, — потрогала Далан пикающий цилиндр, — дудка тревоги.
— Что же… что же ты раньше в свою сопелку не дунула?!! — взорвалась Эш. — Когда мы на «Сервитере» чуть не…
— Тогда проблемы были мои собственные. Личные. Я могла их решить. Сейчас в моем лице оскорбили Бохрок. Это никому не позволяется.
«Не-ет, никогда мы не поймем эти техно-социальные миры — ни Форрэй, ни Бохрок! — подумал Форт, ощупывая и сканируя дверной запор. — Муравьиное общество… один за всех — пожалуйста, как она — готовы гнать корабль ради одной девки, и ладно бы она была в опасности — а чтобы честь их муравейника не прищемили!..»
— Если бы с той стороны был я, дверка бы не продержалась и пары секунд. Они провозятся чуть дольше.
— Надо принять меры.
— Забить чем-нибудь дверь! — выпалила Эш; Форт сочувственно поглядел на нее. Он, как никто на «Скайленде», понимал беды несчастной шнги, но ему грозила не каталажка, а рабство.
— Нет сварочного аппарата. Впрочем, заваренную дверь тоже высадят. Дело времени.
— Морской закон! — гаркнула Далан, привлекая к себе внимание. — Я знакома с обычаями. Это общепринято у эйджи.
То, что она вынула на этот раз из сумки, походило на стопку пластин, скрепленных кольцами, но оказалось мозаикой два на два метра с какой-то дичайшей, кричащей раскраской, словно таблица для проверки цветового зрения; Далан, урча, разместила раскладной тонкий щит на полу.
— Вставайте сюда. Эш, возьми еду и воду, могут пригодиться.
— Если память не подводит, это твой флаг, — Форт обошел раскладушку кругом. — Или герб?..
— Да! Флаг — территория Бохрока. Кто стоит на ней, неприкасаем. Морской закон, так?
— Ммм… да, есть такой обычай. Но как-то неловко — ногами по флагу…
— Я пригласила, вы — гости. Остальные нет.
— Откройте дверь! — приказали снаружи. — Неподчинение будет расценено как враждебные действия по отношению к представителям правоохранительных органов!
— Войдите! — Форт, сняв запор, отступил к флагу и встал на него.
Униженный в своем служебном рвении охранник привел пятерых, одетых и вооруженных как для захвата террористов в логове. Но картина, представшая их глазам, смутила группу физического действия — непослушный экипаж с отрешенными лицами стоял на пестром коврике для медитации, а у ног мирки тикало что-то, похожее на адскую машину.
— Если вы посягнете на флаг и морской закон, — гулко заявила мирка, — вы будете общаться с солдатами моей планеты. Я могу отстоять себя.
Никому не улыбалось драться с разъяренной слонихой как бы не пяти центнеров весом; при 1 g мирки удачно сочетали порхание акробата с силой мамонта. И вообще, не зная юридических тонкостей, тут можно таких дров наломать, что не угадаешь потом, перед какой комиссией отчитываться. Разочарованно поцокав языками, спецназовцы отошли посовещаться в коридор. Своих умов им показалось мало и, пошептавшись, они вызвали Сато — комиссар заварил этот чай, вот пусть он и обжигается.
Беловолосый явился с недовольной миной; вздорный голос его был слышен издалека:
— Вы что, вшестером не можете отконвоировать одну ящерицу?!.
Причастившись к зрелищу, он умолк. Цилиндр к этому времени втянул рожки и вместо «бип-бип» стал наигрывать бохрокский гимн — сущая какофония из лязга, буханья и воплей драконов. Такую музыкальную игрушку Сато видел впервые, но чутьем подозревал в ней нечто гадкое для себя.
— Может, применить слезоточивый газ? — осторожно предположил командир группы. — Или нервно-паралитический?..
— Еще посмотрим, кого первого парализует, — намек мирки прозвучал многообещающе.
— Пусть торчат, если им нравится, — глухо бросил Сато, удаляясь. — Я загляну утром — может, им надоест. Советую прислушиваться к просьбам этой… серой госпожи.
Но утро по станционному времени еще не наступило, когда диспетчер-телеметрист в панике доложил начальнику «Скайленда»:
— Сэр, в радиусе подлета вышел из скачка военный корабль мирков, по классификации — канонерка, название — «Аталамаренк». Их капитан требует причал, иначе грозит высадить десант своим способом.
— Какого черта им тут надо?!. — начальник вмиг представил, что, пока они сидели в карантине, ни с того ни с сего разразилась звездная война и флот Бохрока уже бомбит Сэнтрал-Сити на далекой Колумбии.
— Он утверждает, что на станции обидели их соотечественницу по имени… — имя было втрое длинней названия канонерки. — Он прибыл эвакуировать эту гражданку и расквитаться за ее обиду.
БЛОК 15
Болтуны расходятся во мнении о том, на что похожи мирки. То назовут «пень-корягой», то увидят в них зримое воплощение сказочных троллей. Под стать хозяевам и техника чудовищной планеты; низкие автомобили на катках-колесах, пузатые гибриды самолетов с дирижаблями, парусные платформы-буеры — все имеет оттенок той кряжистой эстетики, которой славятся их создатели. Не исключение и их космические корабли — «Аталамаренк», нагло потребовавший стыковки, напоминал не то грибной нарост на дереве, не то распухший бумеранг. Диспетчеры порта негодовали вслух («Явились, [слово], старшие братья по разуму, чтоб им [глагол]!»), но невольно любовались, как красиво маневрировал зеркальный полумесяц, метясь стыковочным узлом в станцию. Можно подумать, он инерцией не обладает — до того невесомо движется.