Погода в этот денёк выдалась солнечной и достаточно тёплой. Видимо, госпожа погода опять оказалась в хорошем расположении духа, решив побаловать нас погожими последними деньками. Но даже в самый хороший денёк вступает в силу извечный закон подлости, принявший для нас форму нескончаемой пробки на дорогах. И, казалось бы, с какого перепугу такая пробка из города в пригород, а не наоборот? За ответом долго ходить не надо. О приезде вещей птицы оказались осведомлены все — не только городская нечисть, но и обычные люди, пожелавшие непременно получить предсказание.
— Смотри куда едешь, козел неощипанный! — выругался Ландук в очередной раз, просигналив какому-то лихачу, который решил нарушить строй и сменить полосу. — Ну кто так водит, а?! Кто, я спрашиваю?! — не унимался оборотень, за считанные секунды покрываясь шерстью. Да, выводить нашего штатного шофера из себя было чревато весьма неблагоприятными последствиями, ведь в своем истинном облике парень вообще очень плохо соображал. Почувствовав невольный холодок, я поспешила на выручку, молясь, чтобы чересчур эмоциональный оборотень внял голосу разума и успокоился.
— Ландук, успокойся, всё хорошо, мы успеваем! — примирительным голосом сообщила я, погладив шофера по голове. Как я знала, это был единственный способ успокоить оборотня.
— Не, ну ты посмотри, куда он едет! — взорвался пуще прежнего шофер, сверкнув удлинившимися клыками. — Задушу, козлина! — зарычал он, указывая куда-то вперед. В делах автомобильных я мало чего смыслила, поэтому не могла понять того негодования, что клокотало в душе оборотня.
— Я все понимаю, друг, — кивнула я, понимая, что совершенно ничего не понимаю. — Но мы должны доехать в целости и сохранности. Или хочешь, чтобы я магистру рапортичку подала? — я все же решила применить свой последний козырь, надеясь, что оборотню дорого его место в Институте. Как ни странно, увещевание подействовало.
— Прости, не сдержался. Скоро полнолуние, вот нервишки и шалят, — виновато улыбнулся парень.
Я понимающе кивнула, отвернувшись к окну. Созерцать небритую физиономию оборотня сил больше не было, поэтому я справедливо рассудила, что лучше рассматривать обочину. Конечно, ничего экстраординарного я там не обнаружила: вдоль дороги тянулась обыкновенная лесополоса, разукрашенная во все оттенки золотого и багряного. Около одного из деревьев я заприметила небольшую фигурку с яркой длинной шевелюрой пшеничного цвета — вероятнее всего, местный полевой. За лесополосой же виднелась черная полоска земли — распаханное поле, уже полностью готовое к зимовке.
— Все, надоело! — буркнул Ландук, резко свернув к обочине. — Поедем по другой дороге.
— Куда? — испуганно вжавшись в кресло, спросила я, расширившимися от страха глазами следя, как злой оборотень выруливает с трассы, съезжая на какую-то маленькую и совершенно непролазную тропку. Видимо, ею пользовались духи полей весной и летом. По моему скромному мнению, ездить по ней нашими машинами было чистейшей воды самоубийство. Впрочем, доводить до оборотня свои мысли я не решилась. Парень и так был на пределе.
— В объезд поедем, — ответил мне парень, ловко маневрируя по разбитой дорожке. Дорожка эта и вправду оказалась узкой, не заасфальтированной и изобилующей ямками всевозможных форм и размеров. В последнем мне удалось убедиться лично, испытав на своей спине все прелести экзотического массажа.
Наша машина подскакивала и трещала по швам, исполняя на земле какой-то дикий первобытный танец. Вместе с ней танцевала и я, тщетно пытаясь пристегнуться. Танцевал на заднем сидении и Светогор, восторженно хлопая глазами и руками. В отличие от меня и нашего водителя, он получал настоящее наслаждение, с хохотом подскакивая на своем сидении.
Следом за нашей машиной поспешил устремиться и торжественный эскорт, в котором ехали ниппонские делегаты. Судя по тому, как трусило нас, я могла сделать логичный вывод, что ниппонцев трусило так же. А если брать в расчёт, что маневрировали они по дороге гораздо хуже Ландука, то я даже могла предположить, что им доставалось даже больше, чем мне и Светогору.
— Ландук, куда, черт тебя дери, ты нас везешь?! — взревела я, покраснев. От бешеной тряски я совершено перестала осознавать себя руководителем, попытавшись наиболее чётко высказать всё своё негодование.
— А что такое? — пропустив мою гневную тираду мимо ушей, спросил парень, в очередной раз резко крутанув руль. Машину занесло куда-то в сторону, я же, так и не привязавшись, пребольно стукнулась головой об оконное стекло. Крутанув руль в другую сторону, парень, как ни в чём не бывало, выровнял машину и поехал дальше. — Ты видела, какая там пробка? А эту дорогу я отлично знаю, сейчас поле проедем, свернём на старую трассу и выедем в пригород.
— Ну, погоди! — прошептала я, потирая ушибленную голову. — Вот как только приедем, я мигом отчитаю тебя по форме…
На ландуково счастье поле закончилось быстро, и мы выехали на старую трассу. Как и заверял оборотень, машин там было на порядок меньше. Пристроившись у обочины, мы без серьезных происшествий добрались до кольца и свернули к пригороду. Уже на подъезде мы смогли полюбоваться на Дворец Спорта во всей его красе. Его громаднейший купол отлично просматривался издалека, переливаясь в лучах осеннего солнца всеми цветами радуги. Состоял он из легкого металлического каркаса, покрытого толстым слоем стекла, и больше всего мне напоминал панцирь гигантской черепахи.
Как мы с Ландуком и подозревали, свободных мест на парковке не оказалось, поэтому нам пришлось искать другое место парковки. Поездив по пригороду, мы успели также убедиться, что все мало-мальски пригодные места уже успели занять. Пропетляв по дворам, нам таки удалось найти место для машин.
Выйдя из машины, я испытала ни с чем несравнимое чувство свободы и радости. Выпрямив затекшую спину и размяв ноги, я неторопливо направилась к машинам эскорта, из которых как раз вываливались делегаты. Как и ожидалось, наше путешествие по полям оставило на их психике существенный отпечаток, отобразившись в испуганных физиономиях, округлившихся глазах и нервно подрагивающих конечностях.
— Это тоже входило в вашу программу обмена опытом? — с издёвкой спросил Рю Озему, пытаясь хоть как-то пригладить всклокоченную шевелюру. Сегодня он допустил фатальную ошибку, по какой-то неизвестной причине оставив волосы распущенными. После экстремальной поездки и его одежда, и прическа оказались в плачевном состоянии. Взглянув ему в глаза, я сразу поняла: подпорченной репутации он мне не простит никогда.
— Непредвиденные обстоятельства, — попыталась оправдаться я, виновато опустив глаза. Смотреть на него было выше моих душевных сил. Его справедливый гнев, клокочущий в глазах и читавшийся в плотно сомкнутых устах, оказался чертовски справедлив. А, следовательно, причин считать его надутым индюком-неженкой у меня не было.
— О да, я даже знаю, как оно называется, — хмыкнул Озему. — Учтите, магистр Фентифлюшкин обо всем узнает!
— Непременно, — кивнула я, зло стиснув зубы. И хотя умом я понимала, что накосячила, внутренне я буквально заживо сгорала от злости и обиды. Наверное, любой другой на его месте не стал бы так явно высказывать свое «фе». Но благородный и гордый демон Озему явно не относился к этой категории.
Словно бы в подтверждении моих мыслей, вперед выступил монах, примирительно похлопав Рю по плечу:
— Ну, будет тебе, Озему-пон**. Девочка она ещё молодая, несмышленая. Не надо ей сыпать соль на рану.
— Я думаю, Агния и сама понимает, что я действую так не по своей прихоти и исключительно в благих намерениях, — ответил монаху мужчина, а затем, развернувшись, добавил: — Допустим, я могу списать нашу непредвиденную поездку на водителя. Я знаю, что тут это племя чрезвычайно распоясано. Но я не могу списать отсутствие нормальной парковки на водителя, ведь этим должна была озаботиться Агния, заранее забронировав нам лучшие места. Своим халатным отношением она продемонстрировала лишь пренебрежение, чем сильно пошатнула моё положительное мнение об этой стране. Извини, Цуру-пун, но закрывать глаза на явные недочёты я не могу. Статус и занимаемая должность не позволяет.
Да, стоило признать, что говорить этот демон умел, причем очень хорошо. И вроде расписал всё так правильно, безо всякой предвзятости. Монаху доводы Озему тоже показались вполне логичными и обоснованными, поэтому он прекратил дискуссию.
Мне же не осталось ничего другого, кроме как смирить свою гордыню и ответить:
— Прошу прощения за свою некомпетентность. Впредь постараюсь быть повнимательнее и не допускать таких ошибок.
Озему холодно кивнул, отвернувшись, гордо тряхнув растрепанной шевелюрой.
— Ого, ничего себе, как тебе досталось! — в поле моего зрения возник смущённый полулеший. От его былого веселья не осталось и следа. Подле него стоял Ландук, виновато почесывая голову. Как и Светогор, водитель отлично слышал, как меня отчитывали, и чувствовал себя виноватым. Закон подлости подействовал. Настроение было испорчено как у меня, так и у ниппонских делегатов.
========== История четвертая (2): о предсказаниях ==========
Последующее наше продвижение к Дворцу Спорта оказалось на редкость бедно на приключения и нежданчики. Пристыженные горе-водители остались охранять свои машины, мучаясь угрызениями совести. Даже Хенко и Светогор против обыкновения вели себя тихо и послушно, стараясь лишний раз не попадать на глаза разозленному Озему. Атмосфера между делегатами и мной накалилась до предела и вот-вот готова была попросту взорваться. Словно бы чувствуя исходящую от нас ауру, остальные посетители выставки старались не приближаться к демонам близко, отходя на безопасное расстояние.
Дойдя и войдя во Дворец, я уже было понадеялась, что на сегодня шутница-судьба более не планирует подставлять меня. Оказалось, что наша езда по полям была всего лишь прелюдией к куда более грандиозному зрелищу. Но давайте обо всем по порядку.
Первым чудо-юдом, которое мы встретили, оказалась роскошная жар-птица, лениво чистящая перышки и изредка поглядывающая на посетителей. Упавшие огненные перья с криками и хохотом подбирали детишки. То тут, то там в толпе мелькали яркие разноцветные всполохи.
Делегаты с удивлением смотрели на роскошную птицу, что буквально ослепляла глаза своим жаром. Даже обозленный Рю сменил гнев на милость, заинтересованно наблюдая за детишками, таскающими перья.
— А они не обожгутся? — обеспокоено спросил он, повернувшись ко мне.
— Если не обожглись, значит, уже не обожгутся, — справедливо рассудила я, лениво осматривая толпу. Бегающие повсюду детишки невольно заставили меня вспомнить собственное детство. — Все эти детки — потомки магов. Раз они могут без вреда для себя держать эти перья, значит, обладают достаточным магическим потенциалом, чтобы подавить пламя жар-птицы. Не волнуйтесь, выпавшие перья быстро холодеют.
— Значит, у вас очень много магов?
— Много, — не стала скрывать я. — Но большинство из них никогда не развивали свою силу, проживая свою жизнь, как обычные обыватели. В конечном итоге их сила атрофируется, и они полностью лишаются магии. Обычно уже к двадцати-двадцати пяти.
Продолжить познавательную лекцию мне не дали. Жар-птица, доселе мирно дремавшая на своем пьедестале, вдруг с диким клекотом приподнялась, и, распахнув крылья, взлетела, сметая созданной воздушной волной и людей, и нелюдей. Смело и меня с Озему, причём так, что бедному делегату пришлось благородно принять на себя всю тяжесть моей тушки. Судя по его сдавленным ругательствам, тушка весила действительно немало. Блин, а ем-то всего ничего!
Поспешно скатившись со своего амортизатора, я поспешила удостовериться в целости и сохранности остальных делегатов. Ребята явно не пострадали. Только одного моего подчиненного полулешего не было видно. Подозревая худшее, я подняла голову, узрев Светогора болтающимся на хвосте жар-птицы. Парень вопил как резаный, со скоростью звука носясь вслед за спятившей птицей. Оставалось только поражаться тому, как это чудо ухитрилось не упасть и не разбиться.
На подмогу возмущённой птице поспели дежурные охранники-маги.
— Спасите-помогите! — не своим голосом вопил парень, мертвой хваткой вцепившись в ярко-алого цвета перо, которое тут же ярко вспыхнуло, обдав моего незадачливого помощника жаром.
— Не паникуйте, сохраняйте спокойствие! — через громкоговоритель вещал один из магов. Его коллеги в то же время занимались совместным плетением какого-то мудреного заклинания. Управились они быстро, образовав в воздухе гигантское копье, сплетённое из ярких голубых нитей заклинаний, обретших форму. Прошептав слово-активатор, группа магов направила оружие прямо в цель. Птица увернуться не успела, и копье пронзило её тело насквозь, взорвавшись снопом голубоватых искр, немало позабавив охочую до забав нечисть.
— Страаайк! — завопил кто-то из толпы, заливисто захохотав. Толпа дружно поддержала смеющегося. Птица же спикировала вниз, засыпая. До выкриков развеселившейся толпы ей уже не было дела. Сонное заклинание подействовало моментально, за считанные секунды усыпив жар-птицу.
Во время падения Светогор всё-таки отвалился, успев прокатиться по полу до самых моих ног. С другой стороны уже спешил один из магов-охранников. Вид у него был до того грозный, что я сразу поняла: мороки с ним будет много, очень много.
Мои опасения сбылись, но приняли менее устрашающую для меня форму. Нас не выгнали – это, безусловно, плюс. Нам навесили штраф — а вот это уже определенно минус!
— Светогор, да что на тебя нашло?! — не хуже возмущённой птицы клекотала я, склонившись к лицу притихшего полулешего. Парень был отнюдь не дураком, отлично понимая, что его ожидает за такое своеволие и уже мысленно готовился к казни. — Ты хоть знаешь, какой мне штраф выписали за твои подвиги?! Скажи спасибо, что с выставки пинком не выставили! — я уже представляла себе, с каким лицом буду подавать рапортичку магистру Фентифлюшкину и как встопорщатся дыбом его шикарные усы, когда он увидит кругленькую сумму, указанную в чеке. С одной стороны, магистр будет представлять собой весьма смешное зрелище, с другой же существовала вероятность того, что меня могли лишить премии и не только.
— Простите его, пожалуйста! — заступилась за друга Хенко, заслонив провинившегося своей грудью. Она невольно прервала ход моих мыслей, заставив ненадолго забыть о моей зарплате. — Это всё я виновата!
Переглянувшись с удивленными делегатами, я приказала:
— Рассказывай.
— Я слышала, что перья жар-птицы приносят его владельцу удачу и долголетие, поэтому попросила Светогора достать одно. Он пообещал достать самое длинное и яркое перо на хвосте этой красавицы… — неловко краснея, начала оправдываться девушка. Все же совесть у неё имелась, раз она пожелала разделить со Светогором вину, тем самым немного смягчив наказание.
— А что, перьев, что сейчас валяются по всему полу, тебе не хватило? — спросил Тсунаеши, окинув подругу гневным взглядом. Парень тихо негодовал, это было видно по его подрагивающей спине и крыльям.
— По поверью, это должны быть не пуховые перья, а рулевые, — прошептала девушка, потупившись, заставив остальных делегатов и меня выпасть в осадок. Нет, это определённо не оправдание для того, чтобы выдирать из хвоста перья и подвергать меня такому позору!
— Всё с вами ясно, — подвела итог я, внутренне содрогаясь от мысли, что буквально за один день успела наломать столько дров. — С Хенко сами разбирайтесь, Озему. Ну а ты, паршивец, будешь лично беседовать с магистром! Пусть сам тебя в чувство приводит, мне уже надоело! — развить тему дальше мне не дали. В поле моего зрения замаячил до икоты знакомый персонаж.
— Юху, кого я вижу! — замахал нам руками-веточками жизнерадостный пенёк, в котором я тут же признала отца Светогора. — Это же Госпожа Агния! Приятно, очень приятно!
— А мне-то как… — слегка рассеянно отозвалась я, с нескрываемым интересом следя за неумелыми передвижениями пенька. Как оказалось, вне зоны своего леса леший выглядел до смешного слабым и беззащитным. Шагал он бодро, опираясь на тоненькую тросточку, которая была выше его самого. При ходьбе леший смешно подпрыгивал, скрипел и терял пожелтевшие листья, которые тут же собирали идущие следом за ним лесавки.