Инна сидела сзади, прижималась к спине Руслана. Сначала ей было неудобно, и тогда он переложил свой СВТ с оптикой в «кенгурятник», где у них лежал баул с припасами и запасная канистра с топливом. Ветер крепко обжигал ей лицо, но она категорически отказалась надевать ветрозащитную маску, ограничившись застегнутой по нос молнией «аляски» и горнолыжными очками. Зима южная, мягкая, не так уж и холодно. Разве что ветер, рожденный скоростью движения. Да и зачем ей маска: и муж спрячет за спиной. Ведь он ее всегда сберегал. От всего, будь-то идиот-начальник в офисе «староземной» транспортной фирмы или просроченный йогурт из ближайшего супермаркета. Они крепко друг друга любили, правильно, намертво, — и весь Замок это знал.
Перед очередным ущельем с темными боковыми распадками Бероев снижал скорость, и тогда она успевала увидеть тонкие петли пунктиров, следы куропаток и песцов, причудливыми узорами рассыпавшиеся по снежной целине. У последней по плану горки он остановил машину и достал карабин. Сев бочком на широкое сиденье снегохода, Инна смотрела, как муж, стоя в классической стрелковой стойке, высматривал «начальника» куропачьей стаи. Не выстрелил, коротко сообщив жене, как бы оправдываясь:
— Далеко. Без гарантии.
Она улыбнулась, зная, что он врет. Руслан просто не хотел убивать такого красавца, бесстрашно несущего ответственную вахту по охране своего семейства на розовой ветке лиственницы.
— Поехали уж, Зверобой, — из-за толщины зимнего снаряжения она смогла обнять его лишь вполовину, — у нас еды хватает. Давай просто покатаемся.
Они любили друг друга давно и честно. Так удачно получилось. Инна в молодости была красавицей. И после поздней свадьбы все еще была хороша, заставляя порой Руслана бояться оценок и сопоставлений с ее стороны. После рождения ребенка она уже не была такой красивой, чтобы бросить его когда бы то ни было, и она это понимала. Наоборот. Умей он больше узнавать женщин, теперь, вероятно, уже ее беспокоила бы мысль: «Муж может найти себе новую…» Но она слишком хорошо знала своего Руслана и не волновалась.
Вскоре узкая снегоходная «дорожка» закончилась, и они пошли по «пухляку» — свежему рыхлому настилу заснеженной равнины. Здесь снегоход пару раз застревал, недовольно гудя мощным двигателем, и тогда они вместе выталкивали его. Один раз, на подъеме, снегоход почти завалился набок, и они оба упали в снег. Хохотали, вытряхивая холодные колючки из рукавиц, открывали термос с горячим кофе. Возле невысокой старой разлапистой ели и огромной «обжитой» охотниками коряги под ней, обозначавшей, что они достигли места, называемого у снегоходчиков «Деньга», Руслан сделал пологий вираж, нарисовав на снегу большой круг, и остановился. Соскочил с водительского места и подошел к ней, еще не понимающей, что происходит.
— Ну что, с юбилеем нас, солнышко!
Инна открыла рот для вопроса, вспомнила сама и тут же почувствовала, как горячая краска заливает ее лицо. Как же она забыла! Не может такого быть! А забыла… Как забыла и о том, что ей достался единственный в мире мужчина, который всегда помнит все даты. Ровно шесть лет назад они вместе вышли из гостей, где познакомились по-настоящему, хотя приглядывались друг к другу уже давно. И уже через два часа дали начало трудной, но счастливой дороге для движения новой семье по планете Земля.
— Русик, а я… Прости… ведь я-то… — у нее от волнения, обиды и злости на саму себя перехватило дыхание.
— А ты не приготовила, — ласково подсказал он. — Потому что с твоей работой это немудрено, там что угодно забудешь после смены. Плюнь слюной, Инка! Завтра приедем в замок и что-нибудь вместе придумаем.
Он поцеловал ее и поторопил, поскорее желая похвастаться:
— Ну открывай же!
Сняв большую пуховую рукавицу с широкими манжетами, заходящими прямо на куртку, она взяла подарок чуть дрожащей рукой.
Капитан скинул перчатки и помог ей решить непростую в таких условиях задачу — развязать тугой от мороза узелок серебристой ленточки. Тоже не смог, достал короткий поясной нож с ручкой из оленьего рога и разрезал этот гордиев узел. И она уже сама сняла бумагу и запихала ее в кармашек куртки.
Квадратная картонная коробочка, обшитая темно-синим бархатом, тяжеленькая, уютная, лежала на ее руке. Поначалу Инна подумала, что внутри «женский ординар» — дорогие духи, — и ошиблась. В косопадающих лучах низкого, почти вечернего солнца сверкнуло неброское, с первого взгляда, колечко строгого белого золота. И три камешка «светофором», в ряд: красный, желтый, зеленый. Она узнала это кольцо. Всего один раз она задержалась у питерской витрины, но Руслан отметил и вспомнил. Потому что он лучший. С трудом сдерживая выступившие слезы, она поцеловала его в чуть колючую щеку, а потом и в губы, пахнувшие недавно съеденным горьким шоколадом и немного — последней сигаретой.
До Дальнего Поста оставалось совсем немного, когда это случилось.
Снегоход совершенно неожиданно выскочил на не замеченную вовремя поверхность твердого наста именно тогда, когда Бероев дал полный газ. И прямо под лыжей оказался большой плоский валун с ребристой гранью.
Такого удара не выдержала даже усиленная стойка готовой к экстремальной нагрузке машины, раздался треск лопающегося металла. Техника возмущенно рявкнула, приседая на скорости, но спасти своих хозяев уже не смогла.
Руслану просто не повезло. Его вынесло вперед, и он, тяжело ударившись головой о камни, перекатился два раза, прежде чем выглядывающие из наста прутья кустов затормозили его большое тело. Инна вылетела чуть позже, когда снегоход уже завернуло инерцией. Ее выбросило прямо в мягкий сугроб, тактично смягчивший падение.
Медленно приходя в себя, она выбралась из сугроба и, проваливаясь в снег по колено, поползла к мужу. Тот был без сознания. Из-под вязаной шапочки стекала тонкая струйка крови. В преддверии накатывающего ужаса она сняла ее и увидела в коротких волосах глубокую царапину, протянувшуюся от макушки к виску. Она метнулась к багажнику снегохода, где находилась бортовая аптечка. Бинт, йод, противошоковый комплект… Ошарашенная дикостью события, она и не заметила, что уже несколько минут действует на морозе голыми руками, перевязывая мужа. Потом с огромным трудом перетащила его ближе к снегоходу, уложив под ветер на резиновый коврик. И только тогда почувствовала, как стекают по шее мокрые горячие струйки растаявшего снега. Что теперь делать? Она отчаянно поглядела на север, потом на восток.
Огромный, по местным меркам, жилой район анклава, одно из ядер немногочисленной цивилизации планеты, дымил трубами за обширным массивом матерой тайги, не добраться. Дальний Пост отсюда не виден. Блокпост на дороге — вон за теми деревьями. Скрыт ими надежно. Ужас…
Вся беда заключалась в том, что переносная радиостанция мужа была разбита! Инна честно попробовала ее включить — нет результата. Конкретно влипли. Вот и довелось узнать самой и на деле, что такое связь, осознать, что это не прикол или блажь, а просто средство спасения, именно жизненно необходимое. Особенно сейчас, когда жилье людское рядом. Но не дойти туда легко и быстро. И мужа не дотащить: не хватит сил — ни у нее, ни у него. Сколько раз она, вспоминая всю свою производственную практику, внушала водителям перед выездом, что современная переносная радиостанция настолько мала, что и места практически не занимает. Берите, люди, запасная станция лишней не будет! А сама прокололась. Что теперь говорить…
Инна вспомнила о карабине мужа, но не слишком обнадежилась этой мыслью. Звуки выстрелов из «светки» если кто и услышит со стороны угодий, то примет за обычную охотничью пальбу, даже если и появится на магистральной грунтовке. Тем более что пост знает об охоте капитана: зарегистрировались в диспетчерской как порядочные.
Тем не менее она честно высадила в воздух два полных магазина, стараясь стрелять размеренно, чтобы привлечь внимание. Прислушалась — нет, никто не ехал по пустынной трассе. Укрыв любимого сверху дополнительным чехлом-тентом, она, уже начав поддаваться разрушительной панике, лихорадочно думала, искала выход из положения.
Снегоход был безнадежно мертв. Лыж нет.
В багажнике лежат короткие снегоступы, на них можно попробовать дойти до «магистральки», а там и КПП Дальнего недалеко. Идти одной по целине, постоянно думая о муже. Нет смысла ждать тут и поддерживать костер: никто их не хватится раньше ночи, если только не случится чуда и самого капитана не начнут дергать из замка. Но не будут дергать: там Гриша командира прикрывает, не даст. Ей останется лишь ходить на снегоступах взад-вперед, подтаскивая редкие тут дрова, чтобы через несколько часов увидеть, как муж дышит все реже… И тогда она потеряет его, оставаясь наедине со страшным выбором — возвращаться домой или же лечь рядом с ним. Инна была совершенно не уверена в том, что сможет заставить себя быть благоразумной.
Руслан коротко вздохнул, простонав настолько тяжело, что она решилась. Надо идти, надо! Если в ближайшее время по дороге пройдет техника или патруль замка, а она проворонит его, то не простит себе этого прокола никогда. В таком случае тогда для нее уже точно остается лишь одно решение…
Инна тяжело поднялась, оправляя одежду, закрывая все щели и запахиваясь покрепче. Что-то нужно взять с собой в дорогу, лишнее — выложить. Пистолет мужа забрать: с винтовкой на снегоступах ей не управиться. Рука женщины полезла за пазуху к Руслану, — в боковом кармане куртки имелась специально вшитая кобура из твердой ткани, и сразу же наткнулась на холодную рукоять. Уже потерявшими чувствительность пальцами она потянула и достала… ракетницу.
Ту самую, врученную мужу Сотниковым в «первый день творения».
Подержала в руке, удивившись тяжести. А патроны? Опять полезла в карманы, уже боковые — пять штук. Пять красноголовых картонных пузанчиков. Инна откинула вниз ствол, вставила первый патрон. Рукавицы надо бы надеть, металл гильз уже кусается.
Еще не осознавая, что же такое важное произошло в их жизни всего минуту назад, она машинально вытянула непослушной рукой ствол вверх и потянула спуск красными, такими некрасивыми от мороза пальцами.
Первый знак тревоги с грохотом и шипением взвился в морозное небо.
Второй выстрел, третий, четвертый.
И тут со стороны блокпоста в воздух поднялась зеленая ракета, ответная, — заметили.
Их заметили! И вскоре на дороге задрожала точка снегохода, сходившего с грунтовки на белую скатерть равнины. Тут женщина не выдержала, заплакала, нечаянно разжала ставшие непослушными пальцы, и обиженная ракетница-спасительница выскользнула из замерзающих рук, упав на снег. Она торопливо подняла ее, даже не пытаясь стереть с лица дорожки соленых капель. И ракетница послушно открылась снова, принимая последний, пятый, патрон. Он выстрелит чуть позже.
Через минуту Инна, еще раз проверив мужа, сняла неуклюжие пластиковые снегоступы, отложив их в сторону. Она знала: вскоре приедут ребята с блокпоста, и у них будет рация.
Действовала она уже спокойно, потому что была хорошей женой.
Как и положено в этом мире. Впрочем, как и в любом другом. И ничто не могло теперь помешать им выжить. Ничто. Она даже пуховую «аляску» сняла и дополнительно укрыла стонущего мужа, оставшись в легкой куртке, даже не из «полара», а из жиденького дешевого флиса. Легла и прижалась к мужу всем телом. Прижалась тем местом, где любящий человек горячей всего. Это там, где сердце.
Довеском к происшествию явились неотвратимые оргмеры.
Естественно, по службам и подразделениям пошли инструктажи и нудные разборы: кто, куда и зачем на снегоходах катается. Лишнее, как мне думается. Тут ведь как — просто статистика на людях отыгралась. Снегоход, квадроцикл, мотоцикл — все это есть техника опасная, точнее, повышенной опасности для седока. Как ты ни старайся, рано или поздно железный конь выбрасывает тебя из седла. Спасает лишь практика и советы бывалых, но панацеи нет. Так что по большому счету как ездили мы, так и ездим.
Вот и сейчас в пути.
Второй час катим от Кордона тремя машинами на восток, подолгу огибая болотины: наверняка трясины еще не промерзли. Мы с Гобом отдельно, как парни модные, а легкие и тощие Кастет с Монголом — вдвоем, на третьем снегоходе. По-хорошему, надо было брать четыре единицы техники, но еще одной исправной и свободной машины просто не нашли. А прояснить тему хочется побыстрей, дать анклаву результат.
Уже первый наш совместный с Эльзой вылет в восточном направлении принес разведывательный итог. Не знаю, каким он будет на поверке.
«Результат» где-то в двадцати пяти километрах в восточном направлении. Мы «засветились» на РЛС замка, когда были над объектом, так что пеленг сейчас имеем точный, массу металла мощный локатор донжона хватает очень цепко и далеко. Нас и сейчас Юра с башни наводит, подсматривает, так сказать. Вот жизнь настала: в сторону не вильнешь, самогона в поселке не купишь, топлива налево не сольешь… Шучу.
В начале полета были сомнения относительно возможностей визуального обнаружения: как бы все снегом не занесло. Решили чаще работать «хассельбладом» — если что, позже на фотоснимках поразглядываем планы.
А увидели сами, издалека.
В большом хвойном массиве на краю Большого Болота светилось невеликое белое пятнышко одинокой лесной поляны. Подлетели ближе, заложили широкий вираж — привет авиаторам, одинокий дом в лесу стоит, в небо смотрит, нас поджидает. Рубленый, знакомый. Ну и что там может быть, кроме «локалки»? Я сразу «топографию» оценил — кошмар первопроходца. Если это «локалка» и нам светит операция по вывозу ресурсов, то прорубаться придется метров восемьсот, не меньше. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что лес возле объекта местами не такой уж и густой, скорее всего, квадроцикл там пройдет, ну может, бензопилой чуть поработать.
Практически сразу мы и поехали. Место новое, незнакомое, что и кто там, неизвестно, потому двинули всей бригадой.
Спросите: а почему сразу весь массив авиаразведкой не накрыли?
Э, камрады, как у вас тут все просто… А вы спросите себя и справочники, что же за топливо такое жрет наш «малорослик» «Пайпер Каб». Если вас не напугает марка 100LL, называемая также AVGAS, то вы безнадежный оптимист. Наше местное НПЗ умрет — такого топлива в ближайший год не выдаст. Найти этот бензин и в староземной России было довольно сложно, им располагает десяток мест на всю страну. Поэтому авиаклубы всегда стараются иметь резерв топлива для частных самолетов. У нас такого резерва пока нет.
И как же оно к Эльзе Благовой попадает, кто тот волшебник?
Правильно: по жесточайшему лимиту от Сотникова.
Который занят своей любимой медициной и промышленным производством настолько, что и слышать ни о чем другом не хочет. Вчера вот, например, КПП для легковых машин брал, представляете вес? И все это в запас, не дает механикам до поры…
А топлива самолетик Благовой хочет в приличном объеме: у него два бака по тридцать литров лежат в кессонах плюс три — «расходник». На расчетную дальность в 450 километров. В реале же — всегда недобор характеристик. У нашей боевой «канарейки с мотором» крейсерская скорость с «буш»-колесами больше 110 километров в час никогда не поднимается. Груза самоль берет мало, а максимальный вес экипажа из двух человек — 260 килограммов. Для капитана воздушного судна минимальный вес — 55 кило, максимальный — 130. Эльза проходит в норму, только если очень хорошо поест за обедом. Или загодя груз на сиденье положит.
Так что авиация для нас — очень и очень дорогое удовольствие.
Вот бы переделать самолет на дизельный двигатель… Ну я туда не лезу, чтобы главмеха не злить, это так, в качестве дилетантских предложений-мечт.
Сотников же говорит следующее:
— Вы разведчики? Вот и разведывайте, нет проблем. Как ты, Демченко, там говоришь? Бог любит пехоту? Ну и в чем дело? Все нужные машины у вас есть… Самолет же будете гонять только мотивированно, никаких «площадных» полетов не позволю, нет у меня окон для такого роскошества с топливом. Думайте, предлагайте вместе с главным механиком варианты. И будет нам счастье, займется заря.