– Там были «ящерки» и несколько наемников, – просветил метис. – Обеим сторонам сильно досталось.
– Можно, я не стану скакать от радости? – огрызнулся Монтроз. Принцесса помалкивала, и на том спасибо, но следила за мужчинами настороженным взглядом. – Ну чего ты тянешь, а?
– Генри, – Турмай откинул темные косы за спину, поправил шляпу. – Мне не нужны неприятности в Тиммахине. Их и без тебя достаточно.
– И не думал доставлять тебе хлопоты, – светски оскалился тот. – Просто намеревался убраться отсюда как можно быстрее и как можно дальше, представь себе! А тут такая незадача…
– Трое у дальнего края платформы, – сказал начальник полиции невозмутимо. – Шестеро посредине. Еще четверо вертятся поблизости. Наемники.
– Ты… – опешил Генри.
– Мне не нужны неприятности в Тиммахине, – повторил Турмай. Покосился на Марию-Антонию и добавил: – Тебе никогда не было нужды красть девиц. Задание?
– Еще какое… – невесело усмехнулся Монтроз. – Сам уже не рад. Значит, официально в розыск-то объявили?
– Да. Пять голосов, этого достаточно, ты знаешь.
– Кто?
– «Ящерки», «кэмы», их подручные.
– «Птички» не светились?
– Нет. Один голос – из числа их прихлебателей, но тех, кто на две стороны работает.
– Страхуются… – протянул Генри, прикусил губу. Дело оборачивалось совсем уж скверно. – Ладно. И что мне теперь делать?
– Садись в вагон, – ответил Турмай. – Видишь, фермеры? С ними.
– Понял, – коротко кивнул Монтроз, не веря своему счастью. – А… наблюдатели?
– Сейчас будут ловить карманника, – сообщил метис и коротко свистнул. Откуда-то издалека ему ответили таким же свистом. – Будет суматоха. Не тяни.
– Шел… – Генри взглянул исподлобья. – Я…
– Будешь должен. – Турмай снова коснулся шляпы, взглянул на Марию-Антонию, настороженно следившую за беседой. – Сударыня…
– Сударь… – кивнула та, глядя вслед начальнику полиции. – Генри?
– Вопросы потом, – пресек он, проталкиваясь к большой компании фермеров. То ли те с заработков ехали, то ли наоборот, неважно! – Вот как поезд отойдет, так поговорим, идет?
Девушка кивнула и больше ни о чем не спрашивала. А на перроне тем временем и впрямь поднялась суета: кого-то ловили, а Генри только молился всем известным ему богам, чтобы фальшивого – а может, и настоящего, – карманника пытались изловить как можно дольше, чтобы им с принцессой хватило времени сесть в вагон, чтобы огневоз тронулся и унес их подальше от Тиммахина…
Проводник взглянул на билет – два лица, как и обозначено, – недовольно смерил взглядом Звона и Грома: псы приветливо завиляли хвостами, зная, что нужно вести себя примерно… Надорвал билет и пропустил всю компанию в вагон. Не общий, тоже слава всем богам: неизвестно, что наплела Мария-Антония главному по станции, чтобы им досталась эта клетушка в конце вагона для чистой публики. Может, сказала, что ей, девушке невинной, страшно путешествовать с толпой грубых мужиков в сопровождении всего лишь старого дядюшки… Генри не собирался задаваться вопросами. Главное, они в вагоне. Конечно, их еще могут ссадить, но это уже гадально.
Он выглянул в окошко: суматоха почти улеглась, мелькала в толпе долговязая фигура Турмая, шныряли туда-сюда его люди…
– Вы с ним знакомы? – подала голос принцесса.
– С Шелом? Да.
– Ему уже приходилось брать тебя под стражу?
– А?.. Нет, – рассмеялся Генри. – Нет… Просто ему по должности положено знать, кто и зачем прибывает в Тиммахин. Это ведь станция, да у переправы, мало ли, что! И контрабандисты попадаются, и прочий люд…
– Но он говорил с тобой не как с человеком, которого подозревает в преступлении, – гнула свое Мария-Антония. – И он отпустил нас.
– Ему не нужны неприятности в городе, – повторил Генри слова Турмая. – Если б он меня арестовал… ну, ты же слышала, кто еще был на перроне. Всем я нужен, и вряд ли бы они стали ждать полицейского расследования.
– Что же, выходит, наши преследователи не доверяют наемникам, раз решили прибегнуть к такому ходу?
– Скорее, палят из пушки по воробьям, – хмыкнул Генри. – Если не наемники, так полиция, кто-то да сцапает добычу…
– И Турмай все же отпустил тебя, – констатировала Мария-Антония. – Он не похож на человека, относящегося к своим обязанностям спустя рукава, и ты не предлагал ему денег. Так почему же?..
– Он делакот по матери, – сдался Монтроз. – Ты видела, он больше похож на сына равнин, чем на белого. И обычаи их Шел хорошо знает. А я, стало быть, родственник. Не очень близкий, вроде троюродного, но все же родич. И он за мной ничего вовсе уж мерзкого не знает, так что… – Он усмехнулся. – Шел умеет идти с собою на сделки: и покой в городе сохранить, и родственника выпустить, и никому из нанимателей поперек слова не сказать – на это он мастер!
Принцесса молчала, поудобнее устраиваясь на узкой лежанке.
– Полиция – это вроде стражи? – уточнила она. – А кому же она подчиняется, если, ты говорил, у вас нет единой власти, а лишь… корпорации?
– Им и подчиняется, – Генри снова выглянул в окошко. – Там сложно, я не вникал. В общем, все корпорации отчисляют какие-то деньги на содержание полиции. Считается, что та беспристрастна. Вранье, конечно… Решения принимаются большинством голосов – это если по серьезным вопросам. А по ерунде вроде того, объявить кого-то в розыск или там перекрыть какую-то дорогу на всякий случай, достаточно, чтобы трое членов совета корпораций проголосовало. А там уж… – он махнул рукой. – Крупных-то не так много, но в совет входит уйма мелких, а те работают на остальных… В общем, не завидую я полицейским! Мало того, что приказы сыплются один другого хлеще, так и на местах работы полно. Они ведь за порядком должны присматривать: вот в Барри стрельбу устроили, так старине Шелу без разницы, по идее, «ящерки» это или чьи-то там наемники, всех надо бы за шкирку да за решетку, до выяснения обстоятельств. Ну тут уж как устроится…
– Да, похоже, это сложная система, – задумчиво произнесла девушка, явно хотела спросить что-то еще, но огневоз вдруг вздрогнул всем своим огромным телом, раздался знакомый уже переливчатый клич – на этот раз в нем звучали печальные ноты: прощайте, мол, до новой встречи!
И тут же зарокотало под полом вагона, так что даже привычные псы взъерошились, застучало – сперва медленно, потом всё быстрей и быстрей, и перрон за окном начал уплывать назад.
Принцесса высунулась в окно – Генри был настороже, чтобы успеть поймать ее, если вдруг начнет падать, – смотрела, как завороженная, на проплывающую мимо пеструю толпу, на здания складов и окраинные домишки, все быстрее и быстрее мелькающие снаружи, а потом город кончился и потянулась прерия, только невдалеке мелькала серебряная лента Майинахи…
– Мы сперва вдоль реки пойдем, – нарушил молчание Генри. – Потом река уходит круто на юго-запад, а мы двинем прямо. Петлять будем сколько-то, а там вернемся к реке, переедем ее – это будет Кармелла. Оттуда совсем немного – и Портанс.
– А огневоз?
– А он опять пойдет вдоль реки до… – Генри нахмурился. – До Сичитаки, кажется, там вернется на эту сторону и поедет обратно. Ты не думай, это недолго. Меньше недели пути, я ж говорю, где пустая прерия или Территории, огневоз летит стрелой.
Он умолк, принцесса тоже не поддерживала разговор, и Монтроз сказал зачем-то:
– Если повезет, можем увидеть огневоз-призрак.
– Это как? – заинтересовалась девушка.
– Рассказывают, что на одном перегоне перед Кармеллой когда-то случилось крушение, – ответил Генри. – Много людей погибло, а всё из-за того, что стрелку вовремя не перевели, вот огневоз с рельсов и сошел. И как нарочно, его тоув поспать лёг, небыстро двигались-то… Теперь, кто часто ездит, поговаривают, будто ночью за огневозом пристраивается другой и гудки подает, торопит. Кто-то даже умудрялся в кабине мастера рассмотреть, потом сличили приметы – ну точно, погибший тоув с того разбившегося огневоза. Но этот еще ничего, безобидный, просто никак до места назначения дойти не может…
– Бывают хуже?
– Бывают, – кивнул он. – В основном на Территориях. Но там и вообще много странного происходит. Я слышал, один огневоз пропал. Весь, целиком, со всеми людьми, грузом. Решили, что всё-таки в ловушку угодил, долго потом пути проверяли. А он возьми да объявись! Только не на том месте, где пропал, а на четыре сотни миль восточнее. И, – тут Генри усмехнулся, – через двадцать лет. Долго пассажирам пришлось доказывать, что это они самые и есть. Представляешь, какая волокита, особенно если вернулся муж, а жена уже второй раз замуж вышла? Или там за кем-то успели уже родственнички наследство поделить да поистратить…
– Да уж, – усмехнулась девушка. – А еще?
– Еще… – мужчина задумался. – Да много баек. Тоже, говорят, на Территориях призрак встречается. Но идет не следом, а прямо лоб в лоб, выглядит, как настоящий, и если мастер неопытный или просто трусоватый, то может по тормозам дать или вовсе огневоз с рельсов свести… А если не испугается, то встречный насквозь пройдет – его позади видно будет, как он несётся куда-то. Должно быть, тоже когда-то крушение было, теперь разве упомнишь? Разное случалось, всем побыстрее надо, вот… то стрелку не переведут, то маршруты спутают…
– Удивительно… – произнесла принцесса, неотрывно глядя в окно и явно думая о чем-то своём. – Я и помыслить не могла, что можно путешествовать с подобной скоростью!
– Ха! – сказал Монтроз, довольный, словно это ему принадлежала заслуга изобретения огневоза. – Это ты еще не видала скорых огневозов! Наш по сравнению с ними тащится, как улитка… А те летят – не разглядеть даже, ветер поднимают – аж уши закладывает и гром гремит! Но здесь мы их не увидим. Они восточнее ходят, там народ избалованный, неделя пути – это им много, надо, чтоб за день-другой до соседей добраться можно было!
– А по воздуху люди еще не научились летать? – серьезно спросила девушка.
– Я не слыхал, – так же серьезно ответил Монтроз. – Но, говорят, тоувы над этим работают. А ты бы хотела?..
– Не знаю, – задумчиво сказала она. – Когда-то давно – может быть, я тогда летала во сне. Сейчас… сейчас не до полетов. Держала бы земля!
– Твоя правда… – Генри тоже покосился в окно и вдруг подумал о том, сумеют ли верные спутники Марии-Антонии, колючие ветви, догнать огневоз?..
15
– Новости?
На этот раз Ивэйн Хоуэлл встретил брата в рабочем кабинете – строгом, изысканном и начисто лишенном малейших индивидуальных черт. Перед посторонними глава корпорации не считал нужным обнажать свои привычки и мелкие пристрастия.
– Пока нет, – отозвался Рональд. Он явился прямиком с какого-то заседания и не успел еще сменить костюм на менее официальный. – У экспедиции всё в полном порядке. Лагерь обустроен, работы начаты. Со дня на день ждут прибытия вспомогательных отрядов. В замок они пока не заходили, не до того.
– Хорошо… – Ивэйн вздохнул, прошелся по кабинету. – Ты слышал о том, что твоего рейнджера объявили в розыск?
– Конечно. И я помню, что ты предлагал сделать это раньше, – напомнил тот.
– Шансов на успех у него всё меньше.
– Насколько я знаю, его приказано брать живым, так что возможность выжить у него есть.
– Полагаешь? Если за него возьмутся специалисты… – Ивэйн выразительно умолк.
– Если он окажется достаточно умен, чтобы не отмалчиваться…
– Он в любом случае труп, – констатировал старший Хоуэлл. – А жаль. Мне начинает нравиться этот твой неуловимый рейнджер. Сведения о нем есть?
– Увы, нет, – нахмурился Рональд. – С момента последнего доклада – его видели неподалеку от приречного городка, – сведений больше не поступало.
– Ему было, куда отправиться от этого городка?
– Конечно. Либо по ту сторону Майинахи, либо вдоль нее в обе стороны, либо обратно в прерии, – криво усмехнулся тот.
– Что бы выбрал ты?
– То, чего от меня ждут менее всего.
– И чего ты менее всего ждешь от этого человека?
– Он любит прерии, – произнес Рональд. – И не любит города. Скорее всего, он выбрал бы Территории, пусть даже сейчас они неспокойны.
– Он наверняка рассуждает так же, как ты.
– С подачи «Дракона» задействована полиция, – сообщил младший Хоуэлл. – В любом городе его возьмут сразу же. Не исключено, что он попытается замаскироваться, но от девушки ему вряд ли удастся избавиться. Да он и не станет – это ведь гарантия выплаты его награды!
– Ну и на что ты поставишь? – усмехнулся старший брат. – Прерии или города? Он думает, что враг думает, что он думает, что… На какой итерации остановиться?
– Я ставлю на прерию, – сказал Рональд. – Он сумасброден, но в самую меру, и не станет соваться волку в пасть.
– Тогда я поставлю на город. Оповести на всякий случай своих агентов.
– Давно сделано, – усмехнулся тот. – Или ты забыл, насколько похоже мы мыслим?..
…Под перестук колес славно спалось, и можно было не думать о том, что завтра нужно вставать спозаранку и снова отправляться в путь, и воду тоже можно было не экономить: в вагоне стоял здоровенный бак, и каждый мог наливать столько, сколько нужно, а еще проводник трижды в день раскочегаривал некое подобие печурки, и у него можно было разжиться кипятком и купить что-нибудь из съестного. Генри, кажется, перебрал все, что было у бедолаги проводника, еще жаловался на бедный выбор, но Марию-Антонию и то занимало донельзя: и диковинный напиток из какой-то сушеной травы, который следовало заливать горячей водой и настаивать – он делался густо-коричневым, горчил и приятно пах, его пили с золотистыми осколками сахара, привезенного откуда-то с юга, – и конфеты в аляповатых ярких бумажках, и посыпанные корицей сладкие сухари, и еще какая-то дребедень, которую Монтроз скупал щедро, будто ехал с целой компанией малолетних сладкоежек. По правде сказать, принцесса предпочла бы сочную отбивную с овощами и бокал хорошего вина, но здесь не продавали ничего подобного. Генри говорил, такое подают на станциях, но ей самой запрещал высовываться из вагона, когда огневоз останавливался, подсаживались еще люди, шумели, галдели, устраиваясь в общем вагоне и таких же клетушках, как их с Монтрозом.
Девушке тогда велено было сидеть тихо и не высовываться. С нею непременно оставался один из псов, пока Генри выводил второго на перрон по его собачьим делам: собаки были воспитанные и порядка не нарушали. Потом Гром и Звон менялись местами, а затем огневоз снова трогался: стоянки редко превышали час-полтора, только-только сгрузить поклажу и посадить новых пассажиров. Марии-Антонии только краешком глаза – сильно высовываться в окно Генри тоже не велел, и она слушалась, – успевала разглядеть незнакомые поселения.
Раз это был маленький городок с островерхими крышами, а жители почему-то сплошь одевались в черное, невзирая на жару, – Монтроз сказал, что это приверженцы какой-то из ветвей веры в единого бога, и по их правилам положено ходить именно так, и даже детей они одевают в глухие черные наряды. Мария-Антония тогда невольно пожалела детишек и подивилась, как странно выглядят на фоне черных, мрачных, как галки, местных обитателей люди вроде Генри или те же служители огневоза в их солидной и нарядной даже форме.
Другое поселение поражало яркой зеленью, столь непривычной после сухой желтизны прерии, что Мария-Антония не поверила своим глазам. Каждый дом окружен был плодовыми деревьями, и уже сейчас видно было, что к осени ветви будут клониться к земле под тяжестью урожая. За пределами городка исчезали в жарком мареве длинные ряды таких же деревьев, доносилось чье-то мерное пение: это работники, сказал Генри, и свободные, и невольники, ухаживают за деревьями, а под песню трудиться веселее. Осенью огневоз будет стоять тут по нескольку часов: местные фермеры станут грузить ящики с великолепными яблоками, за которые в больших городах дают приличные деньги, даже и за те, что не сняты с веток, а собраны с земли. Это оттого, что Майинаха тут рядом, говорил Монтроз со знанием дела, раз, а два – тоувы когда-то пробовали бурить землю и искать подземные воды. Вот здесь нашли, устроили водопровод, и теперь здешние сады не страдают от засухи даже в самые жаркие годы, когда мелеет сама Майинаха…