Ричард понял, что не может дальше сопротивляться.
— Обещаю, — прошептал он, выключая свет, — больше тети Мэрион здесь не будет.
Два огонька погасли в один и тот же момент. Освещение в спальне тети Мэрион и свет в ее глазах.
Старушка была мертва, Библия выскользнула из ее рук.
Никто не знал, что же здесь произошло, кроме исполинского черного ворона, вылетевшего из ее окна. Огромная черная птица стремительно взмыла в ночь.
2
На следующий день в Дэвидсоновской Военной Академии состоялся торжественный парад. Курсанты высыпали на плац и под грохот школьного духового оркестра принялись маршировать в ослепительном блеске всех своих регалии.
Большинство ребят, прокручивая в голове ежедневные утренние занятия, пытались при этом демонстрировать что-то вроде бравой военной выправки.
Полковник стоял на широкой каменной лестнице, ведущей к главному зданию Академии, и сиял от гордости, глядя на стройные ряды молодых курсантов. Для военного он был тучноват, но, зная прекрасно, что родная страна не призовет его под знамена на свою защиту, полковник позволял себе это удовольствие — сытно и вкусно поесть.
Рядом с ним стоял строгий, красивый, несколько настороженный молодой человек. Его тугие мышцы прямо-таки играли под тщательно отутюженной формой. Внешний вид молодого человека походил на вызов обрюзгшему полковнику.
Полковник произнес приветственную речь по случаю возвращения курсантов в Академию после Дня Благодарения. Затем был сделан ряд объявлений о школьном расписании на следующие недели.
Стоя на плацу, Марк незаметно шепнул Дэмьену:
— Это, кажется, он. — Его слова относились к молодому, атлетически сложенному офицеру, застывшему рядом с полковником.
— Вроде ничего выглядит, — прошептал в ответ Дэмьен.
— Ну, если гориллы в твоем вкусе…
Как раз в этот момент полковник скомандовал:
— Взвод Брэдли — оставаться на месте. Всем остальным — в столовую. Правое плечо вперед… Шагом марш!
Мальчики сгрудились вокруг двух офицеров. Полковник кивнул в сторону молодого человека.
— Это сержант Дэниэль Нефф. Он здесь вместо сержанта Гудрича.
Данное сообщение явилось первым упоминанием о сержанте Гудриче. Как бы парадоксально это ни выглядело в военной школе, но с курсантами старались по возможности не заводить разговоров на тему о смерти, а уж разговоры о самоубийстве вообще не допускались, ибо подобный акт считался позорным для мужчины. Поэтому упоминание о несчастном Гудриче явилось первым и последним.
— Сержант Нефф — опытный солдат, — продолжал полковник, — и я наперед уверен, что вы станете лучшим взводом Академии. — Полковник подбадривающе улыбнулся. Потом повернулся к Неффу: — Ну, а дальше вы уж сами знакомьтесь, сержант.
Нефф лихо отсалютовал, а затем, продолжая стоять по стойке «смирно», проводил взглядом удаляющегося полковника.
В заднем ряду взвода стоял огромный парень, на голову возвышавшийся над всеми курсантами. Он был грузен и толст, его шея и кулаки неуклюже торчали из воротничка и рукавов рубашки, слишком для него тесной. Верзилу звали Тедди. Пытаясь как бы скомпенсировать свою более чем непривлекательную внешность, он измывался над всеми остальными ребятами.
В этот момент Тедди решил, что неплохо было бы с ходу произвести впечатление на нового сержанта.
— Господин сержант, — подобострастно заулыбался он, нарочито разглядывая ряд ослепительно сверкающих медалей на груди Неффа. — За что вы получили ваши награды?
— Откроете свой рот только тогда, когда я с вами заговорю, — рявкнул Нефф. — Вы будете слушаться каждого моего слова! Я намерен довести вашу подготовку до самого блестящего состояния. А посему буду полировать вас до тех пор, пока блеск ваших достижений не ослепит всю Академию.
Нефф замолчал и окинул взглядом всех курсантов.
— Ясно?
Побледневшие мальчики кивнули. Тедди опустил голову и сглотнул ком обиды, застрявший в горле. Он не выносил, когда его в чьем-то присутствии осекали.
— Я еще поговорю с каждым из вас отдельно. После завтрака в моем кабинете, — продолжал Нефф. — А пока что назовите ваши имена.
Расхаживая взад-вперед, он остановился перед Марком.
— Марк Торн, — робко произнес мальчик, изнемогая под жестким взглядом офицера.
— У меня, Торн, имеется воинское звание, и оно меня пока что устраивает.
— Марк Торн, господин сержант.
— Торн, а? — заулыбался Нефф. — Вашу семью ведь многое связывает с этой Академией, не так ли?
Марк, выросший в богатстве и роскоши, был идеально воспитан и чувствовал, что напоминать о своих славных предках значило бы допустить ужасную бестактность по отношению к остальным ребятам. Поэтому он, обливаясь краской стыда, молча стоял, не зная, что и ответить.
— Что, разве не так? — настойчивее повторил свой вопрос Нефф. Марк деликатно ответил:
— Мои отец и дед были здесь курсантами.
— Хорошо, — произнес Нефф, приятно удивленный тактичностью мальчика. — Но учти, что это не дает тебе никаких преимуществ, мы все здесь в равном положении.
— Да, господин сержант, — с готовностью кивнул Марк, сгорая от нетерпения, когда же наконец офицер от него отстанет.
Тедди не смог удержаться от соблазна вознаградить себя за унижение.
— Мы все это слышали и раньше, — прошипел он. Курсанты замерли на месте.
Нефф круто повернулся к Тедди и злобно бросил:
— Но не от меня, ясно?
Да, этого «новенького» так просто не одолеешь. Тедди не выдержал тяжелого взгляда Неффа и опустил голову.
Нефф двинулся дальше.
— Имя?
— Дэмьен Торн, господин сержант.
Нефф стрельнул взглядом в сторону Марка, потом опять уставился на Дэмьена.
— Вы не похожи.
— Мы — двоюродные братья, господин сержант, — пояснил подросток и рискнул улыбнуться. Что-то неуловимое мелькнуло в глазах Неффа, но тут же исчезло.
— Хорошо. Но и к тебе относится то же самое. Никаких привилегий.
Дэмьен кивнул и провожал взглядом командира, пока тот подходил к следующему курсанту. Что-то в этом Неффе взбудоражило Дэмьена, взволновало его до мозга костей. Но что это было, он не понимал. Пока.
В шестидесяти милях от Академии, в самом сердце Чикаго, Ричард Торн шагал по затейливо обставленному вестибюлю огромного здания — главного офиса «Торн Индастриз». Рядом с ним находился и президент компании Билл Ахертон. В холле присутствовали еще несколько человек: либо самые рьяные служащие, так как было слишком рано, либо те, кто возвращался с ночной смены.
Ахертон, добрейший и внешне непримечательный, мог бы стать, вероятно, первоклассным шпионом. Ему стукнуло шестьдесят четыре года, и по жизни он скользил медленно, но уверенно, без всяческих усилий продвигаясь к намеченной цели.