Она должна добраться до него и ради себя самой увидеть, как он себя чувствует.
– В аду нет надежды, – пробормотала Елена, понимая, что, будь она на месте Дмитрия, то поступила бы точно так же, изолируя возможную угрозу.
Руки сводило, икры ныли, девушка оставила попытки избавиться от пут и попробовала расслабиться на стуле. Не в состоянии уснуть, Елена могла все же попытаться немного отдохнуть, чтобы быть готовой к решительному столкновению, которое начнется, когда проснется Рафаэль. Но тут она снова напряглась, вспомнив о зияющей дыре в стене своей квартиры.
– Дмитрий!
Вампир появился минутой позже и по взгляду было видно, что он ни коим образом не доволен.
– Вы звали, миледи? – если бы слова обладали лезвиями, они могли бы утопить в крови.
Кровь.
Неужели она сама напрашивается на смерть?
– Я прервала твой... ужин. Прости.
Дмитрий улыбнулся, не обнажая клыков, но Елена знала, что они там были.
– Ты предлагаешь себя взамен?
– Я хочу узнать о своей квартире, стена, – вы заделали ее?
– А должны были? – мужчина пожал плечами и повернулся, – Это всего лишь человеческое жилище.
– Ах ты, кусок...
Он резко повернулся, его лицо было иным, смертоносным, неземным:
– Я голоден, Елена. Не заставляй меня нарушить слово, данное Рафаэлю.
– Ты не посмеешь.
– Еще чуть-чуть, и я это сделаю. Я буду наказан, а ты к тому времени будешь мертва, – вампир ушел.
Елена осталась наедине со стремительным сердцебиением и пульсирующей болью. Ее дом, ее приют, ее гнездо прямо в эту секунду разрушалось ветром, пылью, и дождем, если разверзнутся небеса. Ей захотелось свернуться калачиком и кричать, закрыв глаза.
Не вещи в квартире волновали ее, но все это место. Дом.
У Елены очень долго не было дома. После того, как ее выгнал отец, девушка была вынуждена проживать в Академии Гильдии. Там не было ничего плохого, но все же это не было домом.
Закончив обучение, они с Сарой некоторое время делили съемное жилище. Это было домом, желанным, но все еще не ее собственным. И только эта квартира была ее личной во всех смыслах.
Одинокая слеза покатилась по лицу.
– Я сожалею, – сказала она вслух. Говоря это себе, она как бы говорила это своему разрушенному дому. Но правдой было то, что слова были обращены и архангелу. – Я совсем не хотела навредить тебе.
Прохладный морской бриз появился в ее сознании. "Тогда почему у тебя был пистолет?"
Глава 20
Елена затихла, словно маленькая мышка перед очень большой, очень плохой кошкой с острыми зубами.
– Рафаэль? – прошептала она, хотя знала этот свежий, чистый запах дождя, как свой собственный. И совсем непрошенная мысль, – как, находясь у нее в голове, он мог иметь запах?
"Елена, засыпай. Твой мыслительный процесс заставляет меня бодрствовать".
Она сделала глубокий вдох.
– Как ты... ты ранен?
"Ты связана?"
– Да. – Елена ждала ответа на свой вопрос.
"Хорошо. Не хочу, чтобы ты исчезла прежде, чем нам выдастся шанс поговорить о твоем пристрастии к вооружению".
А затем Елена ощутила, как архангел исчез из ее головы. Она снова прошептала имя мужчины, но понимала, что он больше ее не слышит. Вина вскоре превратилась в гнев.
Ублюдок. Он мог ее освободить, но оставил связанной. Запястья воспалились от пут, спина болела от проклятого стула и... И у него есть право злиться. Рафаэль до смерти напугал ее, этой ночью на краю квартиры, но, по правде говоря, не причинил ей вреда. Елена же, с другой стороны, стреляла в него. Если мужчина и был в ярости, то у него на это имелась причина. Но это не значит, что Елене должно нравиться все происходящее.
И все еще оставался вопрос о его принуждении к сексу.
Этой ночью она рассказала ему правду, какой бы постыдной та не была. Если бы он подождал, то очень вероятно, что при первой же возможности Елена сама бы к нему приползла.
Щеки девушки вспыхнули. Она вытатуирует "идиотка" у себя на лбу, как только выберется отсюда.
С самого начала Елена говорила себе быть осторожной, не забывать, что для Рафаэля она лишь одноразовый источник развлечения – не более. Вот только ее гормоны, по-видимому, плевать на это хотели. Архангел заставлял ее сгорать изнутри.
А хуже всего то, что Елена не могла обвинить во всем этом только похоть. Рафаэль был слишком занимательным мужчиной для чего-то настолько простого. Но сегодня ночью... этой ночью он не был самим собой.
"Или, возможно, – шептала другая часть Елены, – это был реальный он"... Что, если незнакомец, в которого она стреляла, все-таки был настоящим Рафаэлем... архангелом Нью-Йорка, существом, способным мучить другое создание до тех пор, пока то не начнет лишь кричать превратившись в разломанный кусок монструозного искусства?
Глаза Рафаэля были закрыты, но он не спал на самом деле. Архангел находился в полубессознательной коме, состоянии, которому у людей и вампиров не было эквивалента.
Ангелы называли это состояние «Аншара». Его могли достичь только те, кто прожил больше половины тысячелетия. Оно позволяло одновременно бодрствовать и пребывать в глубоком сне.
Сейчас сознательная часть архангела была поглощена залечиванием раны, которую Елена нанесла своим маленьким пистолетом, остальная же часть него спала. Полезное состояние. Но не то, в которое впадают с великим удовольствием.
Аншара приходила только когда ангела серьезно ранили. Такое случалось редко за последние восемьсот лет существования Рафаэля. Но когда он был молод и неопытен, то причинял себе вред, или же ему причиняли, – несколько раз.
Возникли образы самого себя, танцующего в небесах, и вот его крылья спутаны, и он резко падает на землю в полном осознании того, что окрасит кровью ковер на полу.
Очень старые воспоминания. Мальчика, которым он был.
Сломанные руки, сломанные ноги, капающая из разбитого рта кровь.
И она. Стоящая над ним с успокаивающим шепотом:
– Ш-ш-ш, дорогой. Ш-ш-ш.
По венам внезапно пронесся страх, на сердце стало тяжело от осознания, что он беспомощен и не может ее остановить – свою мать, свой самый большой кошмар.
Черноволосая и голубоглазая, она была женским образом, от которого архангела бросало в дрожь. Но уже тогда она была стара, очень-очень стара, не внешне, а разумом, душой. И в отличие от Ли Цзюань, она не развивалась... а деградировала.
Сейчас он мог видеть, как его крыло восстанавливается волокно за волокном, но этого было недостаточно, чтобы загнать воспоминания в самый дальний уголок памяти.
Во время аншары разум вытаскивал давно запертые воспоминания, покрывая душу слоем темноты, которую ни один смертный не был в состоянии понять.
Это были воспоминания длиной в сотни человеческих жизней. Рафаэль был старым, таким старым... Но нет, не древним. Не все воспоминания принадлежали ему.
Некоторые принадлежали его расе – секретное хранилище всего их знания, скрытого в разумах их детей.
На поверхность всплыли воспоминания Калианн.
Сидя на корточках, архангел смотрел на свое истекающее кровью, изломанное тело, наблюдал за тем, как его, – ее рука отводит волосы с его лица.
– Сейчас больно, но это пройдет.
Лежащий на земле мальчик не мог говорить. Он захлебывался своей кровью.
– Рафаэль, ты не умрешь. Ты не можешь умереть. Ты – бессмертный. – Она наклонилась и прижалась холодным поцелуем к окровавленной щеке мальчика. – Ты – сын двух архангелов.
Чудом уцелевшие глаза мальчика наполнились осознанием предательства. Его отец мертв. Бессмертные могли умирать.
От Калианн веяло печалью.
– Ему пришлось умереть, любовь моя. Если бы он не умер, на земле воцарился бы ад.
Глаза мальчика потемнели, стали обвиняющими. Калианна вздохнула, а потом улыбнулась.
– И я должна была... Вот почему ты пришел убить меня, разве не так? – Тихий, довольный смех. – Ты не можешь меня убить, мой милый Рафаэль. Только один из Десяти может уничтожить архангела. А они меня никогда не найдут.
Шокирующий переход в собственный разум, собственные воспоминания. Рафаэль ничего больше не знал о Калианн – это она передала воспоминание, о том, как он лежал израненный так сильно, что не мог даже ползать несколько следующих месяцев.
Он даже не смог поднять голову, чтобы увидеть, как улетает Калианн. Последним воспоминанием Рафаила о матери остались ее босые ноги, легко ступающие по зеленому лугу и сверкающая вереница ангельской пыли.
– Мама, – попытался произнести он.
– Ш-ш-ш, дорогой. Ш-ш-ш. – Порыв ветра засыпал грязью его глаза. Когда он очнулся и открыл глаза, Калианн исчезла.
И он смотрел в лицо вампира.
Кровь ангела.
Рожденный в крови.
Он кормился.
Сломанные кости восстановились, наполнились жизнью.
Но нужно было еще, – гораздо больше. Это был экстаз! Остальные держали его подальше, пока сами накачивались силой. Теперь они за все заплатят! Кровь капала с его клыков и он закричал в вызове, разбив своим криком все стекла в каждом здании в радиусе одной мили.
Время пришло.
Глава 21
На лице Дмитрия читалось выражение чистого облегчения.
– Сир?
– Который час? – спросил Рафаэль окрепшим голосом. Состояние Аншары выполнило свою работу. Но вскоре ему придется заплатить за это.
– Заря, – как в старину ответил Дмитрий, – свет только коснулся горизонта.
Рафаэль встал с кровати и согнул крыло,
– Охотница?
– Связана в соседней комнате.
Крыло вернулось к нормальному состоянию за исключением одной вещи. Архангел посмотрел на внутренние перья. Гладкие мазки золота прервались в месте, где вошла пуля Елены. Теперь нижняя половина этого крыла представляла собой уникальный всполох золотого на белом, расходящийся словно взрыв от центральной точки. Мужчина улыбнулся. Теперь он носит метку от вспышки ярости Елены.
– Сир? – спросил Дмитрий, заметив улыбку.
Рафаэль не отрывал глаз от метки на крыле, вызванной состоянием Тишины. Это послужит ему полезным напоминанием.
– Ты причинил ей боль, Дмитрий? – Архангел оглядел своего заместителя, отмечая взъерошенные волосы и смятую одежду.
– Нет, – губы вампира изогнулись в мрачной улыбке, – Я подумал, что вы заходите сами насладиться этим.
Рафаэль коснулся разума Елены. Она спала, изнуренная ночью, проведенной в попытках разорвать веревки.
– Эта битва только между мной и охотницей. Никто больше не вмешивается. Позаботься, чтобы и другие это узнали.
Дмитрий не смог скрыть своего удивления:
– Вы не накажете ее? Почему?
Рафаэль никогда никому ничего не объяснял, но Дмитрий был с ним дольше всех.
– Потому что я сделал первый выстрел. И она смертная.
По выражению лица вампира было понятно, что его не убедили слова Архангела.
– Мне нравится Елена, но если она избежит наказания, другие могут подвергнуть сомнению вашу власть.
– Убедись, что они поняли, что Елена занимает особое положение. Любой, кто посмеет бросить мне вызов, вскоре пожелает, чтобы я оказал ему то же милосердие, которое оказал Жермену.
Дмитрий побледнел.
– Могу я задать вопрос?
Рафаэль ждал, молча дав свое разрешение.
– Почему вы были так тяжело ранены? – Дмитрий вытащил оружие, – Я проверил пулю, которую использовала охотница, – она должна была нанести незначительный ущерб, дав ей преимущество минут в десять, в лучшем случае.
«Тогда она убьет тебя. Она сделает тебя смертным».
– Мне нужно было, чтобы меня ранили, – ответил Архангел уклончиво. Это ответ на вопрос.
Вампир выглядел расстроенным.
– Это может случиться снова?
– Я проконтролирую, чтобы этого не повторилось, – сжалился Рафаэль над лидером своей Семерки, – Не волнуйся, Дмитрий, ты не увидишь, как город захватывает другой безжалостный архангел. Не в этой вечности.
– Я видел, на что они способны, – глаза вампира заволокло туманом памяти, – Я был под покровительством Нехи сотни лет. Почему вы не остановили меня, когда я восстал против вашей власти?
– Тебе было двести лет, – отметил Рафаэль, направляясь к ванной, – Достаточно стар, чтобы сам сделать выбор.
Дмитрий фыркнул.
– Достаточно стар, чтобы дерзить вместо того, чтобы заткнуться. Проклятый щенок с манией величия. – Пауза, – Вы никогда не думали, что я шпион?
– Если бы думал, ты был бы уже мертв.
Дмитрий улыбнулся, и его глаза осветились преданностью, которая удивляла Рафаэля каждый раз, когда он видел ее. Вампир был невероятно силен, мог создать свою собственную команду верных ему людей, но он захотел посвятить жизнь архангелу.
– Теперь я задам тебе вопрос, Дмитрий.
– Сир.
– Как ты думаешь, почему я намерен сохранить Елене жизнь?
– Она вам нужна, чтобы выследить Урама, – ответил Дмитрий, – И... в ней есть что-то, что привлекает вас. Не многие способны очаровать бессмертного.
– Чувство пробуждающейся скуки?
– Я вижу, как она маячит на вашем горизонте. Как вы с ней боретесь?
Рафаэль не был уверен, что боролся.
– Как ты сказал, немногое сможет очаровать бессмертного.
– А, – улыбка Дмитрия стала сексуальной, свойственной только вампирам – Поэтому вы сохраняете это очарование.
Елена проснулась от ощущения переполненного мочевого пузыря. Хорошо, что охотники обучались сдерживать свои естественные нужды в таких обстоятельствах. Некоторые охотники могли часами сдерживаться, сохраняя неподвижность, но комфортным такое состояние было трудно назвать.
«Я отправлю к тебе Дмитрия».
Лицо вспыхнуло с такой силой, что наверняка от стыда у нее останутся ожоги третьей степени.
– Ты всегда шпионишь за людьми? – Хотя это выглядело заманчиво, но Елена не стала пользоваться вызывающим головную боль ментальным щитом, приемом, который она изобрела. Лучше приберечь на тот случай, когда это действительно понадобится.
«Нет. В основном люди не очень интересны».
Высокомерие ответа было ошеломляющим... и приятным. Это был архангел, которого она знала.
– Я не позволю вампиру сопровождать меня в ванную. Он наверняка попытается укусить меня.
«Тогда, дождись меня».
Ей захотелось кричать.
– Заставь его развязать меня. Я вряд ли посмею сбежать, когда ты повсюду.
«Не думаю, что Дмитрий доверит тебе, когда твои руки и ноги развязаны».
Елена собиралась высказать все, что думала об этом, но дверь открылась и вошел упомянутый вампир. Он выглядел так, будто не спал всю ночь. Рубашка помята, ранее опрятные волосы – растрепаны. И все же, мужчина выглядел соблазнительно сексуальным.
– Спят ли вампиры?
Он уставился на нее.
– Ты – охотница. Разве сама не знаешь?
– Ну, я знаю, что вы спите, но действительно ли вам это нужно? – Елена сидела очень спокойно, когда он проходил сзади, – Дмитрий?
Холодными пальцами он убрал ее волосы, чтобы погладить затылок. Подушечки пробежали по коже.
– Без сна мы можем обходиться дольше, чем люди, но да, он нам нужен.
– Перестань, – пробормотала она, когда мужчина продолжил поглаживать ее. – Я не в настроении.
– Звучит многообещающе, – прошептал он. Его дыхание коснулось затылка. Опасно находиться рядом с вампиром, у которого холодные руки. Это означало, что он не питался. – Что я могу сделать, чтобы ты была в настроении?
– Развяжи меня и позволь воспользоваться ванной. – Он хмыкнул, и тут Елена ощутила напряжение на своих запястьях. Путы волшебным образом спали. – Как, черт возьми?
– Я учился связывать у истинного знатока, – пробормотал он, играя с прядями ее волос, пока охотница избавлялась от веревок.
Она бы сорвалась на него, чтобы прекратить это, но он не причинял ей боли и теперь, когда Рафаэль пришел в себя, у Елены было чувство, что Дмитрий не представлял реальной опасности.
– Ванная? – Девушка вскочила на ноги, как только веревки были развязаны, но тут же застонала, – мои мышцы. Какого черта ты так сильно меня связал? – Она бросила на вампира злой взгляд.