– Думаете, я дорожу такой жизнью? Хватит меня лечить. Закрыли тему.
– Вам не стоит сейчас оставаться в одиночестве. Хотите, я с вами выпью?
– Нет. Уходите. Я устал и очень хочу спать.
– Хорошо, – Консультант поставил на столик у кровати темную бутылочку с навинчивающейся пробкой. – Если будет мучить бессонница, выпейте это, помогает. Спокойной ночи, мой друг!
– Циник ты, каких поискать, – зло отозвался я Консультанту в спину.
– Всего лишь Консультант, – сказал он и исчез.
Я остался один в комнате, которая еще несколько часов назад была такой уютной, а теперь, после того, что я здесь увидел, казалась мне пустой и страшной. На душе было так… Единственное, что хоть немного успокаивало меня – Шамуа жива. Пусть не со мной, но жива. Но все равно, елки-моталки, как же больно-то!
– Справились с девчонкой? – пробормотал я, глядя на распахнутое окно, в которое, по всей видимости, сбежали убийцы. – Лишили меня единственного счастья? Хорошо, мать вашу, очень хорошо! Однажды я посмотрю вам в глаза. И клянусь, что легко вы не умрете. Уж я напрягу фантазию…
Бутылочка, оставленная Консультантом, стояла на столике, и ее содержимое подмигивало мне лиловой искоркой внутри флакона. Я вытащил пробку, пригубил. Зелье вкусом и запахом напоминало ликер-бехеровку. Колебался я одну секунду – бутылочка с зельем полетела в камин и, жалобно тренькнув, разбилась вдребезги. Дверь я закрывать не стал.
Хозяин по-прежнему спал, привалившись к тумбочке, не подозревая о том, что сегодня случилось в его гостинице. Прихватив со стойки бутылку коньяка, я вышел из гостиницы и направился в таверну Барнабо.
Глава четырнадцатая.
Башня Теней
Обнаружена программа-вирус
В таверне «У пьяного студента» было многолюдно, но мое появление никого особенно не заинтересовало. Барнабо сразу понял, что случилось что-то нехорошее. Впрочем, суть дела я ему рассказывать не стал, лишь спросил, здесь ли еще Мастер.
– Ушел сразу после тебя, – ответил Барнабо. – Зачем он тебе? Шеф не любит, когда…
– А мне по хрену, что он любит, а что нет, – сказал я. – Что ты знаешь о Марике?
– Она здесь, в Лоэле.
– Где именно?
– Представления не имею, – Барнабо выдержал мой ненавидящий взгляд. – Нечего на меня бельмами зыркать, рокарец. Хочешь выпить, пей и плати, а нет, иди спать. Мне некогда тут с тобой о пустом трепаться.
– О пустом? – Я с трудом сдержался. – Погоди, Барнабо, однажды я скажу все, что о вас обо всех думаю. Мало не покажется…
– Молодой человек! – Доппельмобер возник внезапно, будто вырос из пола. В руке он держал здоровенную кружку пива, был пьян и весел и выглядел молодцом. – Давно вас не видел, дерьмо и молния! Как поживаете?
– Плохо, – я отошел от стойки, чувствуя на спине злобный взгляд трактирщика. – Мы можем поговорить?
– Сколько угодно, хэй-дидл-дидл! – тут эльф внимательно посмотрел на меня. – У вас неприятности.
– Давайте я угощу вас пивом. Или, может, коньяка хотите?
– Лучше пиво. От хорошего эля я никогда не откажусь, хэй-дидл-дидл.
Я вернулся к стойке, заказал полдюжины стаута, и мы с Доппельмобером уединились за свободным столиком в углу зала. Поскольку в таверне было шумно, я мог не опасаться, что наш разговор подслушают. Я рассказал профессору все, мне было наплевать на все тайны и на то, враг мне Доппельмобер или друг. Мне надо было выплеснуть все, что давило мне сердце. Эльф выслушал меня очень внимательно, ничего не говорил и лишь изредка вставлял вполголоса что-то вроде «Nei blouder Albarabanar!», «Ein faeker Shyette!» и тому подобные фразочки.
– Соболезную вам, юноша, – сказал он, когда я выговорился. – Такая утрата… Увы, времена нынче тяжкие. Все говорят о войне, которая вот-вот начнется. Но вы молодец, хэй-дидл-дидл. Вы просто молодец. Такая ответственность! Салданах не мог найти лучшего варианта, я убежден.
– Послушайте, профессор, о каких пророчествах речь?
– Вы знаете эту историю о наследии Заламана и Нуир-Эгатэ? Все дело в девочке по имени Меаль, в той самой, судьбу которой доверил вам Салданах, – Доппельмобер сделал добрый глоток пива, громко рыгнул. – Она наследная принцесса Алдера, единственная законная правительница будущего единого королевства эльфов. Тот, кому она принадлежит, станет королем Аэндр-Тоэль.
– Это я знаю. Но почему все так хотят заполучить эту куклу?
– Власть, дорогой мой. Власть и великая магическая сила. Они как магнит, хэй-дидл-дидл. Если Аэндр-Тоэль станет реальностью, почти семь миллионов эльфов, разбросанных сегодня по северным королевствам и имперским маркам, станут одним народом, как это было во времена короля Толлиана. Северные пустоши Гримнеса оживут, восстанут из праха древние города, поросшие лесом и сорняками. Расцветут эльфийские искусства, зодчество, науки, тайные знания, а главное – в мир вернется великая магия Звезд и Деревьев, Интэ-Алваэр, которая когда-то преобразила этот мир. Это не может нравиться Империи, которая лишится своего влияния на эльфов. Это расстроит все планы Шамхура Риската – ведь когда-то именно он превратил Меаль в куклу и лишил эльфов будущего. Это беспокоит всех этих маленьких марионеточных властителей, вроде саграморца Альбано. Хэй-дидл-дидл! Эльфы слишком хорошо разбираются в тайных знаниях, чтобы их секреты не волновали властолюбцев. Тот, кто получит Меаль, станет королем великого народа. И тут уж он будет решать, что делать дальше – отвоевать свою независимость или же сделать новое эльфийское королевство частью Империи или Альбарабийского государства. А то и включить Империю или Альбарабию в состав своей новой державы. Понимаете, о чем я?
– Император Артур или Шамхур Великий, живой бог Истинного пути?
– Вот именно, хэй-дидл-дидл! Один черт, по правде сказать – в любом случае эльфы окончательно лишатся шанса возродиться, как единый народ. Пророчества не сбудутся, и все жертвы окажутся напрасными. Салданах все верно вам сказал, юноша – если начнется война между Империей и северными королевствами, эльфы станут первыми жертвами этой войны. Мы просто погибнем. Нам останется либо уходить еще дальше на север и влачить жалкое существование на заледенелых пустошах за Эредунном, либо окончательно отказаться от своего прошлого и стать подданными всех этих Эльдаредов, Рискатов, Джаутов, Альбано, Артуров. Служить им, отдать им свои древние секреты, воевать во имя их интересов и всегда быть существами второго сорта, на которых потомки тех, кто когда-то уничтожил города Шестицарствия, будут смотреть с презрением и ненавистью.
– А я? Какова моя роль?
– Вы единственный, кого все кланы безоговорочно могут признать королем, если пророчества сбудутся. Вы Нанхайду, тот, о ком говорится в пророчествах.
– Но я же не эльф!
– Заламан тоже не был эльфом. Но они с Нуир-Эгатэ любили друг друга. Тогда мы упустили свой шанс возродить свое могущество. Сейчас такая возможность появилась. Третьего шанса у нас не будет. Империя поглотит все, и мы окажемся под властью чернокнижников из Магисториума. Либо станем частью Великой Альбарабии и опять же под властью чернокнижника Риската.
– Невеселая перспектива.
– Вот почему Салданах попытался спрятать куклу. Судьба Меаль сегодня в ваших руках. Пока об этом никто не знает, и хвала Универсуму, что не знает.
– Тем не менее те, кто убил Шамуа, искали именно ее.
– Значит, угроза больше, чем мне казалось… Нужно подготовить вас к серьезному сражению. Знаете что, – эльф вылил в себя остатки пива из кружки, довольно охнул и посмотрел на меня веселым осоловевшим взглядом, – я попробую вам помочь. Вам и милой Марике. Но сначала сделайте вид, что вы на меня разгневаны.
– Это еще зачем?
– Каналья Барнабо смотрит на нас. Наорите на меня. Я обижусь, выйду, и буду ждать вас у себя дома. Адрес помните?
– Конечно.
– Вот и славненько, хэй-дидл-дидл. Ну, давайте!
– Успокаивать меня? – заорал я и так шваркнул кружкой об стол, что весь зал обернулся на меня. – Пшел вон, длинноухий! Ненавижу вас, нелюдь хренову!
– Сам сдохни, тупой дикарь! Дерьмо и молния на твою безмозглую голову! – ответствовал Доппельмобер, вскочил на ноги и чуть ли не вприпрыжку сквозанул из таверны.
Я сделал вид, что пьян гораздо сильнее, чем был на самом деле. Барнабо улыбался, протирая бокалы полотенцем. Это хорошо, шпион Мастера ничего не заподозрил. Посидев еще пару минут для безопасности, я швырнул на стол несколько дукатов и, качаясь и матерясь на чем свет стоит, вышел из таверны. Вдохнул полной грудью ночной холодный воздух и стоял несколько минут, размышляя над тем, что творю. Наверное, я сглупил, доверившись Доппельмоберу. Но другого выхода у меня не было. Старый маг казался мне единственным, кто заслуживал доверия.
Доппельмобер ждал меня. Для начала он заставил меня выпить большую кружку горячего травяного чая, а потом старательно запер все двери и окна на замки.
– Ночь вы проведете у меня, – сказал он. – Те, кто убили вашу подругу, могут вернуться.
– Профессор, а не лучше ли мне оставить куклу вам?
– Невозможно. Салданах передал Меаль именно вам, и кукла все время должна быть с вами. Поверьте, так нужно.
– Вот-вот, и Шагирра мне то же самое сказала.
– Видите, я вас не обманываю, хэй-дидл-дидл. Снимайте вашу броню и куртку.
– Это еще зачем?
– Я наделю вас Даром Карающих Рук, – Доппельмобер отпер свою шкатулку и извлек что-то похожее на ученическую готовальню. В ящичке лежали две длинные иглы, похожие на акупунктурные.
– Это игла красного золота Кайрью и игла белого золота Нидан, – пояснил Доппельмобер. – Волшебные иглы моего далекого предка, мага Тоннаира. Он был великим знатоком магии Боя. Я сделаю вам татуировки, которые наделят вас некоторыми боевыми способностями, хэй-дидл-дидл. Оружие не всегда может оказаться под рукой.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – сказал я, раздеваясь.
– Не волнуйтесь, в юности я часто зарабатывал, делая тату… Будет немного больно, но не настолько, что нельзя терпеть. – Доппельмобер разлил в крошечные чашки какую-то темную вязкую краску, взял в руки одну из игл. – Начнем, хэй-дидл-дидл!
– Профессор, – я посмотрел на эльфа, – простите, что я наорал на вас в таверне.
– Вы были великолепны. Обожаю актеров. Итак, давайте руку…
Профессор работал часа два, сосредоточенно и увлеченно, и при этом забавно пыхтел и высовывал язык – прям тебе ребенок, раскрашивающий картинку. Было больно, но я терпел. В конце концов, мои правое и левое предплечья украсились узорами, напоминающими кельтский стилизованный растительный орнамент. Приличная тату, с такой и где-нибудь на пляже показаться не стыдно.
– Готово! – вздохнул профессор. – Теперь вы адепт магии Интэ-Дранайн, магии Элементального Боя.
– Что это значит?
– Вытяните правую руку и раскройте ладонь. Ага, вот так. А теперь представьте, что вы берете… скажем, вон те щипцы, что лежат у камина.
Я представил. Щипцы поднялись в воздух и повисли в метре от пола. Епсель-мопсель, да это же телекинез чистейшей воды!
– И что дальше? – спросил я, зачарованно глядя на висящие в воздухе щипцы.
– Теперь направьте руку на любую цель и представьте, что вы кидаете в нее предмет, который подняли… Осторожнее! Вон в тот сундук.
Я сделал, как велел Доппельмобер. Щипцы пронеслись по комнате и ударили в сундук с такой силой, что стена загудела.
– Отлично, – похвалил эльф. – Вы можете метать в цель любой предмет: камни, бревна, ящики, ножи, стулья и даже трупы. Вес предмета зависит от вашей маны. Вы с вашим магическим потенциалом вполне сможете послать в противника что-нибудь весом фунтов эдак в тридцать. Вполне достаточно для того, чтобы сбить с ног или переломать кости.
– Круто! – восхитился я. – А вторая татуировка?
– Протяните левую руку к камину. Да, вот так. А теперь просто представьте, что вы зажигаете в нем дрова.
Аккуратно сложенные дрова в камине вспыхнули, будто облитые бензином. Я с уважением посмотрел на Доппельмобера.
– Ну, знаете… – только и мог я сказать.
– Теперь понимаете, зачем Рискату власть над эльфами? Будущий король Аэндр-Тоэль получит полный доступ ко всем магическим тайнам алдеров. И Мастер об этом знает. А ведь то, чем я наделил вас – это так, дилетантщина, уровень подмастерья. Представляете, какую силу они получат? Так что почаще пользуйтесь магией Интэ-Дранайн. Она вам серьезно поможет в бою, хэй-дидл-дидл. Руки используйте попеременно – правая-левая, левая-правая. Так вы быстрее восстановите ману.
– Профессор, в который раз вы помогаете мне, как настоящий друг. Просто не знаю, как вас благодарить.
– Делайте свое дело – вот будет лучшая благодарность. И берегите Марику, – Доппельмобер помолчал. – Знаете, юноша, когда-то я был даже влюблен в эту девочку. Поздняя любовь. Но между нами ничего не было, Марика воспринимала меня просто как друга. Ради нее я готов горы свернуть, дерьмо и молния!
– И я тоже. Теперь, когда Шамуа погибла, у меня осталась только Марика.
– И кукла, юноша. Кукла, которую вы должны хранить, как собственные… сокровища. Ладно, вам надо отдохнуть, да и я что-то устал. Годы, проклятые годы! Идемте, я покажу вам спальню, а сам посплю здесь в кабинете. Обожаю спать среди своих приборов…
* * *
Ночь я проспал спокойно, что удивительно, если учесть мое состояние. Утром Доппельмобер накормил меня легким завтраком и выпроводил через черный ход, еще раз наказав быть осторожнее.
Оказавшись в городе, я первым делом отправился в магазин «Ностромо», где взял свой бонус. Подумав, я остановился на магических перчатках, а свои старые перчатки продал за десять дукатов. Покончив с призом, я отправился в маленькую кузницу, находившуюся недалеко от магазина – я заприметил ее по дороге.
– Можете подправить мою катану, уважаемый? – спросил я маленького юркого кузнеца с бочкообразной грудью культуриста и всклокоченной опаленной бородой. – По деньгам сговоримся.
– Давай глянем, твоя милость, – кузнец взял катану, провел закопченным пальцем по лезвию, покачал головой. – Драконам головы рубили, не иначе. Клинок-то щербатый весь.
– Вот и я о том. Странно, что аргенталь так исщербился.
– Аргенталь? – Кузнец виновато улыбнулся. – Покорный слуга твоей милости, но не аргенталь это.
– То есть как не аргенталь? – Я опешил. – Это катана мастера Ямакаси, самая что ни на есть аргентальная!
– Катана под мастера Ямакаси, – поправил меня мастер. – Видишь, клеймо на клинке? Вроде его клеймо, Ямакаси то есть. Цветок астры и две руны, сплетенные как змеи. Но только правый край клейма пропечатался в стали малость глубже, чем левый. Ямакаси бы такого перекоса не допустил.
– В стали?
– Это гилденхоллский сплав, твоя милость. Серебра в нем чуток, в основном сталь, причем не гномская, легированная, а обычная оружейная, из которой в Лоэле для армии снаряд куют. Почти аргенталь, но не аргенталь. Помягче будет и тупится быстрее. Доспешного врага им рубать не дело. – Тут кузнец понял, о чем я думаю. – А ты, прости за прямоту, как за настоящий за него платил?
– Вроде того, – я вытащил из-за пояса вакидзаши и протянул кузнецу. – Это тоже подделка?
– Она самая, твоя милость. Он, сплав гилденхоллский. Работа хорошая, но не Ямакаси точно. Кто-то из восточных городов делал. Может, Саиро, а может Набуто. Хорошие мастера, но до Ямакаси им еще расти и расти…
– Ладно, поправь клинок, – я постарался выглядеть невозмутимым. – Сколько с меня?
– Два дуката.
– Договорились.
Итак, Шандор меня надул. Или же сукин сын Дарарай оказался хитрее, и хранил в банке реплики. Но если моя катана и вакидзаши – подделки, то когда Дарарай успел их состряпать? На такую работу нужно время, да и мастер должен быть ого-го. Мне пришла в голову неплохая мысль.