Именно – пока!
* * *
Надо объяснить, почему мы с Кибальчичем взялись за проект Можайского. Ведь поначалу мы, как я и планировал, перенеслись в Боровск, где в то время, по моим данным, проживал Циолковский.
Но его в Боровске мы не нашли. И это несмотря на то, что Константин Циолковский в соответствии с приказом попечителя Московского учебного округа № 630 должен был преподавать арифметику и геометрию в Боровском уездном училище с 24 января 1880 года.
Только тут я окончательно осознал, что оказался в прошлом альтернативного мира! Потому мы и жили в Баку в караван-сарае, от которого в моем мире не осталось и следа.
Просто не было этого караван-сарая в моем мире!
То есть путешествие в прошлое оказалось возможным, но лишь путешествие в прошлое альтернативного мира! Только в этом случае снимаются проблемы с причинно-следственными связями, эффектом бабочки, хроноклазмами и тому подобными парадоксами!
Покопавшись в цифровых архивах, я выяснил, что Константин Циолковский, которому в ту пору было двадцать девять лет, до Боровска репетиторствовал в Вятке. О нем в этом городе говорили, что он «понятно объясняет алгебру» и у него отбоя не было от частных учеников. Может быть, в этой альтернативной реальности Циолковский пребывал здесь?
* * *
В Вятке Циолковского тоже не оказалось. Порывшись в цифровой памяти, я узнал, что в 1878 году отец Константина Эдуард Игнатьевич перебрался в Рязань. И я предположил, что, возможно, в этом мире молодой Циолковский после смерти матери проживает вместе с отцом.
В Рязани Константина Циолковского мы наконец-то нашли.
Каково же было мое удивление, когда навстречу нам из красивого добротного дома Циолковских вышел статный бородатый красавец.
– Я вас слушаю, – вежливо сказал мужчина, очень похожий на основоположника космонавтики. Но не на того городского сумасшедшего, изможденного годами полуголодного существования во время его занятий самообразованием в Москве или круглосуточной работой над совершенно фантастическими проектами. В этом мире он имел вид, можно сказать, совершенно цветущий.
– Вы Константин Циолковский? – спросил я на всякий случай.
– К вашим услугам, господа. – Циолковский слегка склонил голову.
– Вы меня слышите?! – не поверил я своим ушам.
– Да, конечно, – с удивлением сказал Циолковский. – Что же в этом странного?
Через полчаса мы выяснили, что никакой глухотой Константин Циолковский этого мира не страдал. Скарлатиной он в десять лет переболел, но осложнений она, слава богу, не дала.
С отличием окончив школу, Костя Циолковский некоторое время помогал отцу по хозяйству. У него, как и у отца, были золотые руки, он любил поработать и рубанком, и пилой, поэтому хозяйство Циолковских было образцовым. Позднее, сдав экстерном экзамены, Константин Циолковский, как и отец, стал преподавателем естественных наук в таксаторских классах. Были в те годы такие средние двухгодичные учебные заведения, готовившие специалистов по учету лесонасаждений.
И все!!!
Ни о каких управляемых цельнометаллических аэростатах (слово «дирижабль» в России тогда еще не было в ходу), ни о полетах в космос и феерическом будущем человечества этот Константин Циолковский не задумывался. Хотя новостями науки интересовался.
Интересовался, но не более того!!!
– Ну, что делать, – со вздохом сказал я, когда мы с Кибальчичем вернулись в свой номер караван-сарая славного города Баку. – Придется обойтись без него. Хоть и печально это.
* * *
Надо особо отметить, что в то время ряд нефтяных промыслов, нефтеперерабатывающих заводов, многочисленные баржи, железные дороги, гостиницы, танкер для перевозки нефти (впервые сооруженный именно в Каспийском море) и многие другие объекты принадлежали братьям Нобель. Сумма капитала, вложенного в нефтяную промышленность братьями, составляла 30 миллионов рублей. По тем временам это была огромная сумма.
Кстати, в семье немецкого инженера-нефтяника Густава Вильгельма Зорге, работавшего на нефтяных промыслах братьев Нобель в поселке Сабунчи, близ Баку, 4 октября 1898 года родился сын Рихард, будущий великий разведчик. Матерью его была русская женщина Нина Степановна Кобелева. Может быть, от нее Рихард унаследовал это неуемное стремление к равноправию и справедливости? Двоюродным дедом Рихарда был
* * *
В кабинете управляющего банком я материализовался без обычных своих ухищрений. То есть я телепортировался не в какой-нибудь коридорный закоулок и не на пустынную лестницу, а просто появился в центре кабинета, с первой же секунды демонстрируя свои возможности.
Господин Кристофер Стамп изучал густо исписанный лист из папки документов, лежавшей перед ним.
При моем появлении он изобразил своим лицом возмущение, которое тут же сменилось выражением удивления, а затем и страха.
– У меня к вам чисто деловое предложение, господин Стамп, – сказал я на английском языке, которым обычно говорят в клубах джентльменов или, скорее, даже в палате лордов.
– Как вы сюда попали?! – пробормотал он, слегка придя в себя.
– Это не важно. – Я сел в кресло рядом со столом и положил перед Стампом лист бумаги. – Мне необходимо, чтобы вы передали мне контрольный пакет акций. – Я сказал это совершенно обыденным голосом, словно речь шла о сущей безделице.
– Позвольте! – воскликнул Стамп. – Кто дал вам право?!
– Сейчас вы вызовете нотариуса и напишете мне расписку, которую он заверит, а завтра…
– Вон! – заорал Стамп. – Что вы себе позволяете?!
– В противном случае вы будете очень жалеть, что не захотели решить наше дело мирно.
– Джек! – еще громче заорал Стамп, и в комнату ворвался детина весьма устрашающего вида. Ростом он был не менее двух метров, а кулаки его… Короче, связываться с таким амбалом было опасно.
– Выкинь его! – заорал Стамп. – Или нет, пусть Реджинальд возьмет наших и… – Стамп не договорил, потому что я… исчез.
Да-да, я просто включил блок невидимости, подскочил к здоровяку Джеку и нажал нужные точки на его бычьей шее.
Верзила рухнул как подкошенный.
Стамп онемел. Он растерянно оглядывался по сторонам, затем взгляд его застыл. Некоторое время он не мигая смотрел на Джека, вольготно раскинувшегося на полу перед входной дверью.
– Ну, так будем решать вопрос по-мирному или продемонстрировать вам еще кое-какие мои возможности? – Я неслышно подошел к Стампу и легонько обхватил его шею.
Кристофера Стампа, акулу большого бизнеса, охватил ужас. Я чувствовал, как начала бешено пульсировать сонная артерия на его тощей шее.
Я слегка сжал пальцы, и Стамп поспешно закивал головой.
– Да-да, – просипел он. – Я согласен…
* * *
Через неделю удивленная общественность России узнала, что Кристофер Стамп, хозяин одного из крупнейших банков, финансировавших добычу нефти в Баку, передал контрольный пакет акций недавно организованной российской компании.
Еще более удивительным было то, что через месяц необычайно эффективной деятельности этот банк начал финансировать исследования в области авиастроения и реактивной техники.
Особенно больших успехов достиг ранее никому не известный изобретатель Волков.
* * *
К сожалению, я не мог себе позволить частые скачки во времени. О новом же путешествии в прошлое не могло быть и речи. Ведь я неизбежно попал бы в еще один альтернативный мир.
И еще неизвестно, насколько он мог отличаться от этого!
Энергии в капсуле оставалось на три раза. То есть если бы я отправился в странствия по волнам времени один, то энергии хватило бы и на шесть раз. Но я не хотел оставлять Кибальчича одного в этой не самой справедливой эпохе. Он был человеком будущего, каким я его представлял по утопическим романам отечественных фантастов середины двадцатого века.
По моим расчетам выходило, что я и Кибальчич могли перенестись в будущее лет на двадцать, потом мы могли посетить эпоху, из которой я отправился в свое рискованное путешествие, и напоследок заглянуть в начало двадцать второго века.
На больший отрезок времени энергии в моей капсуле не было.
* * *
И мы, наладив дела, то есть поставив авиастроение на нужные рельсы, отправились в будущее.
В 1904 году благодаря моим и Кибальчича (Волкова) стараниям в Порт-Артуре кроме нашей морской эскадры базировался могучий российский воздушный флот. В его составе не было дирижаблей, но были самолеты. Да-да, именно самолеты, а не примитивные этажерки, только-только появившиеся в США. Кроме того, в обороне Порт-Артура применялись установки залпового огня реактивными снарядами (типа «катюши»), созданные человеком, спасенным мной от казни.
Немало сил, конечно, уходило на борьбу со шпионажем, но тут нам помогали патриоты России, воспитанные нами из революционно настроенных представителей молодежи. И ни один из новейших видов вооружения России ни в Японию, ни в США, ни в Европу не попал.
Поэтому здесь не был потоплен крейсер «Варяг», не произошло Цусимского позора и не был сдан Порт-Артур. А главное – двадцатый век в этом мире не знал ни Первой мировой войны, ни Второй. А в двадцать первом веке не происходило ни информационной войны, ни гибридной.
Для этого мне пришлось стать на некоторое время премьер-министром России. И контролировать всеми доступными мне средствами весь мировой исторический процесс.
Потом я и Кибальчич перенеслись в тридцать восьмой год двадцать первого века. Особенно интересно было наблюдать за моим двойником из этого мира. Как я и предполагал, медицина мира, не знавшего мировых войн, позволила моему двойнику встать на ноги. На счастье мамы, дожившей здесь до глубокой старости.
Но, как и в случае со здешним Циолковским, мой двойник стал обычным обывателем. Увы, он пристрастился к компьютерным играм и, даже научившись ходить, почти все свободное время пребывал в виртуальных мирах.
В начале двадцать второго века тоже не все было гладко, но главное – человечество выжило, а его ответвления успешно развивались на Марсе, Венере и спутниках планет.
Кстати, Аляску после истечения срока ее аренды американцами Россия здесь себе вернула.
Александр Миллер
Станция Барлетт
Выбросив сигарету, Винс вышел из машины, вдохнув полной грудью влажный, прохладный ночной воздух пригорода. Это место было примерно за двадцать миль от Лос-Анджелеса – небольшая ферма, очень неприметная, таких было много в округе. Покидать город в последнее время приходилось нечасто, что, с одной стороны, огорчало, но с другой – что ж, Винс всегда недолюбливал весь этот фермерский мир. Урбанизм слишком плотно влился в его сознание, и поэтому в такие моменты он чувствовал себя не в своей тарелке.
Осмотревшись, Винс отправился по дороге к дому. Небольшое двухэтажное строение, освещаемое этой ночью светом полицейских мигалок. Машины встали кордоном, оцепив местность, насколько это было возможно, хотя и этого вовсе не требовалось. Ферма стояла несколько обособленно от остальных, вряд ли соседи даже заметили бы, что ночью приезжала полиция.
Взглянув на значок, один из полицейских, стоящих снаружи, кротко кивнул. Это был местный шериф.
– Мы вас ждали, детектив, мое имя Алекс Беннет. – Шериф подал знак идти за собой. – Сообщение поступило от соседей. Точнее, от матери одного из здешних мальчишек. Поводом послужило волнение за одного из друзей этого паренька, он не видел его вот уже несколько недель. Соседи подъезжали, звонили в дверь, но ничего. Они посчитали, что семья не могла уехать, ведь единственная машина стоит в гараже, и решили обратиться в полицию.
Воздух в доме был спертым, очень тяжелым. А еще этот запах смерти и разложения – для Винса он не был чем-то новым, по крайней мере, с годами он научился своеобразно абстрагироваться от него. Однако стоило признать, на этот раз он чувствовался куда сильнее.
– Два офицера приехали на ферму, – продолжил Беннет. – Они осмотрели округу, затем вошли в дом и обнаружили… это.
Шериф провел детектива на второй этаж и в большую спальню. Жертвы лежали там. Вся семья, отец, мать и двое сыновей, с виду ученики начальных классов. Страшно подумать, но определить это удалось лишь по головам жертв, ведь все части тела находились не на своих местах. Детские конечности были пришиты к телам родителей и наоборот, все было перепутано, будто плохо собранный конструктор. Тела лежали на постели, лицами в потолок, постепенно разлагаясь.
В комнате находилось несколько криминалистов, все без исключения полицейские ожидали в коридоре снаружи, не в силах смотреть на эту картину. Шериф, проводивший детектива, взрослый, опытный мужчина, отвернулся.
– Спасибо Алекс, можете идти, – отпустил его Винс. – Дальше я сам.
– Видели ли вы когда-нибудь большую жестокость? Что за ублюдок сделал это… За столько лет службы сталкиваюсь с таким впервые, – прокомментировал тот.
– Мне слишком многое пришлось увидеть. А вы лучше забудьте эту картину как страшный сон, – посоветовал Винс.
– Такое забудешь, – процедил Беннет.
Аккуратно пройдя вперед под пристальным взором криминалистов, детектив наклонился над ближайшим трупом женщины.
– Сколько они уже лежат? – спросил он.
– Примерно две с половиной недели, – ответил один из криминалистов. – Пока что мы не можем сообщить подробности из-за стадии разложения. Это уже к судмедэкспертам. Орудие преступления, судя по всему, – обычная бытовая пила. Следов борьбы нет. Возможно, перед убийством жертв усыпили или отравили. Пока что это только догадки.
– Понятно. – Винс прошелся вдоль кровати. – Ничего больше не нашли?
– Тут очень много следов, пота, крови, а также частички волос, отпечатки пальцев. Все это уйдет на экспертизу. Мы пока собираем. Будем осматривать весь дом, гараж и амбар. Полиция осмотрела поля, но там ничего особенного. Да… и жертвы придется собирать заново. Тело перед вами, имеет руки и ноги от одного из сыновей, голову отца и корпус матери. Сшито обычными нитками, синего цвета.