Я обернулся и отыскал взглядом телефон, который стоял под стеной в спальне. И тут же понял, что мне нужно снять трубку.
Пока я шел к телефону, он позвонил два или три раза – от двенадцати до восемнадцати секунд. За этот срок мне нужно было решить, каким будет мой ответ.
Шутка, оскорбление или угроза?
Или… попробовать выдать себя за Мелмана?
А вдруг что-то получится? Благоразумие диктовало последний вариант, дававший не меньшее удовлетворение, чем другие, и в случае удачи я мог узнать очень многое.
Пожалуй стоит попробовать. Я решил ограничиться односложными ответами, прикинувшись раненым, задыхающимся и теряющим сознание. Я поднял трубку, приготовившись услышать хотя бы голос П. и определить, знаю ли я его.
– Да?
– Ну? Готово? – послышалось из трубки.
Черт побери! Это была женщина. Значит, я неправильно использовал местоимение, неправильно предполагал пол, неверно ставил вопрос. Один из двух – это совсем неплохо, а?
Я невнятно простонал в ответ.
– Да… – Что случилось?
– Я ранен, – промычал я. – это серьезно?
– Кажется… не знаю… У меня что-то… Здесь… Лучше бы посмотреть…
– Что такое? Это он тебя?
– Да… мне трудно говорить… голова кружится… приходи…
Я уронил трубку на рычаг и самодовольно улыбнулся. Сыграно было весьма неплохо и, похоже, что я ее убедил.
Я прошел в гостиную, сел в то же самое кресло, которое занимал не так давно, подвинул поближе столик с большой пепельницей и потянулся за любимой трубкой; время немного отдохнуть и поразмыслить.
Но несколько секунд спустя я почувствовал знакомый, почти электрический зуд.
Долю мгновения спустя я был уже на ногах, схватил пепельницу – окурки полетели в разные стороны, как пули – проклиная в который раз свою собственную тупость.
Одновременно, лихорадочно вертел головой во все стороны, оглядывая комнату.
Вот она! Рядом с фортепиано у красной драпировки, принимает форму…
Я подождал, пока смутный силуэт полностью оформился, и изо всех сил швырнул пепельницу.
Мгновение спустя она уже стояла там – высокая, со светло-каштановыми волосами, темноглазая, сжимая в руке что-то вроде автоматического пистолета тридцать восьмого калибра.
Пепельница ударила ее в живот, и она со стоном сложилась пополам.
В тот же миг я выдернул пистолет из ее рук и отбросил его в противоположный угол комнаты.
Потом я схватил ее за оба запястья, сжал и швырнул в ближайшее кресло, не выпуская ее рук. В левой руке она еще держала Карту. Это было изображение гостиной Мелмана, и сделана Карта была в том же стиле, что и Дерево Жизни, и Карты в моем кармане.
– Кто ты? – рявкнул я.
– Ясра, – процедила она в ответ. – А ты – мертвец.
Она широко раскрыла рот, и голова ее упала к моей руке. Я почувствовал влажное прикосновение ее губ к коже моего предплечья. Левая моя рука продолжала прижимать ее кисть к подлокотнику кресла. В следующую секунду я почувствовал в этом месте мучительную боль.
Это не был укус, словно огненный коготь вошел в этом месте в мою плоть.
Я отпустил ее запястье и отдернул руку. Движения мои были странно медленными и слабыми. В руке появилось ледяное покалывание, а потом это ощущение стало подниматься вверх. Рука бессильно повисла, и вдруг я вообще перестал ее чувствовать, словно она исчезла. Ясра легко высвободилась, улыбнулась мне, слегка тронула мою грудь кончиками пальцев и толкнула.
Я упал на спину. Я ощущал смехотворную слабость и не мог контролировать свои движения.
Когда я упал, то боли от падения не почувствовал. Чтобы повернуть голову и посмотреть на Ясру, требовалось неимоверное усилие. Ясра поднялась с кресла.
Отдыхай, – сказала она с мрачной улыбкой. – А когда проснешься, остаток твоего краткого существования будет очень болезненным.
Она исчезла из поля моего зрения, и несколько секунд спустя я услышал, как она поднимает трубку телефона.
Я был уверен, что она звонит П., и я верил тому, что она сказала. По крайней мере, я встречусь с загадочным художником.
Художником! Я пошевелил пальцами правой руки. Они еще слушались меня, хотя и очень медленно и с неимоверным трудом. Напрягая до предела волю и свой локомоторный аппарат, я попытался поднять свою руку к груди.
Результатом было медленное, толчками, но все же движение. К счастью, я упал на левый бок, и моя спина маскировала эту активность.
Рука моя дрожала, но двигалась, казалось, все медленнее, пока наконец не добралась до нагрудного кармана. Потом прошли века, пока пальцы нащупывали край картонного прямоугольника. В конце концов одна из Карт поддалась, и мне удалось согнуть руку так, чтобы увидеть Карту. Голова к этому моменту начала сильно кружиться, глаза стала застилать какая-то дымка. Я не был уверен, что смогу совершить переход. Откуда-то издалека доносился голос Ясры. Она с кем-то разговаривала, но я не мог разобрать ни одного слова.
Все силы, что у меня еще оставались, я сосредоточил на Карте.
Это было изображение Сфинкса на грубой скальной полке. Я потянулся к нему, но безрезультатно. Мое сознание было словно обложено ватой, а сил оставалось, пожалуй, только на одну попытку.
Внезапно, я как будто почувствовал прохладу, а Сфинкс, кажется, шевельнулся. Я почувствовал, что падаю вперед, в черную волну, взметнувшуюся и поглотившую меня.
И в этой наступившей черноте все кончилось.
Приходил я в себя долго.
Сознание по капле все-таки возвращалось, но руки и ноги словно налились свинцом, а зрение оставалось затуманенным. Жало Леди Ясры, похоже, отравило меня нейротропным ядом. Я попробовал согнуть пальцы на руках и ногах, но не смог с уверенностью сказать, удалось ли мне это. Тогда я постарался углубить и участить дыхание. Это мне удалось.
Через некоторое время до меня донесся звук, похожий на рев. Немного времени спустя он заметно утих, и я вдруг сообразил, что это ревет у меня в ушах моя собственная кровь, бегущая по жилам.
Еще через некоторое время я почувствовал биение сердца, а потом начало проясняться и зрение. Свет и тень, смутные формы превратились в песок и скалу. Мне стало немного холодно в некоторых местах.
Потом меня охватила дрожь, несколько минут я трясся, как в лихорадке, потом дрожь прошла, и я понял, что могу двигаться.
Но я по-прежнему испытывал ужасную слабость, поэтому шевелиться пока не стал.
Я лежал и слушал – разнообразные звуки – шорохи, шуршание – они доносились откуда-то сверху и спереди.
Вскоре я стал ощущать своеобразный запах.
– Послушайте, вы уже проснулись?
Это было сказано примерно там, откуда до меня доносились звуки.
Я решил, что еще не вполне готов, чтобы квалифицировать свое состояние, поэтому ничего не ответил.
Я ждал, пока мои конечности станут более живыми и послушными.
Нет, в самом деле, если бы вы могли дать мне знать, что слышите меня,
– послышался тот же голос. – Я очень хочу поскорее начать.
Любопытство наконец пересилило рассудительность, и я поднял голову.
А! Так я и знал!
На серо-голубой скальной полке передо мной сидел Сфинкс, тоже голубой
– тело льва, большие, прижатые к телу крылья с перьями, бесполое лицо обращенное ко мне. Он облизнулся, показав мне при этом весьма впечатляющий набор клыков, резцов и коренных зубов.
– Что именно вы хотите начать? – спросил я.
Я медленно перешел в сидячее положение и сделал несколько глубоких вздохов.
– Ну как же! Отгадывание загадок, – ответил Сфинкс. – То, что у меня лучше всего получается.
– Давайте отложим до следующего раза, – сказал я.
Я ожидал, пока перестанут бегать огненные мурашки внутри моих рук и ног.
– Извините, но я вынужден настоять на своем.
Я потер ноющее предплечье и злобно посмотрел на крылатое существо.
Большая часть историй о сфинксах, которые я мог сейчас припомнить, заканчивались тем, что сфинкс пожирал тех, кто был не в состоянии ответить на его загадку.
Я отрицательно покачал головой.
– Я в вашу игру играть не буду.
– В таком случае вам засчитывается поражение, – с улыбкой сообщил он.
Он напряг мышцы передних лап и плеча.
– Погодите, – сказал я.
И поднял руку.
– Дайте мне минуту-две, чтобы прийти в себя. Быть может, я переменю свое решение.
Сфинкс расслабился и кивнул.
– Ладно, так будет более официально. Пускай уж будет пять минут. Дайте мне знать, когда будете готовы.
Я поднялся на ноги и стал размахивать руками и потягиваться, тем временем пытаясь оглядеться вокруг и изучить местность.
Мы находились, похоже, на дне давно высохшего канала или реки. Песчаное дно кое-где усеивали оранжевые, серые и голубые скалы. Прямо передо мной круто поднималась каменная стена, на выступе которой устроился Сфинкс.
В высоту она имела футов двадцать пять.
Примерно на таком же расстоянии по другую сторону дна уходила вверх вторая каменная стена приблизительно той же высоты. Сухое дно справа довольно круто повышалось, а слева плавно опускалось. В трещинах кое-где проросли шипастые зеленые кустики. Время дня, судя по освещению, было близко к сумеркам. На бледно-желтом небе незаметно было и следов солнечного диска. Я слышал далекий посвист ветра, но движения воздуха не ощущалось. Было довольно прохладно, но терпимо.
Неподалеку я увидел камень величиной с небольшую тяжелоатлетическую штангу.
Два неверных шага – я продолжал размахивать руками, как мельница, и разогревать мышцы – и моя рука уперлась в землю рядом с камнем.
– Вы готовы? – спросил Сфинкс, прокашлявшись.
– Нет, – сказал я, – но уверен, что вас это не остановит.
– Вы не ошиблись.
Я почувствовал необоримое желание зевнуть, и так у сделал.
– У вас наблюдается какое-то отсутствие надлежащего азарта, – неодобрительно заметил Сфинкс. – Но внимание:
В огне я поднимаюсь от земли, секут меня и ветер и струи воды, скоро увижу я все вещи мира.
Я молчал. Прошла, наверное, минута.
– Ну? – спросил наконец с интересом Сфинкс.
– Что «ну»?
– Вы нашли ответ?
– Ответ на что?
– На загадку, конечно!
– Я ждал. Никакого вопроса не было, только серия утверждений. Я не могу отвечать н вопрос, если мне неизвестно, что это за вопрос.
Сфинкс как будто несколько растерялся.
– Э-э-э… Но такова устоявшаяся историческая форма. Вопрос подразумевается в контексте. Это же очевидно, что вопрос: «Что есть я?»
– С таким же успехом это мог быть вопрос: «Кто похоронен в могиле Гранта?» Ну, ладно, не будем спорить. Что это такое?.. Феникс, конечно, гнездящийся на земле, восставший из пламени, взлетающий в воздух все выше, в облака…
– Неправильно.
Сфинкс усмехнулся и стал готовиться к прыжку.
– Подождите, – потребовал я. – Почему неправильно? Ответ подходит. Возможно, вы ждали другого, но и мой ответ не противоречит условиям задачи. Не так ли?
Он покачал головой.
– Окончательное суждение о правильности ответа делаю я, и определение то же делаю я.
– Тогда это просто жульничество.
– Нет!
– Предположим, я выпил половину содержимого бутылки. Она теперь наполовину пустая или наполовину полная?
– И то, и другое одновременно.
– Согласен. Но это то же самое. Если не принимать их все. Это как с волнами или частицами.
– Ваш подход мне не нравится, – покачал головой Сфинкс. – Это даст дорогу разного рода двусмысленностям. И вообще, это может только испортить весь смысл загадывания загадок.
– Это не моя вина, – сказал я, сжимая и разжимая кулаки.
– Но вы в самом деле затронули любопытный вопрос.
Я энергично кивнул.
– Но правильный ответ должен быть только один. Я так думаю.
Я пожал плечами.
– Мы живем далеко не в идеальном мире, – высказал я свое мнение.
– Гм-м…
– Давайте будем считать, что это ничья, – предложил я. – Никто не выиграл, но никто и не проиграл.
– Такой вариант представляется мне эстетически отталкивающим.
– Но в массе игр он, между прочим, действует отлично.
– Кроме того, я немного проголодался…
– Ах, вот оно что… Правда выходит наружу, – я осуждающе покачал головой.
– Но я хочу, чтобы все было честно. Я ведь по-своему служу истине тоже. Ваше предложение о ничьей предполагает вариант выхода.
– Прекрасно. Я рад, что мы нашли приемлемый вариант и…
– Пусть все решит мой ответ. Загадывайте вашу загадку.
– Что еще за глупости? – возмущенно воскликнул я. – Нет у меня никаких загадок.
– Тогда придумайте какую-нибудь, и попрошу вас, побыстрее. Потому что это единственный выход из нашего тупика. Иначе я буду считать вас проигравшим. – и он снова угрожающе пошевелил мышцами.
– Ну, хорошо, – сказал я раздраженно, – ладно… Одну секунду… Что за черт… вот!
Что это такое – зеленое и красное, И кружит, и кружит, и кружит?
Сфинкс моргнул два раза, потом нахмурил лоб и задумался. Я использовал образовавшуюся паузу, чтобы провести еще одну серию дыхательных упражнений и немного побегать на месте.
Огонь в теле немного угас, голова стала ясной, пульс выровнялся.
– Ну? – спросил я через несколько минут, стараясь в точности скопировать его тон.
– Я думаю.
– Не спеши, подумай хорошенько.
Тем временем я немного побоксировал с тенью, сделал несколько изометрических упражнений. Небо слегка потемнело, в правой полусфере роилось несколько звезд.
– Гм-м… – неуверенно проговорил я, – мне не хотелось бы торопить тебя, но…
Сфинкс недовольно фыркнул.
– Я еще думаю.
– Вероятно, нам следует установить лимит времени…
– Мне осталось немного.
– Ну, что ж… Если ты не против, я отдохну.
Я растянулся на песке и закрыл глаза, пробормотав приказ Фракиру охранять меня. Потом я уснул.
Я проснулся от охватившей меня дрожи, от бившего в лицо ветра и света. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что уже наступило утро. Небо слева от меня на глазах светлело. Звезды меркли. Хотелось пить. И есть тоже..
Я поднялся, протер глаза, нашарил свою расческу и привел в порядок волосы, потом посмотрел на Сфинкса.
– И кружит, и кружит, и кружит… – бормотал он.
Я откашлялся. Никакой реакции.
Бестия смотрела в пространство мимо меня. Я уже начал подумывать о том, чтобы просто потихоньку улизнуть.
– Нет, – взгляд переместился на меня.
– Доброе утро, – сказал я жизнерадостно.
В ответ коротко клацнули клыки.
– Ну, хорошо, – продолжал я, – ты уже и так использовал гораздо больше времени, чем я. Если ты не придумал ответа, я больше играть не собираюсь.
– Мне твоя загадка не нравится, – наконец сообщил он мрачно.
– Извини. Но таковы правила игры.
– Какой же ответ?
– Ты сдаешься?
– Я вынужден. Какой ответ?
Я поднял руку.
– Не спеши. Во всем нужен порядок. Сначала я хотел бы узнать ответ на твою загадку, а уже потом скажу ответ на свою.
Он кивнул.
– Что ж, это справедливо. ну, ладно. Сосредоточение Четырех Миров.
– Как? – ошеломленно уставился на него я.
– Это ответ – «Сосредоточение Четырех Миров».
Я вспомнил слова Мелмана.
– Но почему? – спросил я.
– Оно лежит на пересечении миров четырех элементов, где поднимается в пламени из земли, атакуемой ветрами и водой.
– А как насчет всех вещей мира, которые оттуда видны?
– Это относится либо к точке видения с этого места, либо к империалистическим планам хозяина Сосредоточения, либо и к первому, и к ко второму одновременно.
– А кто хозяин?
– Я не Знаю. Для ответа это избыточная информация.
– Гм-м… а где же ты раздобыл такую мудреную загадку?
– Услышал от одного путешественника несколько месяцев назад.
– А почему сейчас ты выбрал эту загадку, а не какую-нибудь другую?
– Я ее не разгадал, значит это хорошая загадка.
– А что случилось с этим путешественником?
– Он отправился дальше не съеденным. Он на мою загадку ответил.